«Я выследил их… На Закатном перевале. Отправляюсь туда, знаю, у нас плохие отношения, но мне нужна твоя помощь… Приезжай к полуночи…
…Очень нужна, Анрид, без тебя я вряд ли справлюсь».
Гнев пронял тело острой дрожью. Снова манипуляция, бесчестная, жестокая.
— Как ты… смеешь просить меня о чём-то?! Кто ты такой?
Письмо тут же превратилось в ком и отправилось в камин. Сухая бумага вспыхнула. Всё внутри бушевало, как волны на воде, гнев затопил дно.
— Не могу тебе не оказать такую услугу, всю славу забрать себе. Ты всегда был первым во всём, странно, что просишь меня о помощи. Уверен, ты справишься.
Бросил взгляд на часы, до полуночи четверть часа. Я отправился к шкафу за бутылкой вина…
…Горячий воздух пахнул в лицо.
— Куда вы, милорд?! Туда нельзя! — пытался остановить кто-то.
— Пошёл прочь, — кулак попал точно в цель, но это не открыло мне дорогу туда, где бушевало пламя.
— Держите! Вы рехнулись совсем?! Господин, успокойтесь!
— Там мой брат! Убери руки! — собственный нечеловеческий рёв оглушал.
— Если там кто-то и остался, то явно он уже нежилец.
Эти слова подкосили. Я обратил невидящий взгляд на гудевшее пламя и не мог поверить. Поверить в то, что Бастиона больше нет… Огненное жерло вихрем сжимало и тянуло в свои недра. Высушивало и душило.
— Там мой… брат…
…Иветта была вся в чёрном, она стояла спиной у усыпальницы, в которой не было даже частички её мужа. Огонь забрал всё без остатка.
Она не повернулась, когда услышала шаги. Я стиснул зубы, понимая, что мне лучше уйти, но… Я коснулся её плеча. Иветта вздрогнула и повернула голову.
Внутри меня что-то натянулось и лопнуло, когда я увидел затуманенные слезами такие знакомые мне глаза, но сейчас будто чужие. Злость опалила, я не ожидал видеть её такой… такой подавленной и печальной. Что она может скучать по другому мужчине…
— Не понимаю, почему он пошел на это один, — дрогнул её голос в сдавленном шёпоте. — Анрид, он ведь тебе что-то говорил, да? Скажи. Наверняка ты что-то знал. Почему ты его отпустил? — по бледному лицу скользнула слезинка.
Я удержался от того, чтобы стереть её пальцами.
— Я никогда не был ему нянькой. Не понимаю, почему все считают наоборот.
Иветта замерла, а потом её губы дрогнули в какой-то циничной ухмылке.
— Да, верно. Бастион всегда думал, что у него есть брат, на которого можно рассчитывать, наверное, это его сгубило.
Дыхание вышло изо рта стылым облаком в морозном воздухе.
— Возможно.
Легайн смотрела остекленевшим взглядом.
— Вы совершенно не похожи, я думала, ты…
— Что?
— Что ты любишь своего брата.
Я усмехнулся. Она всегда говорила о нём, всегда заставляла думать о брате, даже тогда, когда его уже не было.
— Ты ошибаешься. И хватит об этом говорить. Бастион всегда вертел мной без зазрения совести.
Даже в последний день своей жизни… Но об этом я не стал говорить и чувствовал омерзение, подкатывающее к горлу. Оно тут же вызвало
новую волну гнева.
— Что? — Иветта будто услышала что-то неподобающее. — Что ты такое говоришь, Анрид?
— Забудь.
— Ну уж нет! Бастион никогда не пользовался тобой, Анрид, ни-ког-да. Ты сам в своей голове… решил, что это именно так. Вся проблема в тебе, и не нужно её искать в других. Вспомни, когда это случилось впервые, возможно, это поможет тебе.
Карканье ворон разбавило глухую тишину, повисшую в этом сером мрачном месте.
— Я ухожу, буду делать вид, что не слышала ничего этого, — Легайн подхватила складки платья и направилась к кованым воротам усыпальницы».
Я смежил веки и рухнул в кресло, запрокидывая голову, и продолжил смеяться. Это было ненормально, я смеялся до тех пор, пока в груди не остекленели лёгкие, а горло не сжал болезненный спазм.
Секунда, другая… я сидел неподвижно, не издавая ни звука, но потом внезапно из меня рванулась ярость. Шарахнул кулаком по столу, опрокидывая подсвечник и графин.
— Без меня, я смотрю, вам совсем худо.
Я поднял взгляд, различая через упавшие на глаза тёмные пряди силуэт фамильяра.