собрались как-то в баре
режиссёр
писатель
и мангака (⌒▽⌒)☆
сидели-сидели и
после третьей кружки пивка
придумали КИБЕРПАНК.
Здесь в целом нет шутки – только её доля. В жизни всё было даже удивительнее. Режиссер, писатель и мангака из недоанекдота даже не встречались, однако все трое (практически одновременно) создали произведения, которые удивительным образом перекликались, рифмовались, казалось, цитировали друг друга.
Программное сходство здесь таково: пионеры киберпанка изображали будущее мрачным и враждебным, кислотно-неоновым и высокотехнологичным. (Нео)жанр оформился в простую формулу: “high tech, low life”.
В 1982-м, почти 40 лет тому назад, на большие экраны выходит «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта. Фильм, естественно, проваливается в прокате. Как бы там ни было, публика ещё не сталкивалась в рамках sсi-fi c настолько мрачным героем как Декард. То, что они увидели на экране, больше походило на футуристический фильм-нуар, неторопливо погружающий в недружелюбную техно-вселенную.
Футуристический фильм-нуар? Всё действительно так: в экзистенциально заряженном Bladerunner’е дезориентированный главный герой (детектив!) бороздит тёмный урбан в поисках “себя”. Ведёт расследование. Он в плаще. Льёт дождь. И это нуар. Теперь люминесцентный и техно-центричный. Встречаем «нео-нуар».
На почве естественной роботизации нео-жанра прорастает одно важное отличие от классического «черного фильма». Режиссёры нуара оставляли прошедшего войну героя с амнезией, без памяти о том, кто он вообще такой («Где-то в ночи»). А киберпанк в лице «Бегущего по лезвию» взял привычку подменять, навязывать, фальсифицировать воспоминания, тем не менее, оставляя на повестке тот жевопрос: “Кто я есть?”
“Кто я? Человек или репликант?” – спрашивал себя в перерывах между кибер-разборками Декард. Поверхности небоскребов-бритв были нагружены рекламой, а сверху зудели скоростные летательные аппараты – замена личному автомобилю. Недвижимость грузных построек нарушала японка на широкоформатной голограмме. Эта женская голо-голова, обрамленная традиционной прической нихонгами, выражала вполне реальный страх американцев перед азиатскимгосподством.
Фактически Япония победила уже тогда, бесконечно скупая крупные производства Америки и распространяя высокотехнологичные устройства среди её жителей. Кассетник Hitachi, видеомагнитофон Toshiba, телевизоры Sony – американцы скупали это всё с большим энтузиазмом. Такова сила, такова власть гигантских корпораций, протянувших свои щупальца за океан. Поэтому Япония держала в страхе истеблишмент и постепенно начинала пугать народ. США она одновременно представлялась страной торжествующего футуризма и неприкасаемой высокотехнологичной машиной по порабощению нации.
Вернёмся к «Бегущему по лезвию». Кого действительно поразило то, с чем пришлось столкнуться на киноэкране, так это писателя Уильяма Гибсона. В фильме Скотта Гибсон увидел тот мир, что из символов конструировал в своём неоконченном романе. Он увидел тот же футуристический город, подсвеченный неонами хираганы, катаганы и кандзи. Тот же страх перед будущим. Того же злодея – Японию.
В соответствии с байкой, писателю после киносеанса роман пришлось основательно перелопатить: слишком походило на плагиат. Как бы там ни было на самом деле, в отличие от научной фантастики, всячески воспевающей кибернетику, новые миры Ридли Скотта и Уильяма Гибсона напирали на изнанку технологического прогресса. Таким образом, и режиссёр, и писатель придумали антиутопическое киберпространство, в масштабности которого человек ощущал только клаустрофобию. Человек оказался вытеснен из будущего.
Так уж бывает, что удивительно похожие идеи возникают в находящихся на дистанции головах. Заранее отмечу, что никакое это не волшебство, а:
1) визионерство авторов;
2) сверхспособность искусства транслировать бессознательные страхи времени.
В том же 1982-м ещё один визионер Коцухиро Отомо выпускает мангу под названием «Акира». И теперь это уже Японский киберпанк, стилистически и содержательно напоминающий своего западного кино-коллегу (при всей национальной специфике).
Коротко по сюжетным элементам «Акиры». Токио был сравнён с землей вследствие атомного взрыва. Начинается Третья Мировая. Война кончается. Теперь уже Нео-Токио, возведенный на руинах старого города, находится на пороге революции. В гуще событий: байкеры-подростки, спецслужбы, дети с усохшими лицами и сверхъестественными способностями. Оговорюсь, что пост-ядерная тематика – это (по ясным причинам) постоянный спутник послевоенного искусства Японии. Но! Зачем в «Акире» все эти визуальные маркеры вроде мигающих кнопок, лазерных лучей, паутин проводов, монструозного мегаполиса, потерянного в нём героя? К составным частям «Акиры» прилагаются приставки нео-, техно-, кибер-, нейро-, а это ходовой лексикон киберпанка.
Это роднит мангу Отомо с образцами Американского киберпанка. Они действительно побратимы. Только не совсем понятно, с чего бы мангаке из стремительно развивающейся Японии, которая идет впереди планеты всей, рисовать такое мрачное будущее? Всё очень просто. «В настоящем так хорошо, что плохо. В настоящем так хорошо, что подозрительно. Этому «хорошо» когда-нибудь придет конец».
Так, в японском обществе, не знающем ни бедности, ни безработицы зарождается беспокойство в отношении будущего, а вместе с ним киберпанк. Давайте же на секунду замрём и попытаемся переварить информацию. Выходит «Акира», и это 1982-й год. Японской экономике осталась одна декада до коллапса финансового пузыря в начале 1990-х, всего одно десятилетие до невиданной экономической катастрофы.
Вот что такое визионерство. По «Акире» выпустили полнометражное аниме, режиссером которого выступил сам Кацухиро Отомо. Студии стали выпускать киберпанк-аниме вроде Bubblegum Crisis и Appleceed. С конца 80-х коды жанра, написанные Отомо, стали активно эксплуатироваться режиссерами аниме. Искусственный интеллект и сопровождающие его факт этико-философские вопросы были разобраны вдоль и поперек. Антропоморфные андроиды, обретающие самосознание, даже успели надоесть.
Своими манга и аниме Отомо открыл ящик Пандоры, из которого полезли провода, зелёные символы кода и механические руки киберпроституток. Таким же влиянием обладали Гибсон (в меньшей степени – это литература) и Скотт (в большей – это визуально, это кино).
Кажется, трое НЕ собирались в баре именно для того, чтобы породить удивительный и пугающий жанр на грани film-noir и sci-fi, который позже подарит миру аниме – «Призрака в доспехах», «Эксперименты Лэйн» и «Эрго Прокси». А миру кино – «Джонни Мнемоника», «Тёмный город» и, в конце концов, «Матрицу», которую, к слову, можно прямо сейчас посмотреть на большом экране. Это что, киберпанк возвращается?
Об этом читайте во второй части кибер-нео-техно-эссе.
Автор: Юля Жубанышева