Как после распада СССР удалось избежать противостояния славян и тюрков.
Тридцать лет назад, 8 декабря 1991 года, мир узнал, что прекратил существование Советский Союз. Он скончался в Белоруссии, на территории заповедной Беловежской пущи, в государственной охотничьей усадьбе Вискули.
Прозрачные намеки
7 декабря 1991 года президент России Борис Ельцин отправился в Минск, куда его пригласил глава Верховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич. Общаясь с прессой перед поездкой, Ельцин называл ее целью заключение экономического договора с Белоруссией и поставки ей нефти и газа. Об этом же вещал журналистам перед отъездом из Киева в Минск и тогдашний глава Украины Леонид Кравчук.
Однако 7 декабря 1991 года «Российская газета» сообщала, что «по неофициальной информации, речь в Минске может пойти о создании некоего трехстороннего объединения».
«Старого Союза уже нет, нового Союза тоже пока нет, − заявил Ельцин в тот же день, выступая в Верховном Совете Белоруссии. − Сегодня терпит неудачу идея полуфедерации, полуконфедерации... В резиденции Вискули руководители славянских республик будут обсуждать четыре-пять вариантов Союзного договора. Встреча трех руководителей государств, возможно, станет исторической».
Но первым идею о том, что именно три славянские республики могли бы начать монтаж чего-то нового на костях Союза, подбросил Леонид Кравчук в интервью газете «Труд», опубликованном 19 ноября 1991 года: «Я думаю, что было бы неплохо именно сейчас нескольким республикам, − скажем, Украине, Белоруссии и России, − выступить инициаторами создания такого сообщества, в котором входящие в него государства были бы равноправными и использовали возможности для решения вопросов, в которых мы все вместе заинтересованы». Ну чем не сценарий будущей встречи трех лидеров в Беловежье?!
В упоминании Кравчуком и Ельциным лишь славянских республик (кроме них, напомним, в СССР входили тюркские, кавказские, прибалтийские республики, а также Молдавия и Таджикистан) — ключ к вопросу, почему в Беловежской пуще вместе с Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем не было Назарбаева. В этом же и ключ к пониманию, к каким последствиям, кроме свершившегося развала Союза, могла привести та встреча в Вискулях, не вмешайся в ситуацию Назарбаев.
По воспоминаниям непосредственного участника той встречи Петра Кравченко, тогдашнего министра иностранных дел Белоруссии, переговоры начались, да и, собственно, закончились еще за ужином 7 декабря. Вот как описывает Кравченко декабрьские сутки 7–8 декабря 1991 года в Беловежье в своих мемуарах:
«Тревога ощущалась в репликах буквально каждого участника встречи. Все чувствовали себя неуютно. Время от времени звучал мрачный юмор: «Вот тут нас можно сразу всех и накрыть, одного батальона хватит». Решающий разговор начал Ельцин, заявив, что старый Союз больше не существует, и мы должны создавать нечто новое. Помню, Кравчук криво усмехнулся, выслушав эту преамбулу... У одного лишь Кравчука было приподнятое настроение — в тот день он подстрелил кабанчика. Охотой это можно было назвать с большой натяжкой. Кравчук с вышки расстрелял привязанного за ногу к дереву зверя. Но глава Украины был возбужден, радостен и, поднимая чарку, с невинной улыбкой хоронил инициативы Ельцина одну за другой. А Ельцин искренне старался спасти Союз, пусть даже в новой, видоизмененной форме. Он убеждал Кравчука в том, что мы не должны далеко уходить друг от друга, говорил, что нам этого не простят народы, не простят ни потомки, ни предки, создававшие эту страну. Но Кравчук не хотел ничего подписывать! Он говорил, что Советского Союза больше нет, а создавать какие-то новые союзы ему не позволит парламент. Да Украине эти союзы и не нужны, украинцы не хотят идти из одного ярма в другое».
Призывая на помощь Киплинга
Рассказ Кравченко подтверждает интервью члена российской делегации в Вискулях — бывшего вице-премьера РФ Сергея Шахрая в номере газеты «Новые Известия» от 8 декабря 2006 года: «Ельцин и Шушкевич долго пытались уговорить Кравчука сохранить хоть в каком-нибудь виде Союз. Однако украинцы не желали даже слышать это слово. Кравчук вообще держался очень вальяжно. На все предложения он сразу отвечал отказом, а сидевшие в его делегации руховцы («Рух» – украинское националистические движение, в дальнейшем партия) начинали роптать: «Да нам тут вообще нема робить! Вертаемся до Киева…».
