Деревня Тараса Боханского района Иркутской области. Население – буряты. 1980 год.
Город помогал деревне убирать урожай, горожане, отправленные предприятиями на уборку урожая, работали на полях, а деревенские занимали руководящие и прочие должности, и не просыхая пили.
Приветствую путника, чудом зашедшего на мою страницу!)
Этот рассказ - воспоминания написан моей тётушкой, которая никак не соглашается завести себе канал на этой платформе. Мне очень понравились её мемуары, и я согласовав это с ней, печатаю их у себя. Очень прошу поддержать автора активными комментариями!!!))) Моей тётушке, Антонине Алексеевне, 61 год и проживает она в Иркутской области (г.Ангарск).
Пейзаж так себе, поля, пригорки, лес. Добавить осеннюю непогоду, глиняную почву, отсутствие асфальта, и сложится тоскливый пейзаж бурятской деревни.
Мы жили в старой школе, там дуло во все щели, печь топить можно было, но тогда доставали кусачие мухи, но даже если натопить до одури, через час уже станет холодно. А на дворе октябрь, а мы совсем не в Сочи. Помыться негде. Устроили комнатушку, нагревали бачок воды, поливали друг друга очень экономно, так и мылись. Стирали только белье, остальное все-равно не высохнет.
Нам выписывали продукты, только есть то, что нам готовили было невозможно, к тому же готовили грязно. Можно было бы что нибудь покупать в магазине, но…. Ассортимент магазина запомнила буквально, потому что и запоминать-то нечего: яблочный сок с мякотью в 3-х литровых банках, томатная паста в 2-х литровых жестяных банках, мерзкий краснодарский зеленый чай, махорка, папиросы «Север», спички, соль, сахар, макароны жуткого серого цвета, зато шикарные ткани (трикотин, трикотаж), нитки швейные всех цветов радуги и стеклянные кастрюли, которые до этого мы и в глаза не видели. Хлеб привозили только с утра, но нам не продавали, не положено. Ткани, нитки и кастрюли мы потом везли домой, но с продуктами напряженка. После этого колхоза меня лет 10 тошнило даже от слова «тушенка», а яблочный сок с мякотью до сих пор терпеть не могу. Но поначалу мы все-таки ели в столовке.
***
В столовке буквой «г» стоял длинный стол, по обеим сторонам которого располагались длинные скамейки. Вошел в столовку пьяный в дым мужик, плюхнулся на скамью напротив и поднял на меня недобрый взгляд.
Стало не по себе. Народ в столовке примолк, многие здесь жили уже больше месяца и его знали.
– Покажи руки.
Я послушно положила на стол руки. У меня и сейчас-то руки аккуратные, а тогда … Тонкие прозрачные пальцы, короткие отточенные ноготки под перламутровым лаком, тоненький золотой перстенек с александритом на среднем пальце.
Он осторожно, одним пальцем, стал трогать мои пальцы, потом хмыкнул и сказал, что никогда не видел таких рук.
– Как тебя зовут?
– Тоня, - очень тихо и с дрожью в голосе.
– Как? Аня?
– Тоня…
– Странное имя.
Поднялся, взял себе еды на раздаче и сел в другом углу стола. Он ел, громко стуча ложкой об алюминиевую миску, а я быстренько сбежала.
***
На завтрак, обед и ужин у нас был яблочный сок, молоко-сметана, купленная у деревенских, и хлеб, который брали в столовке. Про хлеб отдельно. Подходишь в столовой к тазику с хлебом, рукой взмахнешь и взлетает рой мух, а ты быстренько снизу тягаешь несколько кусочков хлеба. Иногда мальчишки ходили потемну на ток, собирали голубей в мешок, скручивали им головенки, обмазывали глиной и клали в угли. Получался РЯБЧИК, не хуже ресторанского.
Жуть-кошмар! Правда? Но мы же были молодыми, мы были комсомольцами, и ничто нас не пугало, на все смотрели позитивно. Днем работали на току, на силосных ямах, возвращались уставшими, голодными, ужинали привычным ассортиментом и шли в клуб на танцы.
