Стоит ли сохранять память о жертвах фашизма? Этот вопрос затрагивает моральную ответственность всех людей перед всем человечеством, затрагивает превосходство одних над другими и уничтожение неугодных, ненужных людей. О бесчеловечности фашизма забывать нельзя. Об этом и говорит Д.А. Гранин в статье.
Автор рассказывает о том, как несколько сотен писателей из разных стран приехали в Бухенвальд, чтобы почтить память его узников. Д. Гранин показывает пример того, как менялось настроение людей, посещающих это место, как «постепенно, толчками менялись выражения лиц». У присутствующих здесь возникали скорбные думы, в том числе и о том, нужно ли это показывать детям: не будет ли такая доза слишком большой для юной души. Другие говорили, что и они могли бы быть сожжены в концентрационных печах. Самый тягостный момент для читающего – состояние бывшего узника Бухенвальда, который, начав свою речь, заплакал. Тяжелые раздумья посещающих Бухенвальд являются важными для сохранения памяти о жертвах фашизма.
Ещё одним доказательством сбережения памяти о людях, ставших жертвами фашизма, является воспоминание самого автора о том, как он попал в окружение и его размышление о том, что он тоже мог бы стать пленником этого жуткого места. Этим воспоминанием автор хочет сказать, что любой человек мог попасть в лагерь смерти. Поэтому он хочет донести до потомков необходимость знания о таких отвратительных явлениях, как издевательствах, пытках, опытах над людьми и уничтожении людей в печах.
Знакомство читателей с гнетущими переживаниями людей, в том числе и бывших узников Бухенвальда, и описание автора воспоминаний о своей возможной судьбе – дополняют друг друга и заостряют внимание читателя на том, как тягостная память живет в людях и должна жить.
Д.А. Гранин убежден, что память о Великой Отечественной войне самая тревожная и самая суровая. Такая память страшит. Но, начиная с подросткового возраста, человеку нужно пройти через понимание чудовищной подлости фашизма. Для этого и есть такие памятные места, как концентрационные лагеря.
Не согласиться с авторскими мыслями невозможно. Созвучными с мыслями Д. Гранина являются размышления К.Г. Паустовского о том, стоит ли сохранять Освенцим. Писателя поражает то, как фашизм мог возникнуть в ХХ веке «рядом с самыми высокими творениями человеческого духа». Современному человеку не верится в то, что он видит в этом концлагере. Состояние человека, знакомящегося с ужасами Освенцима, похоже на галлюцинации. К. Паустовский заканчивает описание своего состояния тем, что ему хочется бежать оттуда «к мирной жизни..., к смеху, музыке…» Писатель считает, что, несмотря на то, что Освенцим производит чудовищное впечатление, это место необходимо сохранить для потомков во имя их мирного будущего.
Великие мировые ценности были поруганы фашистами. И поэтому, чтобы эти ценности были живы, чтобы люди были свободны, чтобы в будущем было спокойствие и счастье, надо сохранять места, где происходило поругание над человечеством. Надо их беречь от забвения.
Итак, беречь память о жертвах фашизма нужно во всех местах, где эта бесчеловечность проявлялась.
ТЕКСТ
Борьба с фашизмом была, может быть, первой в истории человечества всемирной заботой — заботой, объединившей народы обоих полушарий. С тех пор планета наша стала куда меньше и продолжает уменьшаться, и всемирных общих забот становится всё больше.
Писатель Бруно Апитц поднялся на ступени памятника в Бухенвальде — бывшем лагере смерти, где фашисты уничтожали людей, начал произносить речь и заплакал. Он не хотел плакать, он готовился сказать какие-то очень важные слова, потому что это был очень важный митинг. У подножия памятника стояли писатели из разных стран: Пабло Неруда, Джанни Родари. Триста, а может быть, четыреста писателей. Они впервые были в Бухенвальде. А Бруно Апитц был узником Бухенвальда. Он написал об этом свой роман «Голый среди волков». Ему ничего не надо было сочинять. Иссечённое морщинами, сухое лицо Бруно Апитца мало чем отличалось от бронзовых лиц узников на памятнике.
В Бухенвальд мы ехали из немецкого Веймара. После войны прошло почти тридцать лет. Вдоль всей дороги цвели яблони. Никогда ещё я не видел эту страну такой нарядно-белой. Рядом со мной сидел американский писатель. Мы говорили с ним о книгах, которые нравились нам обоим. В автобусе были американские, английские и итальянские писатели. Они шутили и веселились, это были славные люди, и погода была отличная, и за окнами было красиво. У них было хорошее настроение, потому что они не представляли, что их ждёт впереди. А я уже был в Бухенвальде пять лет назад.
Приехали в Бухенвальд, выгрузились из автобуса, и я наблюдал, как постепенно, толчками менялись выражения лиц.
Как и пять лет назад, на пустом плацу лагеря было ветрено. Ходили экскурсанты, было много школьников. У печей, холодных печей, где фашисты сжигали узников и где в память об этом лежала зола, я встретил писателя Иржи Гаека. Он с силой приглаживал свои короткие волосы — такая у него привычка.
— Я всё думаю, — сказал он мне. — Сплю и думаю, бедная моя голова. — Он, морщась, следил за школьниками.
— Скажи, нужно ли это показывать детям?
Я не знал. Наверное, нужно. А как иначе внушить им ужас, и отвращение, и ненависть к фашизму?
— А может, такая доза слишком велика? — сказал Иржи.
К нам подошли сербы. Они все воевали партизанами, они пережили всякое, и сейчас они вели себя как солдаты, спокойно, запоминающе оглядывая лагерь.
— Мы тоже могли попасть сюда, — сказал кто-то из них.
Так и я тоже мог попасть в Бухенвальд. Это никогда мне и в голову не приходило. Мне стало жарко: вспомнился бой под Таниной горой, когда наскочил на немцев, и потом — как мы шли из окружения.
3а эти годы ничего не выросло на плацу в Бухенвальде. Голый, пустынный — может, его специально сохраняли таким. Но в Освенциме тоже почти ничего не росло, и в Ленинграде, под Пулковом, где мы сидели в окопах, там до сих пор плохо росли кусты. Слишком много металла там было в земле. Накануне отъезда я ходил по тем местам со своим комбатом. Мы разыскивали старые, заросшие землянки. Я сказал, что еду в Германию. Комбат пожал плечами.
— Я бы не мог с ними... — сказал он. — Я всё понимаю, но я не могу.
...По каменным ступеням мы спускались с горы Бухенвальда на Аллею Наций. В каменных чашах горел огонь. Чёрный дым стлался над гранитными обелисками.
Писатель Олесь Гончар и я несли венок. Делегации всех стран растянулись в длинную процессию. Каждая делегация возлагала венок к обелиску своей страны, в память соотечественников — жертв фашизма. (По Д.А. Гранину)
**
У нас есть интересные тесты на канале Знать мир на пять. Проверяйте знания, постигайте новое, не останавливайтесь на достигнутом. Ведь мир безграничен и полон загадок и любит тех, кто стремится постичь неизвестное!
Тематика тестов:
Кто такой?
Что такое?
Разные темы
Литература
Русский язык
Ударение
Фразеологизмы
Автор мысли
Страны мира
География России
Женщины мира
О любви
Жизнь замечательных людей
Лишнее слово
Лишняя картинка
Животные
Овощи. Фрукты. Ягоды
Символы. Знаки
Танцы
Цветы
Пословицы
Загадки