Я родился в 1939 году, в лютые декабрьские морозы. Мои родители, сестра Юлиана, я и мой брат-двойняшка жили в 16-метровой комнате коммунальной квартиры в доме № 32 по Садовой улице, на углу Апраксина переулка.
В нашей коммунальной квартире под № 105 было четыре комнаты. Еще была общая довольно большая кухня, где находилась дровяная плита с примусами на ней, а в каждой комнате стояли круглые печи – отопление было дровяное. Конечно, ни горячей воды, ни ванной комнаты, только одна раковина с холодной водой на кухне.
Белье стирали в прачечной, которая находилась в нашем же доме. Когда подходила очередь, мама со своей сестрой нагружали бельем большую плетеную корзину и отправлялись туда. В прачечной было жарко, как в бане. В помещении стояло несколько больших стальных баков, в которых кипятили белье, а в широких деревянных корытах его стирали и полоскали. Выстиранное и отжатое белье складывали в ту же корзину и поднимали по черной лестнице на чердак, где были натянуты веревки для сушки. Не помню случая, когда что-нибудь пропадало...
Жили мы в нашей коммуналке довольно дружно, ссор и скандалов я не помню. Кстати, в отличие от других квартир у нас на входных дверях был только один общий звонок. Наша комната была четвертой от входа, и нам надо было звонить четыре раза подряд.
За порядком в квартире следил так называемый квартуполномоченный – это была моя мама. Она распределяла очередность мытья полов (этим должны были заниматься жильцы всех комнат), подсчитывала, кто и сколько должен платить за электричество и так далее.
В наш двор выходили служебные двери магазинов, входы в которые были расположены со стороны Садовой. Нередко прямо под нашими окнами разворачивалась торговля. Магазин «Птица, яйцо» у своего заднего входа раскладывал громадные ящики, в которых на стружке были разложены яйца. Мгновенно возникала громадная очередь, занимавшая всю территорию двора.
В одни руки давали только десяток яиц, и поэтому к нам, детям, подходили женщины с предложением заработать рубль на мороженое, постояв с ними в очереди. Кто же откажется от мороженого?
Под всем домом располагался подвал, разгороженный деревянными перегородками на клетушки, там хранились дрова и ненужные хозяевам вещи. Зимой каждый выходной день мы с отцом спускались в подвал, вытаскивали оттуда во двор «козлы» и бревна. Распиленные дрова укладывали на сложенную вдвое веревку, затягивали ее и полученную вязанку тащили в квартиру, где складывали их в специальный закуток.
Весной в подвале было по колено воды, а когда он просыхал, мы играли в нем в казаки-разбойники. Однажды мы нашли в подвале бочонок со сгущенным молоком, непонятно, как он туда попал. Я до сих пор помню его божественный вкус! Ничего подобного я до сих пор не пробовал, время было голодное.
В доме на Садовой я прожил двадцать счастливых лет. С тех пор как я уехал оттуда, прошло уже больше полувека, но каждый раз, бывая в центре города, я обязательно захожу в свой двор. Обязательно смотрю на окна нашей квартиры. Там по-прежнему кто-то живет...
По материалам рубрики «Наследие» автора Евгения Глезерова.
Уважаемые читатели, а каким был дом вашего детства? Напишите в комментариях!
Здесь мы рассказываали, чем был поражен поклонник Николая Симонова, когда побывал в квартире великого актера.
Читайте также про Толстовский дом в Петербурге: во время блокады Ленинграда в него не попала ни одна бомба!
Самые интересные очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине .
Еще больше интересных фактов из истории, литературы, краеведения, искусства и науки - на сайте Лектория.