В этом году декабрь несет европейцам совсем не праздничные хлопоты. Продолжается масштабный энергетический кризис, начавшийся в Китае и захвативший практически всю планету. Встают производственные линии, цены на энергоносители ставят рекорды, а европейцев пугает уже не перспектива огромных платежек за коммунальные услуги — было бы само отопление. Заявленный развитыми странами переход на «зеленую энергетику» оказался не столь плавным, как хотели политики. «Московские новости» разобрались, как «зеленая» повестка меняет геополитические расклады и приводит к росту напряженности в глобальной политике.
Сторонники экологически чистых видов энергии рисуют нам очень приятную картину — так называемый «зеленый переход» не только позволит смягчить последствия изменения климата, но и поможет забыть о противоречиях из-за энергетических ресурсов. На деле же все не так радостно. Да, чистая энергия и вправду изменит стратегически важные направления внешнеполитической деятельности многих государств.
Однако далеко не обязательно в том ключе, как ожидают многие ее сторонники. Международная конфронтация из-за источников энергии никуда не исчезнет, просто примет новые формы. Вряд ли ведущие нефтяные государства и компании захотят лишиться своих доходов просто так. Да и производство чистой энергии принесет новые риски и противоречия. Потому что ископаемое топливо может в итоге исчезнуть, а энергетическая политика и геополитика — нет.
Прошедший с большой помпой в Глазго с 31 октября по 12 ноября 26-й мировой климатический саммит ООН выглядел, скорее, как насмешка. Пока мировые лидеры выдвигали громкие лозунги борьбы за экологию, цены на нефть, газ и уголь побили (и продолжают бить) все рекорды. При этом традиционные ископаемые источники энергии находятся чуть ли не в дефиците.
Как раз во время заседаний в Глазго Китай нарастил добычу угля до рекордных значений и теперь добывает по 120 тыс. тонн угля в сутки. Страна не только добывает, но и активно экспортирует уголь. По сравнению с прошлым годом закупки угля китайскими предприятиями выросли в 2 раза. Более того, Пекин даже снял эмбарго на австралийский уголь (долгое время у китайских предприятий существовал неформальный запрет на его покупку, так как власти Китая считают политику Австралии относительно граждан КНР и китайского бизнеса дискриминационной).
Все дело в том, что последние годы Китай старался снизить свою зависимость от угля. Быстрый экономический рост негативно сказался на экологии страны. Небо многих крупных городов, в том числе и Пекина, затянуто смогом. А в 2022 году столице Поднебесной принимать Олимпийские игры. Да и с ростом популярности экологической повестки Китай начал восприниматься в первом мире как огромная чадящая фабрика, которая портит экологическую ситуацию на всей планете. Поэтому руководство Компартии поставило задачу — к 2022 году небо должно быть чистым хотя бы над Пекином. Только вот китайская энергетика вряд ли была готова к подобной задаче.
Когда в 2021-м мировая экономика начала оправляться от последствий локдаунов, китайские электростанции попросту не справились с выработкой необходимого количества энергии. Это затронуло не только заводы, которым пришлось останавливать производственные линии или закрываться раньше, но и простых граждан, которым ввели нормативы на потребление электричества. Для того чтобы справиться с дефицитом электроэнергии и не провалить экологическую кампанию, Китай нарастил закупки газа в России. И тут энергетический кризис стал мировым.
Дело в том, что из-за погодных условий (одновременного отсутствия сильного ветра и малого количества солнечных дней) ветряные и солнечные электростанции Европы не смогли выработать достаточное количество энергии. От долгосрочных контрактов на закупку российского газа страны ЕС уже успели отказаться, следуя своей политике «зеленого курса». В итоге им тоже понадобился российский газ, огромные объемы которого уже шли в Китай. Разумеется, Россия не могла сразу удовлетворить возросший спрос сразу на двух «газовых фронтах», что и стало одной из причин нынешнего кризиса.
В 2021 году Международное энергетическое агентство (МЭА) выпустило доклад, в котором спрогнозировало, что даже достижение углеродной нейтральности к 2050 году (к чему стремятся развитые страны) лишь сократит использование нефти и газа (вчетверо и вдвое соответственно). Разумеется, это солидное сокращение, но о полном конце эпохи углеводородов нельзя будет сказать даже при наиболее оптимистичных прогнозах на «зеленый переход».
В итоге мы видим, что, несмотря на все декларации, заявленные «зеленые курсы» и климатические саммиты, мир не только остается зависим от нефти, газа и угля, но и наращивает их добычу. И дело не в том, что «зеленая энергетика» и переход на взаимозаменяемые источники энергии — провальная идея. Просто сама тема «зеленого перехода» донельзя политизировалась.
Китай стремится устроить «социалистическое соревнование» по быстрому отказу от угля, к которому энергетическая система страны совсем не готова. Не отстает от него и Европа, чьи лидеры почему-то решили, что если программа «зеленой политики» утверждена Еврокомиссией, то отказ от нефти и газа — вопрос считаных лет, к которому не нужно готовить ни экономики, ни энергосистемы стран.
Сложный энергетический переход породит и геополитическую нестабильность. И пока США или Норвегия будут сокращать добычу, мощь таких экспортеров, как Саудовская Аравия, будет неизбежно расти. Эксперты прогнозируют, что спрос на нефть будет расти еще долгие годы. Причем даже с его снижением до конца будут держаться именно арабские монархии Залива — у них самая низкая стоимость добычи. В течение нескольких лет, а может быть, и пары десятилетий они будут обладать огромным влиянием на развивающиеся страны, которые еще не совершили «зеленый переход». Впрочем, опыт этой осени показывает, что и на Европу тоже.
Еще один важный конфликтный момент — разработка стандартов «зеленой энергетики», которая тоже неизбежно становится политическим вопросом. К примеру, строительство АЭС. Раньше атомная энергия считалась вполне себе экологичной, после аварий в Чернобыле и на Фукусиме «мирный атом» у «зеленых» активистов не в чести. Однако дискуссия вокруг него возвращается и раскалывает не только климатологов, но и, например, Евросоюз. Традиционное франко-германское соперничество внутри объединения теперь проходит и по вопросу строительства АЭС.
Пока Германия сворачивает существующие энергоблоки (процесс явно пойдет активнее с учетом попадания партии «Зеленых» в правительство) и требует этого от остальных стран ЕС, французский лидер Эммануэль Макрон заявляето готовности впервые за десятилетия возобновить производство ядерных реакторов и поставлять их в другие страны ЕС. С учетом энергетического кризиса, который и не думает заканчиваться, это весомая заявка на лидерство Франции в ЕС.
В итоге нынешний энергетический кризис породил, в общем-то, ряд совпадений и прежде всего стремление политиков подстроить процесс «зеленого перехода» под свои политические задачи. Как это ни печально, но весь рост интереса к теме изменения климата в итоге вылился в то, что соперничество между странами мира происходит в еще большем количестве плоскостей именно в тот момент, когда этому самому миру нужна кооперация.
И как бы ни хотелось поскорее выполнить все заявленные «климатические» цели (как во имя благородной цели борьбы с глобальным потеплением, так и решая чисто политические и экономические задачи), совершить «зеленый переход» по одному мановению руки не получится. Переход на «зеленую энергетику» должен осуществляться в постоянных консультациях с экономистами, энергетиками и экологами, а не просто исходя из задач «партии и правительства» и подгонки красивых цифр.