«Прага» умерла. Проходил мимо – мертвая. Пустая автостоянка. Темны окна. Закрыты двери. И причина совсем не в эпидемии коронавируса. «Прага» погибла, не вписавшись в вираж капиталистической гонки.
Текст: Николай Андреев, фото: Андрей Семашко, исторические фото предоставлены М. Золотаревым
А москвичи со стажем знают и помнят сверкающую, оживленную «Прагу». Она была желанным местом. У входа постоянно очередь жаждущих попасть внутрь ресторана. А попадаешь – встречает роскошь не только гастрономическая, но и интерьерная: стены, потолок, светильники, обстановку можно было рассматривать бесконечно.
В советские времена «Прага» была демократична. Правда, нас, студентов начала 1970-х годов, притягивал пивной бар «Жигули», это в 100 метрах от «Праги», очередь туда – не менее часа, а чаще и два. А в «Праге» позволяли себе отметить какое-либо заметное событие жизни. Например, студенческая свадьба – как это случилось у меня с первой женой. И родители с обеих сторон вполне осилили расходы на то, чтобы снять зал на 30 гостей.
А вот пример демократичности ресторана из более ранних времен – из 1950-х годов. Однокурсники Владимира Высоцкого Геннадий Ялович и Марина Добровольская поженились. Свадьбу сыграли в «Праге». «Был снят целый зал. На свадьбе гулял весь наш курс, наши педагоги, родственники, всего человек 60, – вспоминает Ялович. – Как мой папа потянул в финансовом отношении, я сейчас не понимаю». А что тут не понимать: в меню цены были неслыханно низкие. Друзья с курса Геннадия и Марины подготовили капустник с шуточным названием: «Обрывок из фраерической комедии Влада Маявысоцкого «Клоп». Среди сочинителей и постановщиков, разумеется, и Высоцкий. Хохотали, скорее всего, безостановочно… Представить такое в каком-либо ресторане наших дней невозможно. Да и вряд ли какая студенческая семья может себе позволить свадьбу в пафосном ресторане.
А дипломатические приемы! В такой день – обычно где-то часов в пять вечера – у главного входа толпа полукругом. Подъезжают иностранные машины, из них выходят богато наряженные дамы и господа, идут к дверям, которые почтительно распахивает швейцар в красной униформе. Но самое интересное для толпы – окончание приема и разъезд дипломатов. Из динамика раздается: «Машину посла Бельгии подать к подъезду!» Подкатывает какой-нибудь «форд» (мы тогда в марках авто не разбирались), в него усаживается пара. Отчаливает. Следующий: «Машину военного атташе Египта подать к подъезду»… Процесс дипломатического разъезда завораживал. Если кто хочет узнать, как это происходило, может посмотреть фильм «Июльский дождь», там этот момент истории зафиксирован.
А в годы перестройки и я – тогда обозреватель «Известий» – бывал приглашен на дипломатические приемы в «Праге». Запомнилось одно роскошное блюдо – фаршированная запеченная севрюга метра два длиной. Она возвышалась над столом на каких-то подпорках. Так ее никто и не тронул – страшно было потревожить это чудо кулинарии. А я теперь жалею, что не попробовал. Больше и не представится такой случай.
Знаменит был не только ресторан, но и его «Кулинария». Вход в нее был со стороны Арбата. Я жил неподалеку – на Гоголевском бульваре, потому часто по надобности туда набегал. Царил в кулинарии фирменный торт «Прага». Но и другая продукция кулинарии была оригинальна и привлекательна, что в тогдашних условиях дефицита спасало студенческую семью.
В Москве были и другие рестораны с названиями столиц братских социалистических стран – «София», «Будапешт», «Берлин», «Пекин», но они не обзавелись такой богатой историей, как «Прага».
ОТ ТРАКТИРА ДО РЕСТОРАНА
А история ее началась в XVIIIвеке, когда возвели на том месте здание. Изображения его не сохранилось. Известно только, что новое здание сооружено на фундаменте прежнего. Поначалу это было нечто вроде торгового центра – лавки с разными товарами. В 1872 году здание купил купец Тарасов. Он открыл трактир, который назвал «Прага». Тогда было модно подобным заведениям давать имена заграничных городов, были рестораны «Дрезден», «Берлин», «Париж», «Вена», «Палермо»… Встала в этот ряд и «Прага».
Трактир был, как сегодня сказали бы, забегаловкой. Постоянные посетители – в основном извозчики, а они неприхотливы в еде. За 15 копеек можно было наесться до отвала. Писатель Петр Боборыкин в романе «Китай-город», вышедшем в 1882 году, пишет: «Как-то, еще вольным слушателем, он шел с двумя приятелями по Арбату, часу в двенадцатом. И всем захотелось есть. Они поднялись в трактир «Прага», сели в угловую комнату. Кто-то из них спросил сыру бри. Его не оказалось, но половой вызвался достать. Принесли целый круг. Запивая пивом, они весь его съели».