Но, как пишет Кравченко, ситуация начала меняться благодаря украинскому премьеру Витольду Фокину. Как опытному хозяйственнику, ему перспектива окончательного развала Союза крайне не нравилась. То и дело цитируя «Маугли» Киплинга, Фокин заговорил о единстве крови братских народов, их исторических корнях…
Когда принципиальные договоренности были все-таки достигнуты, первые лица отправились почивать, а за дело взялись члены делегаций. С российской стороны — госсекретарь и первый вице-премьер Эдуард Бурбулис, вице-премьеры Егор Гайдар и Сергей Шахрай, министр иностранных дел Андрей Козырев, с белорусской — вице-премьер Михаил Мясникович и уже названный Петр Кравченко.
Как ни удивительно, но представители Украины в подготовке текста соглашения, который перечисленные лица писали ночью в коттедже, где разместили Гайдара, не участвовали.
«Они подходили к даче, где меня поселили, но через порог ее не переступили, — вспоминал впоследствии Егор Гайдар. — Мне казалось, что в тот вечер украинцы так и не поняли, что же мы хотим там подписывать».
Наутро 8 декабря после завтрака руководители делегаций получили первый вариант соглашения.
«Когда, наконец, была готова «болванка», ее размножили на телефаксе в трех экземплярах, и эти рулоны понесли в другую комнату, где сидели Ельцин, Кравчук и Шушкевич, — вспоминает в упомянутом интервью Сергей Шахрай. — Тут-то и пошло вычеркивание. В основном вычеркивал Кравчук. Ельцин спорил, но вынужден был соглашаться... Страницы снова исправлялись, множились, и так несколько раз, пока не пришли к варианту, который Кравчук был готов подписать».
«Мы, — гласила преамбула соглашения, — Белоруссия, Россия, Украина, подписавшие в 1922 году Союзный договор, являющиеся учредителями Союза ССР, провозглашаем, что Союз ССР как субъект международного права и с точки зрения геополитического положения прекратил свое существование». А первая же статья документа возвещала об образовании эти тремя республиками Содружества Независимых Государств.
Но когда документ был подписан, то, по воспоминаниям Кравченко, Ельцин спохватился: а как же Назарбаев?! Ведь именно он еще год назад, в декабре 1990-го, был инициатором открытого четырехстороннего соглашения между Белоруссией, Казахстаном, Россией и Ураиной о новом союзе! Нехорошо получается, признал Ельцин, приказав помощникам срочно разыскать президента Казахстана по телефону. А он в это время находился в воздухе на пути из Алма-Аты в Москву. Все попытки связаться с самолетом оказались безуспешными − пришлось ждать его приземления.
«Очень тяжело мне было их понимать»
О дальнейшем развитии ситуации Нурсултан Назарбаев рассказал на встрече с главными редакторами московских газет 15 апреля 1995 года (цитируется по публикации в номере еженедельника «Общая газета» за 27 апреля — 3 мая 1995 года):
«Горбачев пригласил нас, глав союзных республик, на 9 декабря 1991 года — обменяться мнениями по поводу нового Союзного договора. А 6 декабря мне в Алма-Ату позвонил Ельцин и говорит: «Лечу в Белоруссию, к Шушкевичу, пригласил туда и Кравчука, надо подготовиться к встрече с Горбачевым, договориться о будущем Союзе Суверенных Государств». Просто уведомил меня, но в Минск не пригласил.
8 декабря я вылетел в Москву. Прибыл во Внуково вечером, и тут мне говорят: «Вас ищет Ельцин, ищет Руцкой (вице-президент России — А. Ж.), ищет Шушкевич, ищет Горбачев». Что такое? Не пойму – вдруг я всем понадобился! Прямо в аэропорт звонят из Минска. Беру трубку – говорит Кебич (премьер-министр Белоруссии — А. Ж.), хороший мой знакомый, добрый мужик: «Мне поручено тебя встретить. Скорее приезжай!». Я не понимаю: «Подожди! Кто меня приглашает?» — «Да вот Борис Николаевич…». Трубку взял Шушкевич: «Мы тут документ один подписали, реализовали вашу старую идею».
