Найти тему
MILITAN

Не знаю, что бы с нами было, если бы мы потеряли "Черного дрозда"

Оглавление

Здравствуйте друзья!

История рассказана полковником ВВС США Ричардом “Бутчем” Шеффилдом, который служил офицером разведывательных систем на сверхзвуковом, стратегическом самолете-разведчике SR-71 Blackbird.

29 июля 1968 года. Когда зазвонил телефон, я сидел за своим столом в общем кабинете инженеров разведывательных систем. Звонили из отдела по предполетному тестированию пилотов и сообщили, что Джим Фэгг провалил предполетное обследование и сегодня не может летать. Они спросили, хотел ли кто-нибудь занять его место? И я вызвался.

Я прошел предполетный осмотр, поел и спустился в ангар, чтобы облачился в противоперегрузочный костюм (далее - скафандр). Так как у меня не было времени, чтобы получить свой собственный план полета, поэтому я взял планшет Джима.

У каждого офицера разведки и летчиков были свои планшеты, которые крепились в кабине. Кроме плана полета в планшете были все инструкции, которые следовало соблюдать при возникновении нештатных ситуаций.

Моим летчиком был Бен Боулз, мы были мало знакомы, но я знал его как оного из лучших. Когда меня одевали в скафандр, Бен уже находился в самолете и его пристегивали к креслу и системам самолета.

Главной целью полета была проверка дальности полета самолета при разных нагрузках. Мы должны были пролететь через всю страну, от западного до восточного побережья, заправиться и вернуться на базу. Так же нам нужно было разогнать самолет до 3 Махов.

Кабина офицера разведки в самолете SR-71 Blackbird
Кабина офицера разведки в самолете SR-71 Blackbird

Мы были на высоте 20700 метров и шли примерно на 2,88 Маха, когда вдруг произошел взрыв правого двигателя, после чего он загорелся. Самолет стал очень плохо управляем и пытался завалиться на бок.

Несмотря на то, что мы отключили подачу топлива, двигатель продолжал гореть. Топливные баки SR-71 Blackbird расположены в крыле и если огонь их достигнет, самолет взорвется.

Бен спросил у меня, не хочу ли я покинуть самолет. Моя спина все еще болела, после неудачного катапультирования годом ранее. Тогда я подумал, что если сделаю это снова, то сломаю себе позвоночник и поэтому ответил: “Нет”.

Нам надо было опуститься ниже и это было крайне сложно, самолет сильно раскачивался из стороны в сторону. Согласно данных планшета, мы стали запускать контрольные процедуры самолета:
- пожар в двигателе;
- отказ двигателя;
- отказ генератора;
- отказ гидравлики;
- спуск и другие.

Мы сообщили, что на самолете чрезвычайная ситуация и выбрали для экстренной посадки аэродром Карсуэлл в Техасе. Планшет с планом полетов был для левшей и мне было крайне неудобно им пользоваться. Тогда я сказал Бену, что в такой ситуации хотел бы иметь свой.

-2

Когда мы подлетали к аэродрому, из правого двигателя все еще валил густой дым. Я сказал Бену, что если он все еще горит, то самолет взорвется после остановки на полосе и нас не успеют вытащить.

Он согласился со мной. Тогда я предложил пролететь мимо башни и спросить диспетчеров, не видят ли они огня. Нам ответили, что ничего нет и мы приземлились. Когда самолет остановился я сказал Бену:

"Не знаю, что бы с нами было, если бы мы потеряли самолет."

Бен ничего мне не ответил.

На полосе нас окружили пожарные машины. Я увидел начальника пожарной охраны, который размахивал руками показывая какого размера образовалась дыра в обшивке. Чего мы тогда не знали, что горело не топливо, а 40-галлонный масляный бак, поэтому и не помогло отключение топлива.

Мы не могли самостоятельно выбраться из кабины, поэтому нам надо было зарулить в специальный ангар для самолетов SR-71 Blackbird. Однако начальник пожарной охраны увидел, что топливо еще течёт и поэтому не дал нам въехать в ангар, преградив путь грузовиком.

Мы заглушили двигатель за пределами ангара и нам пришлось ждать внутри, чтобы нас вытаскивали как-то по другому. Они подогнали пожарную машину, разблокировали люки и достали нас.

Когда мы вышли из самолета, Бен накинулся на начальника пожарной охраны, из-за того, что нам не разрешили зарулить в ангар. По инструкции мы не должны были оставлять самолет на открытой местности. Он сказал, что ни один самолет не попадет туда, пока с него течет топливо.

Бен объяснял ему, что топливо не будет гореть, поскольку без цезия в его составе его не так то просто воспламенить. Мы использовали топливо PF-1 и окислитель триэтилборан.

Бен сказал, чтобы он взял промасленную тряпку, промочил её топливом и попытаться поджечь. Тряпка вспыхнула моментально. Тогда начальник пожарной охраны сказал: "Я же тебе говорил!".

SR-71 Blackbird
SR-71 Blackbird

Вскоре после этого мне сказали, что звонят из стратегического авиационного командования (SAC) и хотят срочно поговорить. Я все еще был в скафандре, но должен был подойти к телефону.

Меня спросили:
“ - Почему вы не приземлились при первом проходе, да еще и летали с выключенным двигателем?”
" - Мы хотели убедиться, что пожар потушен."
" - Мы думаем, что вы должны были приземлиться при первом заходе."
" - Звоните моему командиру и спросите его!"

Я знал позицию нашего командира: ты делаешь то, что считаешь правильным чтобы благополучно приземлиться и никогда не звонишь и тем более не слушаешь советов от SAC.

Нам сообщили, что скоро приземлится самолет дозаправки KC-135 Stratotanker (далее - танкер) и мы сможем в тот же день попасть обратно на свою базу. Когда танкер приземлился, мы шли на посадку мимо нашего потрепанного SR-71. Детали и обломки были повсюду, и я оторвал часть композитной обшивки и забрал с собой.

Когда мы приземлились на своём аэродроме, нас встретил полковник Минтер. Я протянул ему часть обшивки и сказал: “Вот ваш самолет сэр”. На протяжении многих лет я думал, что это был глупый поступок.

Пару дней спустя мне велели явиться в штаб дивизии для того, чтобы дать показания и составить отчет о "несчастном случае". Я спросил, о каком несчастном случае идет речь? Они ответили: “Твоём!”.

Я вошел в кабинет, меня привели к присяге и спросили: “Почему у вас не было планшета с планом полетов?” Я сказал, что не понимаю о чем идет речь. Тогда они повторили: “ - Почему ты сказал по внутренней связи, что хотел бы иметь свой планшет?” Тогда я понял, что все переговоры в кабине записывались.

Я сказал, что у меня он был, но принадлежал Джиму и был для левши, поэтому я так сказал. Планшет был таким же как у меня, только устроен немного по-другому. Этот ответ их удовлетворил.

Закончив, я отправился в эскадрилью и написал на доске крупным шрифтом: “Вы знали, что записывается всё, что мы говорим в кабине?”

Если Вам понравилась статья, делитесь, комментируйте и ставьте лайк, это помогает каналу.

Спасибо за внимание и до новых встреч!