Из цикла "ПлЕменные революционеры"
Так, слегка перефразировав слова замечательной песни Геннадия Жарова, назвал очередное эссе об "истинном большевике-ленинце", попившим кровушки и забравшим жизни тысяч и тысяч русских людей. Его звали Михаил Кедров, и был он отъявленным маньяком-душегубом в комиссарской кожанке.
Дворянин идет в бузотеры
Такую траекторию жизни избрал для себя вежливый и культурный поначалу мальчик Мишаня Кедров, родившийся в феврале 1878 года в семье уважаемого нотариуса, выходца из старого дворянского рода. И все-то у мальчугана шло хорошо - учеба в гимназии и консерватории, чтение книг и гуляние в парке, но к шестнадцати годам в его вихрастую головушку стали закрадываться мысли о переделе мира, причем таком, где он был бы не просто наблюдателем и мещанином, а вершил судьбы людские, карал и миловал (чаще, конечно, карал) во имя некоей "революции".
Вот, с думами об этой "расхристанной даме-революции" шестнадцатилетний юноша покидает семью, посылая в известное место пожилого папеньку, и поступает на юрфак Московского университета, где профессора (не все, конечно, но многие) заигрывали со студентами, раздувая марксистскую дурь, тлеющую в юных головах студиоузов, в революционный пожар. Не минуло это поветрие и Михаила Кедрова, который настолько увлекся идеями социалистов-революционеров, что был готов бузить в универе денно и нощно.
Вот только полиция и руководство университета на желали превращать уважаемое учебное заведение в трактир-балаган и отчислили Кедрова в 1899 году с формулировкой "за революционную деятельность". Однако, товарищ Миша был уже настолько поражен бациллами революции, что "кушать не мог", без того, чтобы не устроить очередную студенческую бучу, теперь уже в юридическом лицее, откуда смутьяна тоже попросили на выход.
Такой Миша-Буратино нужен Ильичу-Базилио
Зато такие безбашенные бузотеры были нужны "партейцам" из РСДРП, Эта шизо-партия, как залежавшийся эмбрион, в течение пяти лет бухала и набухала, пока не набухла от целых 9 делегатов Минского "съезда №1" (1898 года) до полусотни шоуменов Брюссельско-Лондонского сборища в 1903-м . Кедров, который к этому времени уже два года, как был в партии, принял сторону большевиков, подкрепив свой выбор финансовым гостинцем. Умерший папенька (которого сынок бросил, как мы помним, лет десять назад) оставил приличное наследство. "Принципиальный" Мишаня деньжатами не побрезговал, а использовал как стартовый капитал.
Он осеменил 100-тысячным папенькиным наследством партийный огород, прикинув, что каждый вложенный рубль обещает вырасти в золотую репку с таким приростом, что биткойну из 21-го столетия и не снилось. Для этого, правда, надо партии подсобить немного, уничтожив русское население миллионов на 15-20 для начала. Но, это разве много?
Похвала Лейбы и кошке Мишке приятна
Позже, душитель и мучитель России Лейба Троцкий, ценивший Кедрова за маниакальный садизм, не раз говорил о готовности положить 90 миллионов русских, ради того, чтобы за ними (понаехавшими - авт.) пошли 10 миллионов.
Как позже напишет еще один желающий "кастетом кроиться миру в черепе" горлан-главарь:
"Если в партию сгрудились малые -
сдайся враг, замри и ляг".
Как раз этим увлеченно и занялся боевик Михаил Кедров, укладывая врагов бомбами, ножами и пистолетами, а замирали те (в смысле, умирали) или становились инвалидами, это его не касалось.
Врагами для него были:
- все, кто мыслил иначе, чем он,
- все, кто укреплял и развивал великую Российскую империю, мощную державу, набравшую высочайшие темпы развития промышленности и сельского хозяйства
- все, кто соблюдал справедливое и порой даже слишком гуманное по отношению к типам, подобным Кедрову, законодательство царской России.
Бомбил, резал и стрелял гос.служащих, полицейских и простых людей из Союза русского народа Михаил Кедров вплоть до 1912 года, когда уже он настолько намозолил всем глаза, что жандармы собрались им заняться вплотную. На это у большевиков всегда был готов "ответ Чемберлену" в виде партийно-туристической поездки по Европе с безлимитной эмиграцией на лучшие курорты старушки-Европы.
Кедров выбрал атмосферную Швейцарию, где давал пиано-концерты в Берне и Лозанне для своих эмигрантствующих и тунеядствующих дружков-партийцев (среди которых был замечен и "меломан" Ильич ), а также для местных прожигателей жизни, которым было забавно посмотреть и послушать этого русского чудака, одной рукой берущего сложные аккорды, а второй - открывающего монпансье, без которого Кедров обойтись не мог.
Что за монпансье, месье?
История с монпансье или его заменяющим драже весьма занимательна. Правда, для ее лучшего понимания надо вернуться в семейную предысторию юности Кедрова, когда у него стали проявляться первые очертания психического заболевания. Похоже, это был фамильный недуг, поскольку родной брат Кедрова был постоянным пациентом психиатрической клиники, где и окончательно сошел с ума.