Дело в том, что еще в декабре 1990 года мы вчетвером – Ельцин, Кравчук, Шушкевич и я подготовили четырехсторонний меморандум о том, что мы, четыре союзные республики, создаем Союз Суверенных Государств, признаем Горбачева его президентом и приглашаем всех остальных к нам присоединиться. Тогда это не прошло...
И вот теперь они из Минска мне об этом напомнили. Трубку взял Ельцин: «Нурсултан Абишевич, мы реализовали вашу идею, составили соглашение, все его подписали, для вашей подписи место оставили, прилетайте скорее!». Я что-то засомневался: «Что вы там подписали? Прочитайте текст!». Ельцин говорит: «Я не могу, вот пусть Шушкевич…». Шушкевич заплетающимся языком читал, читал… Я послушал и спрашиваю: «Вы что, создали новое государство? Советского Союза больше нет?» – «Ну вроде бы так», – отвечает.
Я говорю: «Позовите Кравчука!» Очень тяжело мне было их понимать, не слишком связно говорили. Кравчук взял трубку, голос у него был пободрее. «Мы тут судили-рядили, выхода другого нет. Украина иначе не может, я тебе звонил, пытался пригласить, в общем, прилетай и подписывай!»7 Тут я еще сильнее засомневался и говорю: «Во-первых, вы могли бы еще позавчера меня об этом предупредить. А во-вторых, я один, без согласия своего парламента и правительства, ничего подписать не могу! Вы у Горбачева будете завтра? Там и поговорим». Кравчук отвечает: «Нет, я к Горбачеву не поеду, Шушкевич тоже не собирается, мы поручили Ельцину доложить о принятом решении».
Вот, Адам, тебе Ева, выбирай жену!
Как ни крути, но замаскированная под экономические переговоры встреча трех славянских лидеров в Вискулях с ее оглушительным результатом наносила обиду остальным субъектам пусть и умиравшего Союза: как так, с нами не посоветовались, даже не информировали, что собираются сделать! Да за кого славяне нас держат!
После двухчасового нелицеприятного разговора 9 декабря с Горбачевым и Ельциным Назарбаев возвращался в тот же день из Москвы в Алма-Ату. В аэропорт его провожал в одной машине старый товарищ, известный экономист и публицист Дмитрий Валовой.
«У нас в республике еще кипят страсти от территориальных притязаний России к Казахстану, а теперь вот славянский собор, — цитирует сказанные в машине горькие слова Нурсултана Назарбаева Валовой в своей книге «Кремлевский тупик и Назарбаев». — Конфронтация принимает очень опасную форму. У нас готовится проект о создании азиатской конфедерации. Но такое глобальное противостояние может привести к совершенно непредсказуемым последствиям. Ведь тюркоязычные республики есть и в составе России. Как поведут себя они?.. А сколько славян в Казахстане и среднеазиатских республиках?.. Получится нечто худшее, чем былые крестовые походы. Трагедия Югославии может показаться детской забавой на фоне славянско-мусульманского пожарища, на котором долго будут греть руки наши недруги. Мы оказались в роли Адама, которому Бог привел Еву и сказал: «Вот, Адам, выбирай себе жену». Или мы должны «выбирать» СНГ, или идти на противостояние. После бессонной ночи я пришел к выводу, что в интересах десятков миллионов людей второй путь надо исключить».
Именно поэтому Нурсултан Назарбаев сразу после Беловежья начал напряженные телефонные переговоры с президентами среднеазиатских республик Аскаром Акаевым (Кыргызстан), Исламом Каримовым (Узбекистан), Рахмоном Набиевым (Таджикистан) и Сапармурадом Ниязовым (Туркменистан), призывая их не поддаваться обидам и не рубить сплеча.
В результате президент Казахстана убедил четверых коллег в необходимости безотлагательной личной встречи и совместной выработки взвешенной позиции. Принять такое совещание у себя согласился глава Туркмении Ниязов. Уже на четвертый день после заключения Беловежского соглашения, 12 декабря 1991 года, лидеры среднеазиатских республик и Казахстана встретились в столице Туркмении.