Так бы и осталась «Прага» трактиром, но Арбат и ближайшее городское пространство к концу XIXвека стало элитным. На Поварской улице, на Воздвиженке, на Малой Никитской, на Пречистенке, на бульварах селились весьма состоятельные люди. Патриархальная Москва, в которой были не дома, а усадьбы, менялась. Люди с деньгами скупали старинные особняки, перестраивали их по своему вкусу, возводили новые. Валерий Брюсов отмечал: «На месте флигельков восстали небоскребы, и всюду запестрел бесстыдный стиль – модерн». Почему бесстыдный – не очень понятно.
Трактир для извозчиков не вписывался в элитный район. В 1896 году владельцем здания стал купец Семен Петрович Тарарыкин. Он и превратил «Прагу» в роскошный ресторан. Здание было перестроено по проекту архитектора Кекушева – приверженца стиля модерн. Он отличался мастерством в проработке интерьеров. И интерьеры «Праги» создал впечатляющие. Ежегодник «Архитектурная Москва» за 1911 год писал о Кекушеве: «Это он старое, никуда не годное здание на Арбате превратил в уютнейший и любимейший ресторан Москвы – «Прагу». Это он построил особняк со львами на Остоженке. Это его особняки выделяются на Поварской».
Обновленная «Прага» распахнула двери в 1902 году. Просторный вестибюль встречал гостей гигантским, во всю стену, зеркалом. Парадную мраморную лестницу украшали изящные фаянсовые головки Беатриче.
На трех этажах 6 обеденных залов, 18 отдельных кабинетов, 2 буфета – сегодня бы их назвали барами, 4 бильярдных. Открытая терраса – в теплое время года на свежем воздухе проводились музыкальные вечера. Такая конструкция помещений позволяла обслуживать одновременно сотни гостей. Причем, благодаря планировке залов, отдельные компании посетителей чувствовали себя уединенно – будто только они и есть в ресторане.
«Тарарыкин первым из московских рестораторов отказался от единого главного зала, а создал многоярусную систему различных по размеру и назначению зальцев, кабинетов, садов и просто интимных уголков, – отмечал в книге «Арбат» краевед Лёвин. – Это позволяло единовременно принимать многие сотни гостей, предоставляя каждой группе полную автономию. Здесь свадьба не мешала поминкам, а официальное чествование почетного юбиляра – разудалой молодежной вечеринке с цыганами и плясками…».
Залы и кабинеты были отделаны деревом, на стенах – роспись и лепнина, многоярусные люстры и причудливые напольные светильники заливали светом пространство.
Прислуживали половые – так тогда назывались официанты – в белоснежных рубахах, подпоясанные малиновыми шнурами. Еда высшего сорта: семга, икра, осетрина, расстегаи с вязигой и прочие блюда русской кухни. В комплексный обед входили: консоме с пирожками, цыплята «Монте-Карло», салат латук, цветная капуста, жаркое из перепелки, груша жуанвиль. Все тарелки украшала надпись золотом: «Привет от Тарарыкина». Летописец Москвы Владимир Гиляровский писал: «Тарарыкин сумел соединить все лучшее от «Эрмитажа» и Тестова и даже перещеголял последнего расстегаями пополам – из стерляди с осетриной».
Ресторан мгновенно стал популярным. Как отмечал писатель Борис Зайцев, он сделался притягательным местом для творческой публики: «Восседает «Прага», сладостный магнит. В цветах, и в музыке, бокалах и сиянье жемчугов, под звон ножей, тарелок веселится шумная Москва, ни о чем не гадающая, нынче живущая, завтра сходящая, полумиллионная, полубогемская, сытая и ветром подбитая, и талантливая и распущенная».
Атмосфера нового ресторана стала своей для артистов, писателей, художников, врачей, ученых, превратилась в одно из любимых мест литературно-художественной Москвы... Популярная в начале прошлого века цыганщина была чужда «Праге». Публика здесь была в основном интеллигентной, купцы кутили в «Яре».
Профессора Московской консерватории устраивали в ресторане ежегодные, так называемые рубинштейновские, обеды – в память основателя музыкального учебного заведения Николая Рубинштейна.
Здесь за ресторанным столиком выясняли отношения Александр Блок и Андрей Белый.
