Я хотел написать идеальный текст, чтобы ты прочла его и поняла, что волшебство существует, что чудеса повседневны, что желания, которые не дают тебе спать – не более чем отсроченная радость. Мне казалось, что из окружающего нас всех Эфира я могу извлечь такие ноты, которые наполнят твоё сердце любовью, нежностью, радостью, весельем и праздничным настроением, с которым ты никогда не расстанешься.
Я искал слова, я всю свою жизнь искал слова, думая, что они интересны людям, но боясь себе самому признаться, что я писал только тебе, даже тогда, когда тебя не знал, когда не думал о тебе, когда бросал свои желания в горнило чужих костров наслаждений. Я видел, как в окружающем воздухе создавались вихри мыслей, как они свивались в огненные смерчи и превращались в буквы, и каждая из этих букв была печатью, клеймом, отметиной на моей коже, вспыхивая образами, и растворяясь во мне.
И я плыл по волнам бескрайней реки из букв, слов, словосочетаний, предложений, сначала барахтаясь в бурном потоке, но обрастая опытом и совершенствуя плавательное средство, сам становясь и ковчегом, и рулевым.
Я хотел рассказывать тебе сказки, чтобы они оживали и уносили тебя в заповедные миры, и рассказывал их, но моими героями восторгались другие, а ты не знала, что сказочные миры существуют лишь для тебя. Что волшебство готово открыть тебе настоящие чудеса, бесконечного и невообразимо-прекрасного мира. Где каждая нота природы ложится в партитуру самой совершенной из опер, а каждая, подслушанная тобой фраза, несёт в себе привет от меня, просто мне так легче. Думая о тебе, вкладывать в чужие уста слова, которые рвутся на свободу, чтобы ты хотя бы так прикасалась ко мне. Даже не ведая, что прикасаешься.
Я придумывал слова, мне снились они, они приходили в момент мечтательных грёз, и я сплетал из них кольчугу и хитон, я ковал из них броню и щит, чтобы они защищали тебя от всего, что могло бы ранить тебя. Я бродил по городу и на сером асфальте видел огненные призраки твоих следов, и удивлялся, как часто мы повторяли маршруты, как причудливо пересекались наши пути, и не только в этом времени, но и в других временах. Какая разница, думал я, сколько веков отделяет нас сегодняшних от нас прошлых или будущих, это всё равно мы. И я искал совершенный язык, чтобы он соединил нас сквозь время, и он соединял, так мне казалось.
Что мне реальность? Её скучные физические правила и законы смешны тому, кто знает, что магия есть, что волшебство – не прихоть сочинителя, что энергия Эфира, которой так легко пренебрегли учёные, оставит их всех с носом в итоге, и все их строгие правила будут посрамлены создаваемым мной текстом.
Я прикрываю глаза, и вижу золотой свет, в котором мир прекрасней стократ того, который способна создать наука, потому что в науке нет Любви, а в золотом сечении она – главное условие уравнения.
Люди обращаются к искусству тогда, когда их сердцам тесно в пределах предельного мира, и освобождённые творчеством люди, превращаются в творцов, способных менять облик скучного мира. Так и я, так и я.
Я искал слова о Солнце и Солнце приходило ко мне в окно, я писал о звёздах, и они устраивали для меня звездопады, я писал о счастье, и становился счастливым, как думаешь, что происходит с миром, когда я пишу ему о Любви?
Я изучил лабиринт этого прекрасного города, чтобы стать проводником в нём, чтобы проложить тропы, которые соединят нас. Я нашёл на улицах Петербурга весь Мир.
Я хотел найти совершенные слова, способные рассказать людям о самом главном качестве Человека. И находил, и не собираюсь останавливаться. Чтобы ты могла слышать и видеть мир таким, каким его вижу я. Вот и всё.