«Лёд, очень много льда
я собрала в своей жизни,
Мне нужно солнце,
которое растворит меня».
Альфонсина Сторни
«Я живу словно окруженная ореолом света. Этот ореол кажется божественным струением, благодаря которому все вокруг приобретает новый цвет и новое звучание».
Альфонсина Сторни
От автора: Ксения Синицына невероятно утонченная фигуристка, одухотворенно-зрелая внутренне, естественно-нежная, мягкая в каждом своём движении. Она необычная!.. Её хореографией можно дышать и лёгкие будут наполнятся воздухом гармонии души и тела.
Автору неизвестно, как и кому пришла идея взять для короткой программы Ксении песню из 60-х годов прошлого века, но в результате мы с вами получили уникальную постановку, лучшую из исполненных ею, тонкую, ускользающую, для чуткого восприятия, лаконично-точную и уходящую в глубину, неожиданную для очень юной девушки, участвующей в юниорском турнире.
Несколько десятилетий назад песню исполняла аргентинская певица Mercedes Sosa и слёзы зрителей были постоянными комплиментами её драматическому, с рыдающими нотками пению, но для музыкальной основы была взята лирическая версия от Ane Brun, саамской вокалистки из холодной норвежской Лапландии.
С её вокалом музыкальная композиция превратилась в своего рода аргентинский вариант баркаролы. «Альфонсина и море» Ариэля Рамиреса и Феликса Луны, в покачивании на музыкальных волнах, зазвучала менее пронзительно, больше грустно и мелодраматично, чем печально и трагично.
Песня посвящена известнейшей поэтессе Латинской Америки Альфонсине Сторни. В мире литературы её называли аргентинской Цветаевой, даже родились они в одном 1892 году, а ушла она в океан в 1938.
Это случилось в красивейшем месте Аргентины, переполненном поэтическими названиями, с песков пляжа Balneario (курорта) La Perla (Жемчужина) города Мар де Плата (Серебряное море):
«На мягкий песок, омываемый морем,
Ее маленький след больше не вернётся...».
Осталась в тот день на берегу почти немая La caracola – ракушка-свидетельница, способная лишь ловить гул ветра и хранить шум моря:
«Ты уходишь туда, как во сне,
Спящая Альфонсина, укрытая морем».
И сейчас, каждую ночь, над пустынным пляжем звучат слова прощания Альфонсины:
«Приглуши свет лампы,
Дай, няня, спокойно поспать,
Если позовет, скажи, что меня нет,
Скажи, что Альфонсина не вернется.
Никогда не говори, что я здесь,
Скажи, что я ушла».
Кто она? Для большинства из нас её имя малознакомо или неизвестно вовсе. Её признали яркой звездой латиноамериканского модернизма, величайшей из поэтесс континента, а она была убеждена, что «родиться женщиной, было настоящим позором в ее время».
О чём надо рассказывать, чтобы вы могли понять её. Наверное, о профессиях, а их было много, от посудомойщицы до актрисы театра, о мужчинах, которых она называла волками и боролась с ними, но незабвенно любила лучших из них, о поэзии, сплетенной из эмоций, экспрессивной и порывистой, и в тоже время исповедальной и глубокой.
Над её стихами можно рыдать и гореть вместе с ними, их можно читать как рассказы и хроники от первого лица, находя в них страстные и эротические акценты, и в неменьшем количестве комплексы, догмы и условности времени.
Вот пример её знания вкуса жизни:
«Прошлой ночью твои руки были в моих огненных руках.
Сколько сладости дали они моей крови,
Мой рот ощущал вкус ароматного меда
Свежего, как чистое летнее утро.
Я боялась вернуться на ферму с золотыми пчёлками на губах».
Ксюша в этой программе танцует не последний акт самореализации творца (трактовка смерти по Мандельштаму), а рассказывает историю о двоих, о верности и мужестве, благодаря которым, любовь не исчезнет. Об этом и говорит выбор варианта исполнителя песни.
Программа не о трагедии уставшей женщины, а о любви, о совместном путешествии по холодному миру, порождающему страхи, но в них так много жизни и нежности друг к другу. В искреннем желании не расставаться, в молчаливом протесте превратностям судьбы, они смотрят друг другу в глаза, давая обещание своему чувству, которое они не отпустят.
В Альфонсине внутренний мир доминирует над внешней средой, которой она бросает вызов, осознавая свою бессмысленную жертвенность и трагическую безысходность:
«Враги мои, если вы существуете, вот мое сердце. Придите и нанесите мне раны». В этих словах указана мизе́рная стоимость бренной жизни и величайшая цена на испытываемые чувства, будь то ненависть или любовь.
А в другом стихотворении мы вдруг обнаруживаем пустоту – конечное состояние после пережитых потерь, хандры и тоски:
«О, бледность твоего бескровного лица! Сок незабудок, текущий подземными водами, под кожей! Когда я приютила мертвую розу твоих уст, я прошла, над этой чистотой, легче, чем тень тени».
