Андрей Грозин — о пути Казахстана к 30-летию независимости.
Каким видится путь Казахстана к 30-летию государственной независимости из Москвы? На этот и другие вопросы отвечает старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, заведующий отделом Казахстана и Центральной Азии Института СНГ, кандидат исторических наук Андрей Валентинович Грозин.
— Андрей Валентинович, в декабре этого года Казахстан будет отмечать 30-летие своей независимости. Каким, на ваш взгляд, был путь страны на пути к этой дате?
— Сложным. Впрочем, как и всех остальных постсоветских республик. Где-то было хуже – Таджикистан (одна гражданская война, по официальным данным, стоила стране более 60 тысяч погибших), или Грузия, например. Где-то – лучше: страны Прибалтики или Украина первых лет суверенного существования. Но первое десятилетие независимости республик, возникших на обломках СССР, везде было временем непростым. Веерные отключения электроэнергии, многомесячные невыплаты зарплат, продовольственный дефицит, галопирующая инфляция, жуткая бедность и безработица, бандиты на улицах городов – все это одинаково «весело» ощущали жители что Алма-Аты, что Москвы, что Тбилиси…
Более-менее постсоветское неустройство начало «устаканиваться» для Казахстана после постепенной интеграции в мировой рынок со своим основным экспортным продуктом – углеводородным сырьем. Общество, в основной массе, приспособилось к жизни в суверенном государстве, элиты получили элементарные навыки управления экономикой и внутриполитической сферой. Сложные процессы государственного строительства превратились из перманентного форс-мажора в неприятную, сложную, но все же рутину.
Как и любая глобальная трансформация, переход к новой общественно-политической и экономической модели что-то дал населению (рост благосостояния, товарное изобилие, новые источники информации, свобода передвижения по миру и т. п.), но что-то и отнял: «уверенность в завтрашнем дне», социальную защищенность. Ушло разнообразие внутриполитической жизни первых лет независимости, гражданская активность значительно снизилась. Политическая система крепчала, а с середины «нулевых» даже уже и «бронзовела». Затем постепенно начали обостряться общемировые пертурбации: финансово-экономические кризисы, ценовые виражи на сырьевых рынках, рост конкуренции мировых центров силы, порождающих общую нестабильность в мире. Постсоветские республики оказались в ситуации роста различных вызовов и угроз. В Казахстане на эти процессы наложился старт транзита власти.
— Принято считать, что Казахстан не боролся за свою независимость, подобно, скажем, Грузии. И отдельные аналитики и политики даже сегодня любят говорить, что суверенитет достался стране как подарок. Однако давайте вспомним декабрьские события 1986 года, 35-летие которых приходится на нынешний декабрь. Ваш комментарий по этому поводу?
— Собственно говоря, все страны региона Центральной Азии, по выражению Марты Олкотт, были «катапультированы в независимость». И итоги референдума о будущем Союза и своем месте в нем наглядно подтверждают один простой факт: большинство обществ всех республик СССР не хотели его распада. За исключением Закавказья и Прибалтики, везде тогда было продемонстрировано желание народов оставаться в «советской коммуналке». Ну, разве что, провести в ней ремонт… Споры были как раз о масштабах этого ожидаемого ремонта. В итоге элиты посчитали, что если народ голосует «неправильно», то тем хуже для этого самого народа.
Касательно декабря 1986 года в Казахстане сложилась каноническая версия, спорить с которой мне не хочется. Действительно, один эпизод с тем, как Нурсултан Абишевич возглавил колонну протестующей молодежи (см. его книгу «Без правых и левых»), стоит того, чтобы говорить о глубоком понимании казахстанскими властями сложных социальных процессов, протекавших в республике накануне распада Союза.
В фарватере российской политики
— Скептики твердят о том, что сейчас Казахстан следует в фарватере российской политики и во всем следует «Большому Брату». Насколько справедливо это утверждение, по вашему мнению?
— Зависимость, безусловно, есть, но я бы все же говорил о взаимозависимости. Она объясняется множеством объективных и субъективных причин, носит исторически обусловленный характер и, отчасти, диктуется внешнеполитическим контекстом. Однако, ни о каком безусловном «следовании в фарватере» российской политики, убежден, не может идти и речи. От американских военных лабораторий и до жизни и творчества казахстанских национал-патриотов — множество факторов говорит о том, что о каком-то «подчинении» Казахстана российской политической повестке дня просто не приходится говорить. Страны близки, связаны множеством формальных уз и неформальных обязательств, но самостоятельны и стараются не доводить до «искрения» по отдельным вопросам, трактуемым по-разному.
