Делитесь ли вы впечатлениями со своим папой, писателем Леонидом Юзефовичем? Судя по всему, он очень необычный человек: учитель, пишущий романы и увлекающийся буддизмом еще в советские годы. Как он на вас повлиял?
Очень сильно. Думаю, из всех людей сильнее всех на меня повлиял именно отец. Мы до сих пор очень близки -- почти каждый день созваниваемся. Когда встречаемся лично (что бывает не слишком часто -- он по большей части живет в Питере, я -- в Москве), не можем наговориться часами. У нас очень много общего: мы оба историки по образованию (он монголист, я -- античник) и на мир смотрим главным образом через призму истории.
Я думаю, нам обоим повезло, что мы друг у друга есть: не всем родителям и детям удается сохранить такую живую интеллектуальную и эмоциональную связь так долго.
Главный совет, который он вам дал в жизни?
Ну как тут вычленить один конкретный совет... Но, думаю, главное свойство, которое он мне передал (неосознанно и ненаправленно -- скорее собственным примером) -- это доброжелательное отношение к миру. Для меня доброжелательность (на истинную доброту я пока не замахиваюсь -- это дело настоящих святых и подвижников) -- основной элемент моей «я-концепции».
Я стараюсь по мере сил ни о ком не говорить дурно, не писать ругательных рецензий, щадить чужое самолюбие и не участвовать во всевозможных окололитературных сварах и ссорах, которых у нас, увы, предостаточно. Конечно, это не спасает от чужой недоброжелательности и агрессии, но хоть от своей собственной избавляет. И этой жизненной стратегией я полностью обязана отцу. Он и сам так живет: не случайно его уважают и даже любят самые разные люди, которые часто друг друга на дух не переносят.
Говорят, дураки учатся на своих ошибках, умные -- на чужих. Читая книги, мы тоже фактически учимся на чужом опыте. Вы, наверное, вообще не делаете ошибок?
Боже мой, конечно, делаю! Каждый день буквально! Другое дело, что эти глупости и ошибки, как правило, имеют немало литературных источников, аналогов и параллелей.
Все больше людей из Москвы и Питера выбирают Латвию для жизни. Почему?
Ну, это же очень понятно. В Латвии есть то, чего так не хватает в крупных российских городах -- покой и уют. Жизнь здесь такая размеренная, такая спокойная и мирная, здесь нет наших ужасных пробок, здесь безопасно ходить по ночам, а детей можно отпускать на прогулку одних... Но при этом ощущения особой оторванности тоже не возникает: здесь все говорят по-русски, в Риге есть русская культурная жизнь, много привычных реалий. Словом, такая идеальная заграница-light. Да и природа чудесная -- море, сосны, озера...
Другое дело, что местный разреженный воздух просто-таки провоцирует к деятельности -- по крайней мере, меня. Чем больше времени я провожу в Латвии, тем больше мне хочется что-нибудь здесь сделать.
Сегодняшние латвийские СМИ постоянно заняты изобретением велосипеда. Они оторваны от «большой» русскоязычной журналистики, живут по каким-то своим законам и в результате сильно отстают от того, что происходит у нас. Мне кажется, и латвийская, и российская журналистика очень бы выиграли от постоянного взаимодействия и взаимной подпитки. А ведь приезжала я сюда отдыхать и ни о какой работе даже не думала...
Не смущает ли вас, что критику еще не поставили ни одного памятника?
Нет, совершенно. Разве мы занимаемся любимым делом в расчете на памятник?
А зачем вообще нужны литературные критики?
Литературный критик -- это профессиональный лоцман: он помогает читателю протоптать в книжном мире собственные тропки, показывает, где найти что-то интересное, и предостерегает от возможных опасностей. Словом, это такой профессиональный проводник -- ну, или, если использовать другую метафору, профессиональный дегустатор и сомелье. Только сомелье пробует вина, а критик -- книги.
Понравилось? Подпишись на наш канал! Начало разговора ЗДЕСЬ и ЗДЕСЬ.
(с) "Лилит" * Фото: mdk-arbat.ru
