Сияющий от счастья мальчик вкатил свою полосатую добычу во двор и побежал хвастаться маме. Та, вопреки ожиданию, не похвалила, а пообещала всю лозину изломать об его мягкое место, если он ещё вздумает красть. Интересно, что мозг Ильи восстановил маму точно такой же, какой она была двенадцать лет назад, в ситцевой, выгоревшей от солнца косынке, стягивающей густые непослушные волосы, загорелой, молодой и красивой. Она отчитала своего воришку, но делать нечего - арбуз в доме, а, значит, нужно его съесть. В хозяйстве даже ножа не нашлось, который бы разрезал этот бахчевой шедевр, пришлось взять отцовскую ножовку. Мама распилила арбуз и протянула сыну малиново-красную, с мелкими чёрными косточками спелую скибку. Илья уже собрался вонзить зубы в сочную сахарную мякоть, как вдруг мама снова заговорила, но голос у неё был почему-то мужским и говорила она по-немецки. Паренёк открыл глаза и ошалелым взглядом обвёл комнату. У кровати стоял Вебер: "Что, наверное, мать снилась?" "Да, -сонно ответил Илья, - а ты откуда знаешь?" "Да ты улыбался счастливо и звал её". Он положил руку на плечо юного друга и с тяжёлым вздохом проговорил: "Вилли, я ухожу и вернусь за тобой только тогда, когда всё утихнет, если, конечно, утихнет. Ситуация очень опасна для всех, коль уже ищейки вышли на твой след. Тебе нужно затаиться и даже имя сменить, обо всём позаботится фрау Буш". Мрачная реальность, с которой никто не в силах совладать, вырвала Илью из сладкого сна и опустила с неба на землю. Немного полежав, Илья сошёл вниз. Вебера уже не было. Хозяйка казалась спокойной и сдержанной, и только покрасневшие глаза да опухшие от слёз веки говорили о том, что нелегко ей далось очередное расставание с мужем. Она хорошо понимала, что и эта короткая встреча могла стать последней для них. Фрау Буш взяла сумку, в которой лежал большущий копчёный окорок, и они отправились в полицейский участок. Женщина оставила паренька в приёмной, а сама прошла в кабинет к начальнику. Через несколько минут она вышла уже без сумки и, велев Илье ждать ответа здесь, ушла домой. Подросток слышал, что начальник стал звонить куда-то и с ужасом подумал: "А вдруг он звонит в гестапо." Илья огляделся по сторонам: окна зарешёчены, у двери часовой с
увесистым парабеллумом на боку, значит, бежать отсюда нельзя. У паренька появилось ощущение жертвы, сидящей в капкане. Он сидел и напряжённо ждал, что вот-вот противно завизжат тормоза и у порога остановится машина тайной полиции. Время шло, роковая машина не появлялась, и начальник не выходил. Наш герой вспомнил о том, что приснилось ему этой ночью. Сон сильно взбудоражил его. Все чувства и желания, которые паренёк старался зажать и спрятать в своей душе, разом ожили и с невероятной силой нахлынули на него.
Подростку до слёз, до крика хотелось попасть в то солнечное лето, услышать мамин голос, увидеть её улыбку, но за окном стояла суровая немецкая зима. Заканчивался декабрь 1943, и маму свою он не видел уже два с половиной года и не только не видел, а даже ничего не знал о ней. Из кабинета раздался хриплый старческий голос, позвавший дежурного. Тот вошёл и через минуту вынес пареньку новую регистрационную справку.
Из этого документа Илья понял, что зовут его теперь Андреем Филипчуком, и в Германию он прибыл из западной Украины из города Коломыи. Фрау Буш прочитала справку и, улыбнувшись, сказала: "Наверное, понравился ему окорок". Здесь паренёк прожил до конца весны. Фрау Буш рассказывала всем знакомым, что взяла себе работника Андрея, что он и усерден и трудолюбив, только вот одна беда: с ним слишком тяжело общаться, он ни слова не знает по-немецки. Каждый день над их домом пролетали американские самолёты. Они шли бомбить Кёльн. Грохот взрывов оттуда доносился слабо, он скорее напоминал раскаты грома, так что казалось, над городом постоянно гремят грозы, гремят даже зимой. Начался уже апрель, а Вебер не подавал о себе никаких известий и это очень огорчало Илью. А что же переживала его жена? Она всё чаще и чаще закрывалась в своей комнате и выходила оттуда с заплаканными глазами.
