К Сожи мы шли малыми дорогами и достигли деревни Холм. К нашему удивлению, деревня цела, так как стоит в стороне от большака, и все жители на месте. Советской власти не было, но их колхоз существовал и работал, как прежде. Нашли председателя и передали ему приказ построить плот для переправы пушек и людей на тот берег. Колхозники сразу же взялись за дело.
За Сожью - большая станция Бель, а в ней немцы. Огрызаются с присущим им озверением. Мы лежим на лугах за копной сена и ждём, когда мужики построят плот. Наш комбат Корнев наблюдает за их работой. Немцы хорошо знают, где мы, и бьют из миномётов со страшной силой. Появились раненые и убитые, снаряды рвутся и в деревне. Ранило комвзвода-красавца Поповкина - в его ягодицы впилось восемь осколков. При обстреле он обычно защищал свою голову с кукольным личиком и совал её в яму или в окоп, а нижняя часть туловища оставалась с наружи. Мы положили его на шинель и отнесли в медсанбат, благо он остановился недалеко от нас. Дальнейшая его судьба нам неизвестна.
Ранним утром на третьи сутки обстрел прекратился и мы начали переправляться. Форсировать Сож под сильным обстрелом не было никакой необходимости. Мы знали, что немцы всё равно уйдут, и ждали этого с минуты на минуту. Так и случилось. Отправив со станции Бель последний эшелон с зерном и награбленным имуществом, фашисты отступили на заранее подготовленные позиции.
Всю ночь шёл дождь, мы промокли до нитки и замёрзли. Около горящей станции обогрелись и просушились. После краткого отдыха двинулись по направлению к первому белорусскому городу Кричеву. Шли по-прежнему полевыми дорогами, поскольку большак был заминирован гитлеровцами. Впереди двигались сапёры, вместо миноискателей в руках они держали вилы, которыми щупали дорогу.
Город Кричев
От станции Бель до Кричева четырнадцать километров. Наша колонна шла медленно, с остановками, то и дело подвергаясь обстрелу артиллерии. Было уже темно, когда подошли к городу.
Слышим частые взрывы снарядов, пулемётную стрельбу - в городе идёт бой. Это соседняя дивизия, форсировав Сож в Кричеве, с боем овладела городом и гнала фрицев по шоссе в сторону Могилёва.
На рассвете и мы вошли в город - первый районный центр Белоруссии. Стояла тишина, немцев не было, и мы спокойно отдыхали - сушились, варили картошку, знали, что завтрак привезут не скоро. Подходят жители, угощают красными помидорами, выражают неподдельную радость освобождения.
Около полудня получили приказ двигаться на станцию Ивановка и дальше по шоссе. На выходе из города увидели старушку с караваем хлеба и щепоткой соли на нём. Хлеб она держала в руках на полотенце. Так с хлебом-солью приветствовала она нас, своих освободителей. Далее по деревням угощали нас то молоком, то пирожками, то яблоками - кто чем богат, тот тем угощать был рад. Нас это трогало до слёз.
На Проне-реке
В начале октября 1943 года наша дивизия подошла к реке Проне, на высоком берегу которой у немцев заранее были подготовлены глубоко эшелонированные оборонительные позиции. Разведчики и захваченные пленные говорили, что позиции эти сильно укреплены и без подготовки их не взять.
Мы остановились в лесу недалеко от реки, оборудовали огневую позицию, сделали землянки-блиндажи, и началась размеренная фронтовая жизнь. Ходили разговоры, что здесь мы простоим долго.
Вскоре в один из дней нам приказали выдвинуть свою пушку ближе к реке и быть готовым поразить цель, выявленную во время предстоящего наступления. Форсирование Прони происходило правее нашей огневой позиции, и мы видели, как пехотинцы с криком «Ура!» овладевали вражеской траншеей. Никаких пулемётных гнёзд мы не заметили и не стреляли. А крики «Ура!» уходили всё дальше и слышались нам всё глуше и глуше. Позднее мы узнали, что было это не наступление, а разведка боем, чтобы проверить крепость вражеской обороны. В бою участвовала только штрафная рота, которая легко перешла Проню, выбила немцев из траншеи и преследовала их до самого города Чаусы, до которого было километров десять. Наше командование и не предполагало, что штрафники так легко прорвут оборону противника, и не подготовилось к развитию наступления. А немцы той порой очухались и окружили дерзких смельчаков. Большинство их было перебито, остальные захвачены в плен. Штрафная рота перестала существовать.
Танки
Вскоре нам приказали переехать на новое место - левее того, которое мы так тщательно укрепляли и готовили для длительного проживания. Переезжали днём, дорога скрытно шла лесом. Ближе к вечеру приехали к месту своей дислокации. На выходе из леса остановились, лошадей отправили в тыл, сами должны были ждать темноты, чтобы перетащить пушку на правый берег.
В этот момент на вражеской стороне показались танки и самоходные пушки, идущие по большаку вдоль линии фронта. Командир взвода лейтенант Говорушко, назначенный на эту должность вместо выбывшего Поповкина, приказал открыть огонь по этим движущимся целям. После первого же выстрела танки остановились, а самоходки развернули стволы и начали стрелять по нам. Благо, нас было хорошо видно по вспышкам выстрелов на фоне тёмного леса. Первые два выстрела были прицельные, третий - на поражение. Снаряд разорвался недалеко от второй пушки, были ранены двое артиллеристов, один из них тяжело - в голову.
Из нашего расчёта никто не пострадал. Мы выпустили несколько снарядов. Расстояние до большака было восемьсот метров, и мы не знаем, попали наши снаряды в цель или нет. Быстро стемнело, и артдуэль прекратилась.
Опубликовано в книге воспоминаний Дмитрия Архиповича Красноперова "Сороковые, роковые в моей жизни" (Пермь,2003).
Воспоминания Дмитрия Архиповича Красноперова можно почитать на нашем канале:
Дмитрий Краснопёров. Год 1942-й
Дмитрий Краснопёров. Год 1943-й. Начало...
Дмитрий Краснопёров. Год 1943-й. На передовую
Дмитрий Краснопёров. Год 1943-й. "Тещины блины"
Дмитрий Краснопёров. Год 1943-й. Хитрые миномёты
Дмитрий Краснопёров. Год 1943-й. Непонятное отступление
Дмитрий Краснопёров. Год 1943-й. Цена ошибки...
Подписывайтесь, обсуждайте, критикуйте, не соглашайтесь, высказывайте своё мнение - нам это очень важно!