Сергей Васильевич Трикачев
В рубке
Мы поднялись в рубку, капитан выслушал доклад вахтенного, попросил штурмана включить подводный локатор, проверил курс судна. Штурман начал показывать «подводный мир» Обской губы. На экране появились очертания берегов, отмели и утолщения песчаного дна, всё это выглядело загадочно, как фрагменты из фильма «Капитан Немо».
Надо сказать, акватория Обской губы мне была знакома, так как мы частенько летали в Салехард и соседствующий с ним, в 15 километрах, городок Лабытнанги, находящийся на другом берегу и имеющий железнодорожное сообщение с «материком». Этот термин я применяю не случайно, так жители Заполярья и всего Ямала действительно именуют материковую Россию. В районах южнее, от Ноябрьска до Надыма, звучит другое другое слово «на большую землю». Вся береговая часть со стороны Лабытнаног опоясана колючей проволокой на несколько километров, с секторами для подхода к берегу, а побережье усеяно бревнами, отошедшими при лесосплаве. Вот там и трудятся направленные на перевоспитание заключенные ГУИНа. В то время почти все геологические, геофизические управления по Ямалу находились там.
Наш теплоход с небольшой скоростью, километров 20-30, слегка в раскачку, двигался вниз по течению Оби, постепенно входя в «расклешенную» часть Обской губы. С высоты полета это водное пространство напоминало мужской сапог, ну почти Италия, с голенищем в районе Нового Порта. Конечно, дневная картинка была поинтереснее — крутой берег от Салехарда до Находки, постепенно переходящий в равнинную местность.
Еще днем, в рубке, при посещении ее с капитаном, я заметил, что нет знаменитого «рулевого колеса», и сейчас в кромешной тьме, спросил об этом всю команду.
— А что, появилось желание порулить? — с улыбкой произнес капитан под общее одобрение дежурной команды. — Саш, давай, потеснись, пусть бортмеханик «полетает», порулит нашим кораблем, пока «водичка» спокойная, а то на завтра прогноз мрачноватый, добраться бы до Нового порта, а там ведь дальше море!
Встретив мой удивленный взгляд, пояснил, что теплоход проходит по категории «река-море», и до Нового Порта классификация водного пути, считается «рекой», а далее, переходит под обозначение «море», а значит и оплата морякам повыше!
— Виктор , включи все локаторы, пусть наш воздушный гость почувствует себя настоящим морским волком, может, когда-нибудь накатает воспоминания или напишет ремейк, в стиле Джека Лондона, ха ха ха... А может песню сочинит, не зря же слушает барда Высоцкого, да еще и на семиструнке лабает, на шестиструнке поигрывает...
«Да, — думаю про себя, — всё запомнил этот старый мореман-меломан, хотя и «чаёк по- адмиральски» доливал, не давая ему остыть!»
Как я рулил теплоходом
Я встал перед деревянным дубовым поручнем, куда меня определил Александр, выставил руки, ладонями обхватив эту трубу, а наружной частью рук, ближе к локтю, почти уперся в две большие «кнопки».
— Усёк, товарич летчик , как рулить, или прочитать курс ликбеза?
— Да что ты! Просто! Правым локтем давишь на кнопку — корабль идёт вправо, левым давишь — идет влево…
— Да, проще пареной репы, давай дерзай, только без надрыва, поаккуратнее, а то повалишь пассажиров, которые трезвые, ну а пьяным, сам знаешь море по колено! Давай действуй-злодействуй!
Ну, от такой «вводной», сам Бог велел приобщиться к искусству управления еще одним видом транспорта, которого у меня по жизни и так было немало, как говорится, летал, ездил и плавал на всём, что шевелится!
Действительно, управление не сложное, неторопливое, интеллигентное, давнул — отпустил, вот и вся премудрость. Это ведь не вертолет, где ноги на педалях, левая рука на «шаг–газе», правая — на ручке «циклического шага», один глаз на приборах, второй за «окном», лоб сморщен от напряжения и немного потеет спина, а иногда и седалищные мышцы. При этом еще и надо думать головой, чтобы не потерять её окончательно!
Понаблюдав за мной какое-то время, капитан хмыкнул и, подмигнув мне, сказал:
— Ладно. Завтра, днем еще попробуешь... А на сегодня для общего понятия хватит, да и чайку пора бы глотнуть, что-то в горле пересохло...
В каюте сразу запустили магнитофон, зазвучали ранние песни Высоцкого из серии «Товарищ Сталин, вы большой ученый» и «Зека Васильев и Петров зека».
«Да, — подумал я, — надо было эти песни послушать на палубе, когда проходили Лабытнанги». Так сказать «визуально-вокальное сопровождение морской прогулки», да и тематика песен Высоцкого настолько разнообразна и жизненно проницательна, что на что не взглянешь, о чем не прочитаешь, его песня может служить контекстом, связкой с этим событием.
