Вариант сочинения по Д.А.Гранину (текст по Д.А.Гранину приводится ниже)
В предложенном для сочинения тексте Д.А.Гранин рассуждает о непорядочности и неумении людей ценить то, что создавалось в различные периоды человеческой жизни. Это одна из проблем, поставленных автором.
Не случайно выставка товаров из прошлых лет организована «Музеем культуры ХХ века». Подчеркну – выставка организована музеем культуры. А о какой культуре посетителей можно рассуждать, когда всё, что они видели на выставке, вызывало смех и гогот. Как просто, не задумываясь, посетители превратили то, что когда-то было создано для украшения быта, в пошлость и безвкусицу.
Поведение молодых людей – посетителей выставки вызывает у писателя горечь. Он передаёт это, включив в повествование просторечные слова: пошлятина, глупейшие, дешёвка. Его позиция передана также описанием поведения посетителей постарше, которых также смутило поведение молодежи на выставке. Для них вещи на выставке вызывают приятные воспоминания.
Этим противопоставлением Д.А.Гранин передаёт своё мнение о том, что вещи, созданные людьми, всегда будут прекрасными, люди должны просто дорасти до такого восприятия окружающих их вещей.
Я согласна с автором. Посещая различные музеи, я вижу, как люди восторгаются увиденными экспонатами. Несколько лет назад с друзьями я посетила музей радио в Переславле-Залесском. В наше время бурного развития радиотехники и электроники экспозиции лампового радио СССР, Европы и США 30-60 годов прошлого века, представленные в музее, вызывают восхищение людьми, которые создавали эти вещи. Так что смеяться над тем, что было когда-то создано, пусть это будет радио или игрушка, неприлично, это унижает человека.
Текст по Д.А.Гранину
Зимой 1981 года, будучи в Западном Берлине, я пошел на выставку «Вещи и товары 50-х годов». О выставке этой ходило много разговоров, попасть на нее было трудно. Устраивал ее «Музей культуры XX века».
Под выставку отвели какую-то квартиру на верхотуре обычного дома. Мы приехали в девять вечера. В комнатках еще теснился народ. Выставка напоминала лавку уцененных и подержанных товаров 50-х годов. Джинсовые ребята посмеивались над глупейшими занятиями своих родителей.
Играла музыка тех лет — буги-вуги и прочее старье. Пластинки тяжелые, бьющиеся. Иголки надо сменять. Молодые посетители веселились, примеряя на себя шляпы, пальцем показывали на игрушки тех лет. Все, что здесь было: платья, кошельки, кофточки, чашки, кинозвезды, игры, бестселлеры, — все вызывало хихиканье, гогот. Некогда красивое превратилось в пошлятину, модное — в безвкусицу, дорогое — в дешевку, избранное — в мещанство, в кич.
Почему именно 50-е годы породили такую безобразность? Не десять, не двадцать отдельных вещей, а каждая смешила, одна безобразнее другой, порождала высокомерие, в лучшем случае — снисхождение к примитивности папаш и мамаш, которые могли восторгаться изделиями из пластмассы, могли вешать в своих комнатах красоток, сделанных рельефом на меди, то, что у нас называлось медной чеканкой. Они потешались, не зная о том, что синие их джинсы появились в эти 50-е годы. Что джинсы были тогда восстанием, так же как восстанием был рок-н-ролл, то есть «качаться и крутиться», то есть свобода движений в танце. Примерно тогда же их мамы стали надевать брюки, это была уже революция.
Тем не менее мамы и папы — посетители постарше — смущенно переглядывались. Они чувствовали себя сконфуженно. Далеко не все из этих 50-х покрылось пошлостью, стало смешным и уродливым. Неужели именно 50-е годы выделились из всех прочих? Почему? Ведь когда-то эти вещи казались желанными, с какой радостью покупали этот ужасный пластмассовый торшер в виде лилии. Ради него могли выбросить бронзовую лампу со стеклянным абажуром.
Выйдя из моды, вещь теряет престиж, она действует против хозяина. «Вот он какой отсталый, э-э-э, да он, по-видимому, лишен вкуса, а может, у него и денег нет купить модное…» И хозяин спешит избавиться от вещей, уличающих, принижающих его. Пройдет еще лет сорок-пятьдесят, и для бывших детей, которые росли под этим торшером, он обретет трогательность. Если они, конечно, где-то встретят его. Неужели, однако, он кроме милых воспоминаний способен тешить ласковой прелестью старины? Сегодня, глядя на него, представить это невозможно. И тем не менее это происходит из века в век.
Модное, дорогое становится дешевым, теряет привлекательность, покрывается налетом пошлости. Со временем пошлость переходит в уродство, оно растет и делается смешным. Затем забавным… Удивительным… Любопытным… Романтичным… Дорогим…Иногда для этого нужны десятилетия, иногда века.
Бьет час, и старую, никому не нужную трость принимают в антикварный магазин. Ставят рядом с когда-то обыкновенным сундуком и тумбочкой. Вдруг оказывается, что старинные вещи похорошели, среди них не видно уродцев. Медный выключатель 20–30-х годов уже стал соблазнительно мил, в парижских витринах выставлены новенькие старинного вида телефоны в деревянных коробках, какие висели на стене довоенного сельсовета.
Я бы обязательно поместил в музей лакированных розовых коней с каруселей, всю пестроту вывесок магазинных, рыночных, кустарных мастерских; коврики с лебедями и зАмками, клеенчатые коврики, расписанные рыночными художниками…