Местные девочки приходили в клуб красивыми: сапоги на каблуках, а зачастую на шпильках (как они ходили по расквашенной глине – остается загадкой), приталенные пальто, платок-паутинка, модно намотанный. Все при косметике: синие тени, красная помада. А мы косметикой вовсе не
пользовались, потому что кожа была у всех раздражена зерновой пылью, глаза слезились, а в клуб приходили в том же, в чем работали на силосных ямах, разве что штаны переодевали. Я, например, выглядела так. Портрет маслом: видавшие виды, когда-то модные, но уже драные, джинсы, теплый синий свитер, висящий до середины бедер, свободное и уютное короткое старое пальтишко, шарф, вязанная шапка и резиновые сапоги. Вот такая красавица!
Несмотря на босяцкий вид наши девочки имели большой успех у местных джентльменов, а наши мальчики тщательно караулили, чтобы местные красавицы не начистили нам моськи, а от кавалеров мы сами отбивались.
Возвращались с танцев, пели песни, играли в карты, пили бурятский сам_
огон, выгнанный из жутко проквашенного молока – тара_сун.
***
Я не пила ни тара_сун, ничего другого, я была беременна. Пять минут как, смеялась я. О беременности я, собственно, и узнала-то там. «Не расстраивайся, – говорила подружка, – приедем в город, сходим к Вальке, 2 укола сине_ строла, и как новенькая будешь!» «Нет, я рожу этого ребенка». «А Сашка знает?» «Интересно, откуда? Я сама-то только что узнала». «А вдруг он не захочет?» «Ну, и фиг с ним.» 80-е годы, стыдно родить без мужа… Но во мне присутствовал здоровый пофигизм. Я распланировала дальнейшую жизнь в вариантах на «захочет-не захочет». Захочет – значит свадьба-кольца. Не захочет – тяжелый разговор с родителями, мама будет кричать «шалашовка», папа повздыхает, усмирит маму и скажет «рожай, вырастим». Все-равно мне было радостно оттого, что во мне зарождается новая жизнь, я была весела, молода и почти здорова, хотя мои 57 килограмм живого веса плохо справлялись с тяжелой физической нагрузкой. Я была беременна Мариной.
***
Звали его Николай, было ему 28 лет, 3 ходки в зону, начиная с малолетки, кисти рук плотно в татуировках, на запястье тигр. Жил с нами в школе, но в отдельной комнате, на стене у него висел костюм, а под кроватью стояли туфли. Точно не знаю отчего, но его побаивались. На работу не ходил, всегда был пьяным. Тем не менее был спокойным, а с девочками был всегда предельно вежлив. Но мог зайти пьяным в нашу комнату и завалиться пьяным спать на чью-нибудь кровать. Да и ладно, кроватей было
у нас 12, а девочек 8. Только что постельное белье, да и то не беда. Ха-ха, постельное белье мы все из дома привезли, а спали в шерстяных носках, свитерах и шапках. Так что он приходил, спал, просыпался, просил чаю и уходил. А во сне он часто разговаривал.
Как-то он спит у нас и бормочет: «На-та-ша, какое красивое имя, На-та-ша», и так без остановки. И надо же было мне, дуре, развеселиться! Подсела к нему, да и говорю тихонько: «Да брось ты, Коля! Ну что Наташа! Ты послушай, какое красивое имя, То-о-ня». Да и так несколько раз, он мне – На-та-ша, я ему – То-ня. Девчонки хихикают, всем весело. Он проснулся через некоторое время, чаю попил и ушел.
Дохихикалась, начал он мне в любви объясняться каждый день, все такой же, постоянно пьяный. Я ему и говорю: «Коля, я не буду разговаривать с тобой, пьяным. Ты хоть один день побудь трезвым – поговорим». И назавтра, послезавтра он был трезвым.
***
И случится же такое! Приспичило же нам съездить на танцы в соседнее село Олонки! Трактор Беларусь с прицепом. Нас человек 10 было. Все в прицеп попрыгали и поехали! Вот молодость бесшабашная! Я, хоть и 5 минут, но беременная (4 недели где-то), а туда же, на танцы в прицепе трактора! Темно уже было. Вдруг дорогу нам преграждает грузовик. Из грузовика выпрыгивают человек 6 бурят. Вытаскивают МОЛЧА из прицепа наших мальчиков и мутузят их не по-детски. МОЛЧА. Даже маты редко звучат. Девчонок не трогают, будто и не видят. Кто, за что – никто не понимает. Потом также МОЛЧА запрыгивают в грузовик и уезжают. На танцы мы, конечно, уже не поехали, вернулись отмачивать мальчикам синяки и замазывать ссадины.
Утром все дружно не пошли на работу. К тому же шел сильный дождь, мы и так бы не пошли.
