Леди Каролина Нортон некоторое количество раз уезжала домой к родным – существовать с супругом под одной крышей становилось всё труднее. Джордж не только безотчетно расходовал средства и проводил огромную долю времени в окружении весёлых приятелей, но еще и часто «вразумлял» собственную мужу. Жаловаться было некому, вследствие того собственно что Нортон действовал в полном согласовании с английскими законами. У него было "право палки".
Благоверная британца в 19 веке – его имущество. Судьбой распоряжаться она не имела возможность (супруг имел возможность запретить трудиться и в том числе и видеться с родными), актив опекунов ей не принадлежал. Не считая приданого, которое выделяли дочерям, всё остальное, включая землю и жилища, акции фирм или, к примеру, коллекции картин, переходило в имущество брата или же иного родственника мужского пола. В том числе и на собственных деток у англичанок не было практически никаких прав. И иногда понимали они это… лишь только подавая на развод.
В 1872 году английское общество заботливо следило за публикациями в печатных изданиях о разбирательстве меж лордом Маунткэшлом и его зятем, Генри Ньюнхэмом. Дочь лорда когда-то забрала детей и уехала к собственному отцу. Под крышей викторианского дома она поведала, что происходило за годы брака – как супруг не единожды воспользовался своё право "поправлять" супругу. Естественно, семейство встала на её сторону! Но мистер Ньюнхэм отправился в суд, и настоятельно попросил возвратить обратно собственную леди, а заодно и ребят. И английские законы одобрили: у него есть для сего все причины. Не все же супруге дозволили не воротиться, а вот детям – безусловно. Потому что их было двое, и старший малыш уже добился возраста, когда имел право на личный голос, то Генри Ньюнхэму там же, в суде, передали младшую дочь, 7 лет от роду. Пожелания лорда, заверения мамы смысла не имели - закон есть закон.
О «праве палки» заговорили в восемнадцатом веке, с подачи баронета сэра Фрэнсиса Буллера. Он был британским арбитром, и когда-то, подытоживая собственную речь, устроил утверждение – муж имеет возможность «научить» супругу, в случае если у них есть разногласия. И для сего, по его воззрению, позволительно применить вещь, который не объёмней большущего пальца на руке.
Шёл 1782 год, и утверждение Буллера неоднократно повторяли и публиковали. На баронета проделывали карикатуры, его карету закидывали грязюкой, но юрисконсульты взяли данный случай на вооружение. При появлении споров меж супружеской четой, когда благоверная настаивала на разводе по причине лишней суровости супруга, вспоминали выражение давнего арбитра. Мол: не стоит так переживать. Это же "в рамках нормы"!
Кстати, с собственной супругой сэр Фрэнсис был кроток, как овечка – Сюзанна была волшебно состоятельна, а еще у неё были авторитетные родственники, заседавшие в британском парламенте.
Супруг Каролины Нортон был адвокатом, а вследствие того в законодательстве разбирался преотлично. Жене нечего было ему предъявить. Она молчала 9 лет, но не посиживала, складя руки. Молоденькая дама взяла в толк, что ей проще выносить невзгоды, в случае если она может… писать. Изливая на бумагу волнения, Каролина шлифовала перо. И в скором времени трансформировалась в писательницу! В 1836 году, когда она ушла от супруга, у неё уже вышли некоторое количество книжек, и Каролина имела возможность сама содержать себя и детей.
Не все же, с детьми вышла эта же ситуация, как и у дочери лорда Маунткэшла. Муж не отдавал ей отпрысков и рассмеялся в ответ на прошение о разводе. Больше того, когда Каролина начала подбирать защитников, он устроил встречный выпад – сказал во всеуслышание, что жена питает ласковые ощущения к премьер-министру, лорду Мельбурну!
Буквально разорённый Джордж Нортон требовал с Мельбурна 100 тыс. фунтов стерлингов «за молчание». Но он дурно знал премьер-министра. И когда Мельбурн оставил его с носом, то задумал разбирательство, до того звучное и ненавистное, что оно чуть не стоило премьер-министру политической карьеры.
«Такое его поведение, - писал лорд Мельбурн – Каролине, - совершенно необъяснимое… Я всегда советовал вам всё терпеть и оставаться с ним до последнего. Я думал, это к лучшему. Теперь я вижу: это просто невозможно».
Каролина начала биться. Она заинтересовала на собственную сторону прессу, она воспользовалась всеми вероятными рычагами, но… английские законы были куда сильнее. В 1842 году, когда погиб меньший отпрыск Каролины и Джорджа, дама обвинила супруга в халатном отношении к родительским обязательствам – Нортон не придал смысла состоянию захворавшего ребёнка! Каролина не сдавалась, не обращая внимания на очевидное порицание самой ограниченной части общества. В конечном счете, её работа взяла подобный размах, что парламент принял к обсуждению свежий закон о правах дам. На заседание пригласили и Каролину.
«Жена-англичанка не может ничего, - говорила она с трибуны, - а муж имеет право на всё. На её жизнь и здоровье, и подать на неё в суд, и увезти, если она укрылась в чужом доме».
Является, что как раз старания Каролины Нортон привели к огромным изменениям в обществе. В 1839 году был принят Закон об опеке над малышами, в 1857 – Закон о брачных отношениях, а в 1870 – Закон о принадлежности замужних дам. Да только никто не отложил «право палки». Вследствие того что… официально не было такового закона.
Каролина умерла в 1877 году, пережив всех собственных детей. А её внук, Джон Нортон, спасибо другим британским законам унаследовал поместья и титул лорда Грантли от далекого родственника, у которого не было собственных отпрысков. Девченок, как как правило, наследством обошли.