Уже за полночь Наташа принесла нам еще лёгкую закусочку. Прозвучал последний тост «За тех, кто в море!» Я улегся на диване, а Леонид Леонидович ушел в свою спальню... Утро вечера мудренее.
Утром
Многолетняя привычка вставать за два часа до вылета давала о себе знать.
Проснулись практически одновременно с капитаном, совершили утренний моцион, официантка принесла нам завтрак, попили кофейку и вместе вышли на палубу. Холодным ветром встретило нас это сентябрьское утро, солнце еле пробивало тучи и, похоже, короткая северная осень завершала свой цикл. Мимо нашего судна проходили транспортные суда. Летняя навигация подходила к концу. Видимо ночью, прошли Яр-Сале, это районный центр Ямальского района, и на подходе был Новый порт, а это порядка 400 километров от Салехарда.
Поднялись в рубку, вахтенный доложил капитану обстановку за время дежурства и было понятно, что погода портится, надвигается циклон с усилением ветра. Капитан пошел в радиорубку, чтобы уточнить дальнейшие метеоусловия. Я попросил у ребят бинокль и стал рассматривать проходящее суда, на которых утро тоже внесло оживление в рабочий распорядок жизни на корабле. Затем спустился в свою каюту. Мой сосед уже поднялся и готовился к высадке в Новом Порту.
Вернувшись назад в каюту капитана, я снова включил магнитофон — в продолжение импровизированного концерта Высоцкого. Важно понимать, что слушать часто и повсеместно так много Высоцкого в те годы было негде. Он был невероятно популярен и любим, но официозные эфиры не давали его. Все распространялось вот так, через кассеты. Часть записей была с живых выступлений в клубах и институтах. Вот и сейчас голос Владимира Семеновича отвечал на вопрос из зала: «Тут вот спрашивают, сколько надо времени, чтобы прослушать все мои песни, отвечу так — надо купить пару-тройку ящиков водки, запереться в лесной избушке и, не выходя неделю, только выпивать и слушать…»
Опять вспомнил историю из недавнего. Как-то сидели по непогоде в Яр-Сале, в «Комнате отдыха пилотов» вместе с пассажирами, человек восемь было, и, чтобы скоротать время, перебивая друг друга, травили анекдоты и байки. Время летело незаметно, а вылет все откладывался и откладывался, на пару часов и так далее... Когда наши ресурсы анекдотов исчерпали себя, один паренек перешел на стихи, переделанные из басен Крылова, стихов Пушкина и других классиков. Смешно и забавно. Да так здорово читал! Еще часа на два, а то и более. Откуда такой талант? Оказалось, служил во внутренних войсках на севере Урала, в районе Ивделя, выступал там в самодеятельности! Я на всю жизнь запомнил фамилию этого парня — Лисовский.
Надвигается шторм
Вернулся капитан, с некоторой задумчивостью, объявил:
— С района Карского моря идет сильный циклон, в районе Тамбея уже штормит, порывы ветра 20-25 метров, а это шторм в 8-9 баллов по шкале Бофорта, так что наверное нарвемся!
В моей голове промелькнуло, а что нарываться-то, мы при ветре до 25 метров в секунду запускаемся и летим, а у него это вызывает беспокойство?
Я максимальный ветер зимой на своей шкуре испытывал в 36-40 метров в секунду. Однажды ночью нас подняли из общаги, как и других жителей аэропорта, и мы делали дополнительные растяжки на лопасти несущего винта, а швартовку самолетов Ан-2, усилили подогнанными тракторами, бензовозами и другой спец автотехникой, а это «черная пурга». Возвращаясь, я расстегнул меховое пальто около общежития, полы сделал, как крылья, и не смог упасть, ветер удерживал моё тело «на весу»! А однажды летели на Салехард и, пройдя Яр Сале, попали в грозу, когда встречный ветер отнимал у нас скорости 90 км в час, то есть прибор показывает 210 км в час, а летим 120. Над Салехардом стоял «грозовой очаг». Плюс треск в наушниках неимоверный и парящая тундра от ударов молний. Вот там было о чем волноваться! Правда, мы повернули от греха подальше обратно.
Но капитан, есть капитан, и его опыт двадцатилетний вызывал полное доверие. Согрели кофе, присели в кресла и по теме вчерашнего чаепития — за «чай по-адмиральски» — я ему высказал полную признательность. Да, чего только не испытаешь и не увидишь, пройдя по жизни. И, какое-то мгновение поразмыслив, я спросил его:
— А не знаете ли вы пиво «по-каменски»?
— Расшифруй, расшифруй дорогой, что это за пивко? — с удивлением ответил Леонидыч.
(продолжение следует)