Встреча в Ашхабаде
«Мы собрались у Ниязова в Ашхабаде, — вспоминал Нурсултан Назарбаев на встрече с редакторами московских газет 15 апреля 1995 года. — До трех часов утра обсуждали: то ли мы не признаем упразднение Союза, а Горбачева признаем президентом, — но какой Союз без России? То ли создаем среднеазиатскую конфедерацию, — это Ниязов предложил, но экономика-то у нас общая, армия единая, рубль один и тот же, 1150 ядерных боеголовок в Казахстане… Как можно вставать в конфронтацию с Россией?».
Итоговое заявление участников совещания в Ашхабаде после скрупулезного обсуждения Беловежского соглашения было принято на следующий день, 13 декабря. Его авторы соглашались, что новое содружество действительно стало необходимостью, но подчеркивали, что оно возможно только при равноправном участии всех независимых государств — субъектов бывшего Союза. При этом они должны быть не «присоединившимися», а полноправными соучредителями Содружества.
Реагируя на разговоры о славянском характере беловежского «новорожденного», авторы заявления обращали внимание и на то, что СНГ не может быть образовано по этническим, конфессиональным или любым другим признакам, нарушающим права человека и народов. Важнейшими положениями заявления стало также то, что Содружество должно признать территориальную целостность и неприкосновенность существующих границ республик, а также обеспечить единый контроль над ядерным оружием. Только на таких условиях участники встречи готовы были стать равноправными соучредителями СНГ.
На пресс-конференции в Ашхабаде после итогового заявления Нурсултан Назарбаев подтвердил, что его действительно приглашали присоединиться к Беловежскому соглашению еще в момент его подписания в Вискулях, но он не стал этого делать без консультаций не только с Верховным Советом Казахстана, но и с соседними братскими республиками.
«Настало время перестать шантажировать друг друга, а президенту Горбачеву — кликушествоватъ, что будет война и кровь, перестать внушать народу их неизбежность, — сказал журналистам Назарбаев. — Если не будет провокаций, то не будет и оснований для беспокойства по этому поводу».
Глава Казахстана также сообщал, что он и его четверо среднеазиатских коллег предлагают окончательно решить судьбу «полновесного» СНГ 21 декабря 1991 года в Алма-Ате, куда приглашают лидеров всех 12 бывших союзных республик (кроме отрезанного ломтя — Прибалтики).
«Сегодня многие забыли ситуацию тех лет, — пишет о встрече в Ашхабаде Нурсултан Назарбаев в своей книге «На пороге XXI века», — но мы действительно стояли на пороге создания двух союзов — славянского и тюркского с подключением Таджикистана. Я приложил максимум усилий для того, чтобы предотвратить сценарий формирования славянского и тюркского союзов на территории бывшего СССР. К чему бы мы пришли сегодня, через несколько лет, если бы такие союзы оформились, просто трудно себе представить... Как только мы сели за стол переговоров, туркменская сторона предложила рассмотреть подготовленный проект о создании конфедерации центрально-азиатских государств в ответ на решения в Беловежье. Предлагалось осудить действия славянских лидеров... Можно представить, какая атмосфера царила на Ашхабадской встрече. Но «славяне» тоже волновались. Каждый час мне звонили в Ашхабад Ельцин, Кравчук, представители Горбачева. Они понимали, что наш отказ поддержать проект СНГ чреват совсем непростым поворотом событий... Мы настояли на начале диалога со славянскими республиками, чтобы не допустить развала СССР по оси Европа — Азия, поставили условие, что войдем в состав СНГ только на правах учредителей, а не в роли присоединившихся... Чтобы предотвратить растущую дезинтеграцию и полный правовой хаос в отношениях между республиками, решить судьбу будущего объединения, я настоял на проведении следующей встречи с участием всех заинтересованных государств в Казахстане... Так что республики Центральной Азии в тех условиях сделали все, чтобы оградить наши народы от тюркско-славянского политического противостояния».
Так закончились после Беловежского соглашения пять дней больших тревог, которые во имя независимости Казахстана и стабильности не только в республике, но и на всем постсоветском пространстве удалось преодолеть в решающей мере благодаря дару убеждения и оперативным действиям Нурсултана Назарбаева.