Случилась так, что в сентябре 1988 года травмировался в я шахте. Страдая от жестоких болей в позвоночнике и став практически обезноженным, попал в отделение нейрохирургии. К счастью, врачи довольно быстро поставили на ноги. И уже через полторы недели бодро ковылял по больничным коридорам на костылях, пребывая в эйфории от осознания того, что ноги слушаются!
Надо ли говорить, насколько переполняло меня чувство благодарности, и загорелся я, внештатный корреспондент журнала "Советский шахтер", желанием написать о них статью. Напросился посмотреть на работу микрохирургов в момент срочной операции.
… Беда всегда приходит неожиданно, зачастую из-за собственной неосторожности. Плотник стройцеха Адамбай Юсупов, распиливая брус на заготовки, сделал всего одно неосторожное движение, и фреза пилорамы мгновенно захватила левую руку. Рана такая, что замирает сердце при одном взгляде…
Операция началась через два часа после происшествия — столько потребовалось, чтобы разыскать хирургов, совсем недавно покинувших больницу после напряжённого рабочего дня.
Во всех палатах больные готовятся ко сну. И только хирургам Владимиру Игоревичу Елькину и Владимиру 3ахаровичу Басову предстоит трудная ночь. Они посвящают меня в суть предстоящей операции: фреза прошла посредине ладони и отрезала четыре пальца. Предстоит сложная и длительная операция по реплантации (приживлению) пальцев. По опыту предыдущих подобных операций на эту потребуется десять—двенадцать часов (но в практике была операция продолжительностью в двадцать один час).
Святая святых больницы — операционная. Естественно, чувствую себя здесь крайне неуютно. Тем не менее, не показываю вида и даже деловито делаю записи в своём блокноте о том, что «хозяйка операционной», главная медицинская сестра Нина Ивановна Демидова внимательно следит за ходом операции, предугадывая требования хирургов. И не мудрено — её стаж работы в операционной составляет девятнадцать лет.
Справа хозяйство врача - анестезиолого врача Владимира Иосифовича Довбета и его "правой руки" медсестры Надежды Николаевны Демаковой. Их задача — не только безболезненное проведение операции, но и постоянный контроль состояния больного.
Применяется проводниковая анестезия плечевого нервного сплетения, при этом обезболивании поддерживается прямой контакт с больным. Адамбай может менять положение тела, не шевеля рукой и даже… спать. Не могу до конца осознать реальность происходящего: в ране сшивают живые нервы, а больной спит. Для хирургов же это в порядке вещей. Они целиком заняты рукой, вернее одним пальцем, остальные ожидают своей очереди.
...Сшит кровеносный сосуд — питающая артерия диаметром меньше миллиметра. Наложено двенадцать швов. Владимир Игоревич уступает мне на минутку место у микроскопа. Наклоняю голову так, чтобы окуляры прижались вплотную к глазам, и тридцатикратное увеличение обрушивается на мое восприятие. Вижу многочисленные капилляры, нервы, сухожилия. Небольшая часть человеческого организма в разрезе, а ведь по сути это сравнимо разве что с огромной вселенной!
Непривычно большие размеры пинцета, надёжно держащего крохотную иголку с нитью толщиной всего в несколько микрон. Но как только отрываюсь от окуляров, так все сразу исчезает. И теперь действия хирурга кажутся неестественными: он шьёт чем — то невидимым что-то невидимое.
В три часа ночи покидаю операционную глубоко уставший от нервного напряжения, словно бы сам проводил эту операцию.
… В девять часов утра Владимир Захарович, как обычно, совершает обход больных. По его внешнему виду не заметно, что позади была трудная, бессонная ночь, проведённая в борьбе за восстановление работоспособности человека. Спросил его, во сколько закончилась операция.
— В восемь утра. За четырнадцать часов мы восстановили кисть полностью, сделали все от нас зависящее, теперь же дело за самим больным!
Через пару дней, выписываясь из больницы, навестил Адымбая. Он в хорошем настроении и полон уверенности, что инвалидности избежал. И с улыбкой повторил шутку хирургов:
— На рояле играть и раньше не приходилось, а на плотницкой профессии травма не отразится!