Бунин отмечал в «Праге» выход новой книги, назначал там встречи. Да и просто любил посидеть в ресторане, понаблюдать жизнь. Записал в дневник 9 мая 1915 года: «Рядом два офицера, – недавние штатские, – один со страшными бровными дугами. Под хаки корсет. Широкие, колоколом штаны, тончайшие в коленках. Золотой портсигар с кнопкой, что-то вроде жидкого рубина. Монокль. Маленькие, глубокие глазки. Лба нет – сразу назад от раздутых бровных дуг.
У метрдотелей от быстрой походки голова всегда назад.
Для рассказа: сильно беременная, с синими губами».
И в небольшом рассказе «Муза» Иван Алексеевич отметит здание ресторана, его герой рассказывает: «Жил я на Арбате, рядом с рестораном «Прага», в номерах «Столица». Как раз в этой гостинице и останавливался Бунин во время приездов в Москву. А обедать и ужинать ходил в «Прагу».
Здесь весной 1913 года Илья Репин отмечал восстановление картины «Иван Грозный и сын его Иван». Как вы помните, 16 января того же года иконописец Абрам Балашов в припадке душевной болезни нанес картине три удара ножом. На том застолье был и Федор Шаляпин, в тосте он сравнил искусство с солнцем, которого лишены только те, кто лежит под землей.
В 1913 году литературная Москва устроила умопомрачительный банкет в честь посетившего Россию невероятно популярного в те времена бельгийского писателя Эмиля Верхарна.
А сколько шампанского было выпито в «Праге» Шаляпиным, Горьким, Телешовым, Рахманиновым, Алексеем Толстым!
Новый год традиционно отмечали в ресторане преподаватели Александровского училища, офицеры штаба Московского военного округа. Их дамы получали от ресторана сувенир. В 1911 году это был веер с видами ресторана, надушенный парфюмом «Коти».
ПИР ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ
В 1917 году грянула Октябрьская революция. К власти пришел пролетариат. Ему ни к чему были ресторанные изыски. Революционные преобразования и Гражданская война породили разруху во всем государственном хозяйстве, в том числе и в ресторанном. «Прага» по инерции держалась еще почти год, но это была уже агония заведения. Бунин в марте 1917 года записал: «Ресторан «Прага», музыка, людно, носятся половые. Вино запрещено, но почти все пьяны. Музыка сладко режет внутри. Знаменитый либеральный адвокат в военной форме. Огромный, толстый в груди и в плечах, стрижен ежиком. Так пьян, что кричит на весь ресторан, требует, чтобы играли «Ойру».
Его собутыльник, земгусар, еще пьянее, обнимает и жадно целует его, бешено впивается ему в губы.
Музыка играет заунывно, развратно-томно, потом лихо:
– Эх, распошел,
ты, мой серый конь, пошел!
И адвокат, подняв толстые плечи и локти, прыгает, подскакивает в такт на диване».
Пир во время чумы. В том же году заведение закрылось – исчезли продукты. Да и не до ресторанных изысков было революционным рабочим.
Открылась «Прага» в 1924 году. Под гордым названием «Столовая Моссельпрома». И это заведение оказалось популярным. Хоть и называлось столовой, но имело ресторанные замашки: с шести часов вечера играл оркестр, а после десяти часов начиналось шоу. Маяковский сочинил рекламный стишок:
Решенья вопросов
не может быть проще:
все дороги ведут
на Арбатскую площадь.
Здоровье и радость – высшие блага –
в столовой Моссельпрома
(бывшая «Прага»).
Там весело, чисто,
светло, уютно,
обеды вкусны,
пиво не мутно!
Кстати, именно в столовую «Моссельпрома» Киса Воробьянинов водил девушку Лизу обедать. Раскроем роман «12 стульев» Ильфа и Петрова: «После недолгих уговоров Ипполит Матвеевич повез Лизу в образцовую столовую МСПО «Прагу» – лучшее место в Москве, как говорил ему Бендер. Лучшее место в Москве поразило Лизу обилием зеркал, света и цветочных горшков...» В фильмах Леонида Гайдая и Марка Захарова эпизод с загулом Кисы показан ярко, живописно.
В начале 1930-х годов столовую по неясным причинам прикрыли. В здании оборудовали кинотеатр. Перевели сюда Центральную научную библиотеку имени Некрасова. Первый этаж отвели под магазины. Один из залов – зеркальный – отдали Обществу бывших политкаторжан, здесь собирались борцы с царизмом, узники Шлиссельбурга, ссыльные Туруханского края. Общество распустили в 1934 году, и, понятно, зал у политкаторжан отобрали.