И вновь любовь и всё сжигающая страсть:
«Ты – в моих венах. Я чувствую, как медленно ты скользишь в них. Пальцами я касаюсь артерий на висках, на шее, на запястьях, чтобы осязать тебя».
Всё это Ксения передаёт пластикой изящных рук, за каждым колебанием воздуха сокровенный запах страстных воспоминаний, ожидание продолжения, в котором снова смешаются их взгляды, шутки и ласки, любовь и вера – ингредиенты одной бесконечной истории. И надо льдом парит приглушенный голос: «В танце твоей души, под мелодию песни и шум волн, я плыву, перемещаясь между твоими руками».
В её поэзии нет меры, там если любовь, то по формуле 1+1=∞, также в страсти, страдании и тоске, в желании жить и готовности к смерти. Её имя и было девизом её жизни. Она не принимала версию его производного происхождения от имен родителей Альфонсо и Паулина. Её натуре, по признанию самой Сторни, было близко его арабское значение «Готова ко всему».
Невероятная в этом прокате, Ксения вернула миру страстную любовь Альфонсины и её тайного суженного. Знавшие то, что обречены, они летели в своём безрассудном чувстве, прочь от одиночества, к учащенному дыханию, а не привязанности, требующей много лет жизни. Им так мало отмерилось, поэтому они стали двумя подростками, открывающими любовь, с закрытыми глазами, с бесконечным доверием и словами: «Ещё! Пока живы!».
Судьба Альфонсины поскупилась на счастье: «Суждены на роду мне, видно, беды одни: / трижды розы сажала, трижды гибли они». У неё был сын Алехандро, имя его отца она сохранила в тайне.
У неё был быстротечный роман с аргентинским прозаиком, с мировым именем, Орасио Кирога (Horacio Silvestre Quiroga, 1878–1937). Кирога узнал о раке желудка и покончил с собой. Был друг Леопольдо Лугонес, принявший цианид из-за неизлечимой болезни.
Трагические события подтолкнули к написанию сонета «Voy a dormir» («Я иду спать»), отправленного в редакцию газеты «La Nación» в октябре 1938 г. К этому времени она уже перенесла операцию из-за рака груди, оставившую физические и эмоциональные шрамы.
В своём стихотворении «Боль» она отразила силу притяжения золотого песка, зеленых вод и чистого неба сливающегося с водой на горизонте. Она думала о том, что сможет там:
«Потерять рассеянный взгляд,
потерять и никогда больше не найти. / Стоя между небом и пляжем, ощутить вечное забвение моря».
Это не было порывом мятущийся души, не было сведением счёта с жизнью, а было продолжением её чувства – Любви, которой она преклонялась, которая уже не вмещалась в больное тело. Она ушла в море, потому что в нём не видела разделительной черты между мирами:
«Сейчас, когда мы далеки, из смертного твоего существа я извлекаю газообразный фантом, который смотрит твоими глазами и ласкает твоими руками… Он мой, полностью мой. Я закрываюсь с ним в комнате и …когда … никто не видит,…я беру его на руки и… качаю, качаю пустоту…».
Мы видили во время проката руки Ксении, качавшие эту пустоту в надрывно чувственном движении и было в этом что-то щемящее, вызывающе-трепетное, как нахлынувшей беспокойство, болезненное и одухотворенное. Во всём этом не было только одного чувства, которое она не позволила себе – Одиночества. Он так и остался с ней, навсегда, в её сердце.
В пронзительном предсмертном стихотворении «Я буду спать» мы читаем:
«Ты приготовь мне простыню из мха,
Из водорослей сделай одеяло.
Ты уложи меня, и буду спать я.
С созвездием у изголовья,
Няня, наклони его пониже…
...звонить он если будет снова, просто скажи – пусть не звонит, скажи – ушла я…».
Вы можете упрекнуть автора в том, что он воспользовался возможностью рассказать об Альфонсине больше, чем о ней говорит на льду, своим выразительным языком, сама фигуристка. Это так. У меня меньше ограничений. Но автор старался больше говорить словами образа подаренного нам Ксенией:
«Этим весенним вечером я бы летала, да, я бы летала. Если бы не мое сердце, разбухшее, перегруженное, страдающее, необъятное, переполняющее мою грудь, сковывающее мои движения, мешающее моему телу и приковывающее меня к земле, на которой ты жил. О, мой любимый!».
В жизни Альфонсины был лёд, который она хотела растопить, а на другом льду фигуристка Ксения Синицына, её ярким образом, несёт огонь и тепло в души и сердца зрителей, вынося на свет из тени небытия и неизвестности имя женщины, которая не ошиблась. У моря в которое она ушла, действительно, нет границ между мирами.
КП «Альфонсина»:
https://m.youtube.com/watch?v=nLp5fkuv8O4&t=228s
Драматическая версия исполнения песни от Mercedes Sosa «Alfonsina y el mar»