Воспоминания артиллериста о днях проведенных в окопах на передовой во время Второй мировой войны.
" На войне самое трудное - это каждодневный труд изнуряющий физически, прежде чем тебе вы атаку идти , или воевать и стрелять из пушки. Воевать - это легче, чем такой вот труд: подготовка позиций и окапывание ...
Если 45-ку пушку окапывать, например, то необходимо по всем расчётам порядка тридцати кубов земли вынуть. А если пушка больше, 76-миллиметровая, то там уже необходимо пятьдесят пять кубометров земли перелопатить. По расчётам мирного времени на это надо два дня. А на войне - если за ночь не окопался, то наутро можешь легко погибнуть. Это все понимали. Потому и копали с напряжением всех сил.
Орудийный расчёт "сорокапятки" шесть человек, а "семидесяти шести миллиметровки" семь человек. Но и на пушку, что крупнее, копать земли в два раза больше. Да, покопали мы знатно, землицы пришлось вынуть за всю войну много...
Копали столько, что десяткам людей за всю жизнь не пришлось...
Порой бывало так. Встали на огневую позицию, окопались, но тут командующему приказ сверху. Он нам приказ - сместиться на километр влево, фронт поменялся. И всё - нам надо опять копать, пятьдесят пять кубов земли выбрасывать. Не успели докопать, новый приказ - фронт опять сместился. Теперь вправо четыре километра. И ничего не поделаешь. Снова копать. Иногда порой так перебрасывают артиллеристов почти полмесяца - тактические решения из штаба. Просто уже потом физически и морально выдыхаешься. Но задачи стоят и это война. Не окопался - значит погибнешь первым. И находили в себе мы силы, и копали. Если не окопался, то тебя сметёт вихрь вражеского наступления. Долго не продержишься.
По тактике окапывания - тут свои секреты есть, но мы уже опытные когда были, наловчились. Сначала всегда ровики для укрытия себе роешь. Потом уже площадку под орудие. Ровик что - два штыка вырыл, можешь уже залечь и тебе не опасно. Правило было такое - никем на передовой не заведено, но выполнялось всеми: роешь ровик на том месте, где след снаряда разорвавшегося или мины. Мы же сами артиллеристы и знаем, что в одно место снаряд редко попадает. Так что каждый облюбовывал место там, где оставил след немецкий снаряд. У меня скажем под Сталинградом, где я два с половиной месяца был, сменилось позиций тридцать - сорок за всё время. То с одного фланга на другой нас перекинут, то в центр поставят. Да, так и было.
Под пушку когда огневую разметили, надо начинать с середины копать. Почему? Потому что если вдруг мы начали с края, и надо открыть огонь,то пушку ставить некуда. А так, если с серёдки начали, то орудие уже можно ставить и оно на двадцать сантиметров ниже сядет - не так заметно уже будет для противника, и попробуй в него попади. Пушка, когда окопанная, снарядом не всегда берётся, её ведь только едва видать: щиток и ствол почти по земле стелется...
Тут еще один момент - солдатская физиология. С центра бросать тяжелее, но поначалу сил-то больше у бойца, а к краю силы уже потеряны. Это момент тоже важный.
На фронте, даже землю куда бросать, имеет значение. Мы всегда, если не делали накат, то землю бросали вперёд. Впереди делали бруствер такой перед пушкой - два штыка в землю и сам из себя двадцать сантиметров высоты. Всего чтобы сантиметров шестьдесят. Он не для красоты делался, а для того чтобы осколки и пули задерживать что над землёй низко летят и угрожают расчёту орудия.
Когда снаряд рвётся , то осколки большей частью вперёд летят. Если перелёт, то назад всё равно меньше осколков летит. Такова характеристика снаряда.
Когда приходилось в атаку идти за пехотой, то толкали пушки своими руками. Приходилось тоже. Подтянемся за пехотой и подавляем обнаруженные огневые точки. Наша работа такая.
В начале сорок четвёртого мы прошли по Украине, в распутицу. Там нам даже население помогало - машины проехать не могли, столько грязи было на дорогах. Только благодаря помощи населения мы смогли продвинуться на достаточное расстояние фронтом и сразу освободить Одессу. Запомнился эпизод в Польше уже, перед Вислой. Оставили нас прикрывать Варшавское шоссе в случае прорыва немецких танков, и мы были позади передовых частей километров на семь.
Август был на дворе, пшеница вовсю осыпалась, и поляки косили,ну ,одни старики совсем. Посмотрели мы с ребятами, решили нарушим эти правила войны. Что нам - пушка рядом, поможем им, полякам. Вот мы с охотой и шутками подошли, попросили, они уступили нам. Мы ребята все молодые,здоровые,что те косили бы день, мы за полтора часа в семь кос уложили... Помогли в общем. Поляки остались очень довольны, и мы довольны - вот занялись мирным трудом... так бы и косил себе и косил до конца... Но надо было идти воевать дальше.
Воевали до самого Берлина потом. Любой солдат скажет, что не хватало ему времени для сна. Для меня война окончилась второго мая, и тут-то мы все уже отоспались. И как-то странно нам было поначалу: просыпаешься, а вокруг тишина такая, что-то не верится... Первые дни так с автоматами и спали. Потому что всем ещё казалось вот-вот и ... вроде не может такого быть... мир и тишина... "
* * *