Тем утром открывается дверь, и в школу заходят 2 бурята. У каждого в руках по 2 бутылки вод _ ки. Здороваются, мнутся у двери, и виновато говорят: «Ребята, вы извините, мы вчера трактором ошиблись!» Они не нас ждали! Мне смешно до сих пор, суровые деревенские парни привыкли лупить тракторами!
Увидев вод_ ку, наши мальчики их простили. Деревенские сбегали и принесли огромную кастрюлю вареного мяса (это очень по-бурятски, везде вареное мясо). Потом на столе появилась еще вод_ ка, несколько буханок (о!
радость!) свежего хлеба, малиновое варенье, мед и нормальный чай. Под столом ждала своей очереди целая канистра тара_суна.
День удался на славу! За окном дождина, печку все-таки затопили. Снова карты, снова гитара, народу уже человек 30 набилось. Конечно, не все было рОвно – деревенские народ шабутной, но в целом весело. Кто-то поет, кто-то пьет, кто-то спит. Вкусно ели и вкусно пили чай.
Матершинные песни (правда, не похабные) пацаны поют во всю глотку, вод_ ка, анекдоты, маты (с девочками не очень-то уже считались, да мы и не обижались, ведут себя все-таки прилично), громкие споры. Далеко за полночь мне гитару отдали. Тонька, про коня споешь? Понятно, устали ребята вод_ ку бухать….. При лужке-лужке-лужке, при широком поле, при знакомом табуне конь гулял на воле………….
ПОСЛЕ ТОЙ НОЧИ ПЕРЕСТАЛ ПРИХОДИТЬ КОНЬ.
***
В первую же ночь по приезду к окну подошел черный с серыми пятнами конь. Он тихо ржал и бродил вокруг школы. Под окнами ни травинки, ни деревца, ни камешка, сплошь раскисшая глина, а следов коня наутро не было. И так почти каждую ночь. Не приходил только тогда, когда кто-то засиживался до рассвета. Было страшно, видели и слышали его все, но если кто-то смелый пытался выйти на улицу, то коня не было и ржание прекращалось. Но ненадолго. А следов не было никогда. Мальчишки называли его Буяном, вышучивали ситуацию, но им тоже было не по себе. Спросили у деревенских, они смеются и пугают, да, говорят, ходит, но не ко всем, вон девчонки-то ваши почти не пьют, вот он и ходит. А чего, мол, сразу не спросили, давно бы уже бабке Саяне шкалик отнесли, он бы и перестал бродить.
– А бабка Саяна – шаманка?
– Да нет, но она умеет все.
Вот и получается, что вод_ ка – панацея от всех невзгод.
И понеслось …….. про шаманистов … буддистов, какая вера правильная, какая нет, но слушать об этом можно бесконечно и ничего не понять. Так я и не понимаю бурят в их вере. Но вопросов задавать не стоит, не дай Бог затронешь-обидишь чем по незнанке. Обиженный бурят – страшное явление. Я, случилось как-то, видела двух дерущихся бурят, сидели рассуждали за
разницу веры, во мнении не сошлись, и НА тебе, пыль столбом, дым коромыслом!
***
А Николай был трезвым. Длинный разговор заставил насторожиться. И не напрасно.
– Выходи за меня замуж.
– Нет. Я скоро выйду замуж за другого, я беременна.
– Беременна? Так это же хорошо, ребеночек родится. Я буду хорошим отцом, не сомневайся. На БАМ уедем.
– Нет, Коля, у нас все решено, я приеду в город и мы подаем заявление в ЗАГС.
– Дай мне свой паспорт, я в сельсовет схожу, нас с тобой зарегистрируют, ты не думай, что я просто так.
Свой паспорт я отдала подружке, чтобы неожиданно не вернуться в город замужней дамой.
Свадьба с Сашкой была 1 ноября, Коля пришел к ЗАГСу, ждал когда мы выйдем.
Потом я его встретила перед самыми родами, в мае. Он снова был в бегах. И снова сел.
Позвонил мне лет через 5 (телефон нашел через управление, потом цех шушукался), попросил о встрече, встретились. Спросил, живу ли я с мужем, расстроился.
– А я все думал о том, что может ты с ним не живешь, поженились бы, на БАМ уехали.
Дался ж ему этот БАМ!
Очень прошу- активно комментируйте!!!)
Ваша Премудрая будет рада щедрому лайку, активным комментариям и особо - подписчикам!
Спасибо, что читаете!
