— Меня ждешь, княгинюшка?
Дражко подступил к Рогнельде с обычной своей полуулыбкой, о
существовании которой можно было догадаться только по шевелению усов
и по тону сказанного. Он всегда так разговаривал с ней, по-братски
выказывая шутливо-повышенное уважение и любовь, потому что не мог
себе позволить показывать их иначе, хотя хотел бы, очень хотел бы в
действительности совсем иного. Но любое иное в его понимании
граничило с предательством брата и князя. И потому князь-воевода даже в
мечтах старался не выходить за поставленные самим собой границы.
Только в снах вот, которые он контролировать был не в силах, в снах он
приходил к Рогнельде, и она приходила к нему. И разговаривали они совсем
иначе, и чувствовали они себя совсем иначе. А потом, проснувшись,
Дражко не мог смотреть Годославу в глаза и страдал так, словно обманул и
предал человека, которого искренне любил и уважал.
Рогнельда медленно повернула голову, словно только что заметила
появление князя-воеводы, закончившего разговор с боярами, или же просто
трудно оторвалась от тяжелых дум, присутствие которых стало теперь
нелегким ее ежедневным бременем, одновременным с приятным бременем
естественным, уделом каждой женщины и матери. И кивнула.
У двери стояли стражник и глашатный Сташко. Если последний был в
курсе событий, и даже принимал активное участие в них, то стражникам,
всегда тесно связанным семьями с городом, ничего не рассказывали. А ту
пару, что утром выпускала князя из задних ворот, категорично
предупредили о необходимости держать язык на засове. Иначе Дражко
обещал их за этот язык подвесить. А верность князя-воеводы слову все
знали. На эту пару стражников надеяться было можно. Но лишних
посвящать в тайную поездку Годослава не стоило. И потому князь взял
Рогнельду под руку и повел в сторону.
— Пойдем, княгинюшка, к твоему мужу, там и поговорим втроем…
Они вышли к лестнице. Здесь тоже стоял на посту стражник.
— Чужого кого-то пропускал?
— Как можно, княже… Не велено! — зычно рыкнул постовой. —
Только свои без конца снуют туда-сюда. И что им на месте не сидится…