И вот так под этот насыщенный и содержательный разговор, мы и вышли из леса на луговую дорогу, потому как здесь наверху было довольно большое и ровное плато, и залитые солнцем луга тянулись вокруг нас до горизонта. Вот и шли мы теперь среди них, и всё бы хорошо, но вот только солнце уж больно сильно нас припекало, и пришлось мне намазать свою барышню антипригарным кремом всю с головы до ног. А ещё ей теперь требовалось всё время пить, а воды то у меня для неё было всего лишь два литра. Хорошо, что не далеко нам было идти, и довольно скоро мы устроились в тенечке деревьев на косогоре рядышком с Михайловым камнем. Вот здесь я и устроил девушке первый для неё на сегодня перекус, из того богатства, что я захватил с собой после завтрака из дому. Но только к сырам, мясному и лепёшкам, я прихватил ещё и орехи, а к ним и вяленные курагу, изюм, чернослив и груши. Всё это я аккуратно разложил перед ней на полотенчике, и предложил начать трапезу, а на меня особо внимания не обращать, так как я днём в горах уже много лет как практически ничего не ем и не пью, чтобы силы на это не тратить. Но только такая привычка тоже ведь вырабатывается годами, а ей она, вроде, как в жизни была пока и не к чему. И после этого Эн потихоньку начала есть, а потом уже и втянулась. А так как мы никуда не спешили, то я решил здесь в тенёчке переждать самую жару, наслаждаясь при этом видами, что открывались перед нами.
А картина перед нами здесь раскрывалась и впрямь уже совсем другая, чем с «полочки», так как, и высота здесь была повыше, да ракурс совсем другой. И посёлок под нами был теперь виден, как на ладони, и я как мог объяснял Эн, где там и что. А потом мы уже перешли к обзору и дальних панорам, а там сейчас были хорошо видны и хребтик Гауда, и г. Мезмай, и г. Матук, и даже местами, вроде как, и Нагой Чук. А вот дальше всё уже было закрыто сплошными облаками. Над Фиштом ведь всегда после обеда висят облака. А потом мы ещё немного полежали, - она потихоньку дожёвывала остатки сухофруктов, а я лениво смотрел на облака, плывущие в вышине над нами. Ведь сегодня мне об ужине беспокоиться было не надо, так как у нас дома намечалось что - то вроде вечера знакомства с Эн, а к нему ещё и новоселье, так что я знал, что голодными мы сегодня точно не останемся.
Про обратную дорогу мне чего – то особо хорошего как – то не вспоминается, разве, что она всё время под уклон, но какой может быть кайф полтора часа шлёпать рядом с проезжей частью, где, хоть и редко, но всё же ездят авто. Так что, по приходу домой, была у нас одна радость - так это душ, и вот после него Энджи отправилась отдохнуть в спальню вдвоём с телефоном, а я попробовал было поучаствовать в приготовлении шашлыков во дворе, но был с позором изгнан, - мне даже ничего из овощей нарезать не доверили. Так что от нечего делать я сходил было искупаться в речке, но пробыл там недолго – уж больно вода в ней холодная. Но видя, как я маюсь от безделья, организаторы вечеринки приготовление к ней немного подсократили, и уже вскоре пригласили всех к столу.
Анджелина, когда, по приходу, узнала, что является виновницей торжества, то поначалу крайне этому удивилась. Но услышав про традиционное кавказское гостеприимство, решила не ударить в грязь лицом и слегка принарядилась. Да так, что когда она вышла к нам вся такая неземная, то у всех появилось желание посадить эту звезду на возвышение во главе стола, и, по возможности, к ней больше близко не подходить. Так бы оно, наверное, и случилось, если бы она в своей обычной невозмутимой манере не подошла ко всем присутствующим здесь мужчинам и женщинам, и, знакомясь, не поздоровалась со всеми за руку, а после чего просто подошла и села на стул со мной рядом. Хотя, честно сказать, то после тех её рукопожатий, в желающих за ней поухаживать сейчас уже недостатка не было.
И началось наше застолье, и всем было налито домашнее вино, и прозвучал первый тост в честь высокой гостьи, посетившей нас. Я как мог его перевёл, и в ответ на её вопросительный взгляд на бокал с вином, шепнул ей, что сейчас не пить вино, никак нельзя, и что этот раз у нас уж точно будет последним, хотя сам в этом теперь уверен совсем уже и не был. И мы по чуть – чуть выпили, и тогда уже я сказал обратный тост, и поблагодарил людей, собравшихся здесь, за ту душевную щедрость, с которой они нас встретили, и поблагодарил этот край, за те богатства, что были сейчас у нас на столе, и творца, что то, что он дал нам возможность всем этим насладиться. И мы выпили теперь ещё раз, и тогда я попросил тамаду, больше нам уже не наливать, так как мы всё – же как – никак спортсмены, и спортивную форму терять вроде как права не имеем. Хотя, глядя на Энн, в мои слова про спортсменов народ как – то не особо сильно поверил, но и возражать мне тоже не стали, – мало ли по каким - таким причинам люди не пьют – слава богу, что хотя бы пока едят. А я и в правду в тот вечер подзакусил неслабо, да и Эн тоже попыталась, хоть и понемногу, но попробовать всего, что стояло на столе. Так что где – то через час, сославшись на срочные международные переговоры, мы еле – еле выползли из – за стола и скрылись на своей половине дома. И после того, как мы там немного отлежались, то переоделись, и я опять повёл свою барышню на вечернюю прогулку по посёлку. И гуляли мы сегодня очень долго, но только совсем тихо и осторожно, так как от такого количества съеденного, мне даже дышать было тяжело, а Энджи опять грустно констатировала, что в джинсы свои она сегодня уже еле влезла, и что так жить дальше нельзя. В чём я с ней сейчас был полностью согласен, и даже для себя решил, что завтра я столько трескать не буду, хоть и предполагал, что завтра к вечеру меня будет ждать в холодильнике слегка подмороженный двух или трёхкилограммовый язь.