При этом, по моему мнению, казахстанцы остаются очень похожими на россиян: и те, и другие все чаще «скатываются в архаику». Это проявляется во множестве факторов. Например, в нарастающих в наших обществах технофобии, подозрительном отношении к современной науке и желании получить некую волшебную палочку, которая быстро решит все проблемы. И тем, и другим очень неприятна мысль о том, что в сегодняшнем меняющемся мире всего придется добиваться через нарастающую конкуренцию и обычную рутинную и выматывающую работу.
Безусловный лидер
— Удалось ли Казахстану выстроить за эти годы экономически крепкое государство, и какие достижения вы можете отметить?
— Казахстан является безусловным экономическим лидером Центральной Азии и это, по моему мнению, является главным достижением тридцатилетия независимости. Причем это видно и по макроэкономическим индикаторам (ВВП РК больше, чем аналогичные цифры остальных четырех республик ЦА, вместе взятых), и по показателям благополучия отдельно взятого казахстанского гражданина. По развитию экономики Казахстан находится в первой трети стран мира, то есть, две трети граждан Земли живут хуже казахстанцев. Если ВВП на душу населения по паритету покупательной способности в Казахстане в 1998 году составил 8999 долларов, то к настоящему времени это уже 25337 долларов. Как представляется, это — наглядная демонстрация того, что, как говорят критики, превращение экономики страны в сырьевой придаток мирового рынка принесло казахстанскому обществу намного больше позитива, чем негатива.
По основным макроэкономическим параметрам у Казахстана за последние 30 лет наблюдается существенное улучшение, хотя многие, конечно, скажут, что могло бы быть и больше. Республика не стала очередным «азиатским тигром», но, по моему мнению, это и к лучшему: за резкий прогресс и экономические рывки казахстанцам не пришлось платить ту цену, которую заплатили (и продолжают платить) некоторые страны Юго-Восточной Азии («Игру в кальмара», полагаю, все уже посмотрели).
При этом думаю, что, казахстанская экономическая модель последних трех десятилетий — опора на добычу и переработку сырья и сельское хозяйство — себя не исчерпала. Более того, пытаясь построить «креативную экономику» и влезть в экономические сферы, которые давно заняты и освоены (от электроники и машиностроения, до ВИЭ или ИИ), республика не только проиграет идущую мировую экономическую гонку, но и зря растратит огромное количество ресурсов.
— Казахстан часто подвергается критике за то, что политическая система не соответствует демократическим принципам и в стране фактически действуют патронатно-клиентальные отношения. Не кажется ли вам, что эти представления уже устарели и в стране многое изменилось?
— И в казахстанском обществе (насколько могу судить) и в российском экспертном сообществе, занимающемся изучением Центральной Азии, как всегда, мнения по данному вопросу строго делятся по принципу черное и белое: или все хорошо, или все плохо. Полутонов в оценках трансформаций политической системы Казахстана почти нет. С моей точки зрения, фактор влияния на властную и бизнес-элиты кланово-групповых отношений сохраняется, но и сводить все многообразие внутриполитического процесса в РК к «жузово-трайбалистским» мантрам уже лет десять (а то и двадцать) как нельзя. Такой подход сейчас представляется архаичным. По мере же продолжения процесса, запущенного в марте 2019 года, дробление казахстанских элит, полагаю, будет продолжаться.
Будущее зависит от противодействия внешнему влиянию
— Прогноз относительно перспектив РК?
— Многое для республики будет зависеть, к сожалению, не от самих действий (или бездействия) руководства Казахстана. Факторы активизации внешнего влияния в попытке «перетащить» Нур-Султан на свою сторону в продолжающейся и ожесточающейся геополитической борьбе будут прямо влиять на состояние экономики и, как следствие, на социальную сферу республики. Многое будет зависеть от умения властей правильно определять и успешно защищать национальные интересы Казахстана.
Идущие в мире попытки выстраивания новой глобальной системы международных отношений, основанных на прагматических экономических проектах (условно говоря, «китайский путь»), входят в абсолютное противоречие с попытками перезапуска механизмов глобализации с сохранением прежних систем, основанных на «правилах», сложившихся после распада биполярной системы. Выход из текущего конфликта может быть благоприятным для Казахстана — постепенная эволюционная победа «нового» или «старого» порядков.
А может, к сожалению, и не слишком, если мировые центры силы скатятся в выяснении отношений к ранее уже многократно испробованным человечеством насильственным способам развязать «гордиев узел» взаимных претензий. Если дойдет до этого, малым государствам, хотят они того или нет, придется выбирать для себя окопы.