Еще в студенческие годы окружавшие Михаила отмечали некоторые странности в его поведении, когда этот молодой человек озирал окружающих своими
"большими чёрными, горящими, как угли, глазами, то казался ... воплощением мятежного, бунтарского духа. Его чёрные, как вороново крыло, волосы всегда были взлохмачены. Необыкновенно выразительные глаза Кедрова постоянно как бы искрились. Возможно, это были искры безумия."
Своих детей, которых родила ему первая подруга жизни (позже будет еще и вторая супруга) Ольга Дидрикиль - то ли немка с еврейскими корнями, то ли еврейка с немецкими, - Михаил Сергеевич воспитывал в спартанском духе, попутно ставя на них опыты для изучения минимального количества необходимых калорий для развития детского организма. Себя, любимого, он в калориях не ограничивал, потребляя несметное количество того самого драже и монпансье, мотивируя обжорство сладостями научным экспериментом по изучению глотательных ощущений.
Демобилизатор содатиков, маньяк-ненавистник гимназисток
Накануне проклятого семнадцатого года глотателя монпансье (он каким-то образом в Швейцарии добыл себе диплом врача) партийцы засылают троянским жеребцом в Россию, в Императорскую армию, где Кедров имитирует роль полкового фельдшера, на деле разлагая дисциплину и умы солдатиков, при этом продвигая в жизнь идею-фикс главного пахана и русофоба Ленина "о превращении войны империалистической в войну гражданскую".
Как могли повестись на эти бредни русские мужики, мне до сих пор непонятно, но из песни слова не выкинешь. Россия погрузилась в братоубийственную бойню, где как в швейцарском шоколаде чувствовал себя Михаил Кедров. Поднявшись на вершину власти в большевистском кагале, он отрывается по полной - рулит демобилизацией царской армии (читай - полностью ее разваливает), чтобы потом комиссары смогли отдать пол-страны немцам, покрывая кайзеровские миллионные вложения в российского"гения зла" Ульянова по кличке Ленин.
Затем Кедров покомандовал Северным фронтом - что уж он понимал в военном деле неведомо, но отстреливал сомневающихся в легитимности новой власти самозабвенно, за что дружки сделали его начальником Военного отдела, а затем и Особого отдела ВЧК. Что стоит за названиями этих должностей, полагаю, долго объяснять не нужно. Убийства и издевательства над русскими людьми, в которых Кедров проявил себя активным и старательным изувером.
В его "активе" открытие многочисленных концентрационных лагерей (1919 год) на Севере страны, где в первые же месяцы были уничтожены десятки тысяч людей, массовые расстрелы детей - особенно бесили Кедрова гимназисты и гимназистки, которые, видимо, напоминали ему о поставленной системе образования в Российской империи, столь им ненавидимой. Так вот, гимназисток 10-14 лет он особенно любил пытать и отстреливать, опираясь на помощь верной жены №2, которую нашел под стать себе.
Жена-палачиха Ревекка
Ревекка Майзель (как же революции обойтись без этих дамочек из богоизбранного народа!) не отставала от мужа. Сведения о ее палаческой деятельности просочились даже в газеты. В Архангельске и Холмогорах, в Вологде и на Соловках она лично расстреливала сотни и военных, и мирных жителей, а уж подписей четы Кедровых на приговорах-резолюциях с буквой "Р." просто не сосчитать. Кстати, "Р." значило "расстрелять" - им даже время и чернила не хотелось тратить в запаре массового убийства, ведь в их распоряжении были карательные поезда с тысячами красных головорезов, ждущих кровавых приказов своего руководства.
Настрелявшись и наиздевавшись над людьми, Кедров в 1921 году оставляет ВЧК (там на него свои же смотрели как на безумного монстра), но партийная работа тем и хорошая, что позволяет рулить самыми различными структурами и направлениями. Поэтому Михаил Сергеевич с большевистским огоньком, смело и последовательно выписывает карьерные кружева в прокуратуре и спорте, в госплане и военной санитарии. Даже научным сотрудником в институте нейрохирургии побывал.
В Барбош с цареубийцей Шаей
Однако никакие должности не помогли отмыть старые грехи, за которые мудрый Сталин всю "ленгвардию" пропустил через Лефортово и Лубянку. Не минула сия чаша и Кедрова, который затеял "пободаться" с самим Берией, и потерпел издевательское поражение "в одну калитку". После нескольких лет лефортовских мучений состоялся суд, признавший Кедрова невиновным ( и такое бывало!!!) перед партией, но прямо из зала суда его снова кинули в камеру для содержания и последующей отправки под Куйбышев в поселок с символическим названием Барбош, где товарища Кедрова расстреляли вместе с другими "заслуженными и перезаслуженными" ленгвардейцами из Наркомата обороны, в том числе с негодяем-цареубийцей Филиппом (Шаей) Голощекиным.
И даже барбошские барбосы не знают, где же захоронены останки этих племенных революционеров.