Начало истории ЗДЕСЬ
Ссылка на продолжение внизу!!!
Через год у молодых родилась дочка Алёнушка, а еще через три семья засобиралась в Монголию: за длинным рублем да подальше от тёщиного гнева. Уж Марфа-то постаралась испортить им жизнь: отвадила всех зятевых родственников, запретила Таньке нос казать на кухню. А что? Мужья допоздна на работе, тирань, никто слова не скажет. Эта малахольная только молчит, да слезки свои мышиные в кулак собирает.
Летом, перед самым отъездом Марфа распоясалась настолько, что выгнала все ненавистное ей семейство на дачу. Как Татьяна будет готовить трехлетнему дитю еду без печки и плиты, ее не интересовало. Иван Иваныч, к тому времени почти слег от тяжелой болезни и заступиться за свою любимицу уже не мог.
Через полтора года Иван Иваныча не стало. Татьяна прилетала на похороны, плакала, пыталась обнять, успокоить мать, но Марфа была непреклонна.
«У МЕНЯ ГОРЕ! У МЕНЯ! Уйдите все», - кричала она дочерям, в один миг уровняв и любимицу, и постылую.
А еще через полгода отписала Таньке письмо: не возвращайся, мол, не нужна ты мне. Езжай, куда хочешь после своей Монголии.
Куда та семья будет возвращаться после трехлетней командировки, Марфу не заботило. «Пусть к бабке идут», - размышляла она, имея ввиду Вовкину мать. Ну и что, что там частный дом о двух комнатах, в одной из которых младший брат с семьей живет, вода в колонке, да туалет на улице. «Мы же мыкались в свое время по углам», - давила неизвестно откуда взявшийся росток совести к старшей дочери. «Да им обещают квартиру дать от стройтреста, сами же писали, что вторые в очереди, не пропадут», - наконец уговорила саму себя.
А еще через год – радость: роднулечка Олюшка замуж вышла. Выбрала мужа – не чета Таньке. Пусть не москвич, из Красноярска, но перспективный: единственного из всего курса оставили в аспирантуре, предоставили семейное общежитие, пообещав и квартиру отдельную в скором времени.
Марфа расцвела. Танькину комнату сдала дальним родственникам, свои закрыла на ключ, и стала частенько мотаться в Москву, погулять. Благо, было теперь, где остановиться. Истоптала ножками всю первопрестольную, не зная ни в чем отказа от дочки и зятя любимого Витеньки. Спина вот в последнее время покалывала что-то, но Марфа старалась не замечать, списывая на долгую ходьбу и усталость.
Пока однажды утром не смогла встать с постели от боли. С трудом добрела до телефона и вызвала «скорую». И пока ждала, вдруг осознала, как же ей страшно: младшая дочь далеко, старшая – еще дальше. Случись что… Об этом «что» Марфа и думать не хотела.