Вновь ресторан «Прага» открыли в 1955 году. От деталей интерьера, созданного архитектором Кекушевым, мало что осталось. И внутреннее убранство было создано, по сути, заново – оно стало помпезным и аляповатым. Кухня для советских времен была шикарной. Например, здесь можно было заказать устрицы – невиданное для советского человека блюдо. Один из залов получил название «Чешский», в меню кнедлики, шпикачки, бочковое чешское пиво.
Как раз в 1955 году, вскоре после возрождения «Праги», и сыграли там свадьбу однокурсники Высоцкого – Геннадий Ялович и Марина Добровольская.
Открылась кулинария и почти сразу стала популярной. Произошло это благодаря Владимиру Гуральнику. Он 16-летним парнишкой поступил в ресторан учеником повара. Мать и отец юноши были поварами, поэтому его выбор был понятен. И через три года он стал ведущим поваром и кулинаром в ресторане, сочинял фантастические рецепты десертов. Он-то и придумал торт «Прага».
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ
А затем грянула перестройка. И, как и революцию 1917 года, «Прага» не пережила тектонических перемен в обществе, экономике, политике. Она, правда, как-то просуществовала до середины 1990-х годов. Помню, как на ее веранде провожали приятеля на постоянное место жительства в Америку. Я подарил ему на память о родине бюстик Ленина.
Дела заведения складывались печально. В Москве бурно расцвел общепитовский бизнес – появилась масса ресторанов, ресторанчиков, кафешек, кофеен, баров, пабов, трактиров, тратторий… И «Праге», огромной, неповоротливой как линкор, трудно было с ними конкурировать. Не спасали ни история, ни слава, ни престиж, ни бренд. Рассыпалась ее притягательность.
Ресторан, а точнее, здание переходило из рук в руки. Очередной владелец затеял повальную реконструкцию. Все, что создавали Кекушев в начале века и советские архитекторы и дизайнеры в 1950-х годах, при возрождении «Праги» было уничтожено. Внутри воцарился мрамор – розовый, зеленый, белый. Роскошная мебель, бархатные портьеры. Хрусталь. Ковры. Я один раз посетил тогда «Прагу» – пригласили на какой-то прием. Впечатление, что попал во дворец. А дворец и есть дворец – для экскурсий он годится, а чтобы жить в нем, пригласить друзей на торжество – нет. Холодный, мрачный. Видимо, не только у меня возникали похожие впечатления – «Прага» пустовала.
И – умерла. 10 октября 2018 года ресторан обслужил последних клиентов.
МЕЧТЫ О МУЗЕЕ
Кому здание сегодня принадлежит, не знаю. Попадались слухи, что ее собирался купить некий знаменитый итальянский ресторатор. Но не случилось. Последнее из сообщений, что попадалось в связи с мертвым зданием, – намерение создать огромный фуд-корт. Едальню, если говорить по-русски. Оскорбительная для исторического здания идея.
И теперь главное, ради чего я вспомнил славную историю «Праги». А что если создать на ее площадке мультикультурный центр? Это может быть прежде всего литературное направление – литературный музей, музей Серебряного века. Да, я знаю, что существует Литературный музей имени Владимира Даля. Но это, по сути, объединение музеев наших великих классиков – Пушкина, Толстого, Тургенева, Лермонтова, Достоевского и так далее. Но нет музея, в котором была бы представлена во всем многообразии и мощи русская Литература, начиная с древней и заканчивая современной. Это раз. Знаю, что существует и Музей Серебряного века. Но он существует при Музее Брюсова на проспекте Мира. А в здании на Арбате музей такого значительного литературного явления, как Серебряный век, получит и значительно больше пространства, и возможности здесь шире. Не говоря уж о том, что с Арбатом связаны многие имена того славного времени – Блок, Белый, Пастернак, Цветаева… Серебряный век – эпоха творческого подъема в России. Новые форматы прозы, поэзии и живописи, расцвет философской мысли, немыслимая доселе свобода самовыражения, бурные и запутанные любовные истории – все это породило культурный феномен, о котором до сих пор спорят литературоведы и историки.
В здании могут быть и театральные площадки. Опять же связанные с литературой, поэзией, драматургией. Может быть какая-нибудь специализированная библиотека, например связанная с тем же Серебряным веком. Уместен музыкальный зал. Уместно литературное кафе. Да много чего можно придумать.
Наверняка для нынешнего владельца или владельцев здания «Праги» оно – тяжелая ноша. «Прага» хоть и мертва, но требует немало средств на поддержку своего состояния в анабиозе. Так не лучше ли подарить здание городу? А уж город совместно с Министерством культуры найдет варианты использования здания как центра культурной, литературной жизни.
И оживет «Прага». Не рестораном единым она будет жить. С новой страницы будет писаться ее история.