Они оба мучались в догадках, может он попал в лапы нацистов, может погиб при бомбёжке. Однажды хозяйка попросила Илью принести вечернюю почту. Он вытащил из ящика газету и из неё выпал маленький голубой конверт. Фрау Буш, побледнев, схватила письмо дрожащей рукой и побежала к себе. Илья чувствовал, что если услышит рыдания за дверью, то расплачется сам, и вышел на улицу. Вальд весело подскочил к нему и запрыгал, как молодой щенок, всем своим видом говоря: "Не печалься, дружище, всё будет хорошо". Наконец появилась хозяйка. Она казалась помолодевшей и даже глубокая морщинка, залегшая между её бровей разгладилась. Она взволнованно выдохнула: "Вилли, господин Вебер жив и здоров, - и, немного успокоившись, добавила, - ему нельзя сюда показываться. Он будет ждать тебя завтра вечером в лесу Ливер Кузен у старого клёна. Отто пишет, что ты знаешь это место". Ранним утром подросток вышел из дома. Дорога предстояла долгая. Фрау Буш крепко обняла его и сунув в карман письмо, попросила: "Вилли, передай это ему". Вот и Ливер Кузен. Война не пощадила и этот старый лес. То здесь, то там виднелись чёрные провалы воронок от авиабомб, валялись вывороченные с корнем вековые деревья, но жизнь брала своё и природа просыпалась. Молодая травка пробивалась сквозь толщу прошлогодних листьев. Илья без труда нашёл условленное место: маленькую полянку, на которой рос высокий, раскидистый клён. Дерево по-прежнему было крепким, но выглядело как-то мрачно и безжизненно. Почки его не распустились, как у всех, а оставались маленькими и сухими, словно весна для них прошла стороной. Паренёк оглядел дерево от вершины до корня и понял в чём дело.
Крупный осколок безжалостно впился в могучий ствол и, перерезав дерево пополам, перекрыл дорогу живительным сокам, идущим от земли. Клён стал сохнуть и в первую же бурю мог сломаться. Вебер не заставил себя долго ждать. Он вышел из чащи улыбаясь, но усмешка была какой-то горькой. На бригадире была военная форма. Они пожали друг другу руки, и Вебер тихо заговорил: "Вот и мой черёд пришёл, Вилли, завтра я ухожу на фронт. Видно, совсем плохи дела у Гитлера, если мобилизуют таких не благо-надёжных, как я. Воевать я, конечно, не стану и в первом же бою сдамся в плен русским, а там будь, что будет". Эти слова настолько ошарашили Илью, что он, совсем как ребёнок, воскликнул: "Отто, а как же я?" "Ты останешься нашим связным, каждый день ходи на мост Гогенцоллернов, там тебя найдёт человек и назовёт пароль "Привет от Гюнтера", он и станет твоим новым руководителем. Работать будешь совсем в другом месте, снова на расчистке завалов. Очень прошу, если сможешь, проведывай мою Эмму, ведь у неё теперь никого не останется". "Ой, у меня же письмо", - вспомнил Илья.
В глазах Вебера, до края заполненных безысходной тоской, сверкнул радостный огонёк. Мужчина сел на корягу и начал читать. Он задумчиво улыбался, снова и снова пробегая глазами дорогие строчки, потом аккуратно сложил письмо и спрятал его в карман нижней рубашки у самого сердца. Затем Вебер вырвал листок из блокнота и принялся писать ответ. Илья с болью смотрел на своего старшего друга, который не казался уже ему таким бравым и бодрым. За короткое время Отто сильно постарел и согнулся, словно на спину его давила тяжёлая каменная плита. "Передай это фрау Буш, -молвил бригадир, - быть может, это последнее послание от меня, ведь мы даже лишены возможности переписываться с ней". Вебер привлёк паренька к себе и совсем по-отцовски стал гладить его голову, говоря: "Мальчик мой, война уже скоро закончится, и ты обязательно вернёшься на родину, ведь там ждёт тебя мама". Илья уткнулся лицом в сукно солдатской шинели, и оно стало тёплым и мокрым от его слёз, а в груди Вебера что-то тихонько клокотало и всхлипывало, может, это плакала его душа, которая всегда хотела иметь сына, но жестокая доля не дала ему такого счастья.
Расставание с Отто Вебером потрясло Илью не меньше, чем потрясла его гибель Ашота зимой сорок первого года, только тогда вокруг была родная украинская земля, а сейчас паренька окружала чужая и враждебная Германия. За время совместной работы в движении сопротивления, русский мальчик и немецкий рабочий стали не только соратниками по борьбе, но и близкими, необходимыми друг другу людьми. Без старшего товарища Илье стало совсем одиноко в далёкой от родины земле Северный Рейн Вестфалия. Единственным утешением оставался для него платок, в который подросток прятал все свои слёзы, свято веря, что вещь, хранящая мамино тепло, всё равно сбережёт его от всех бед. Ещё наш герой в трудную минуту постоянно читал наизусть молитву: "Живы в помощи Всевышнего", которой его научила мама. Снова Илья выдержал и не сломался. Он остался верен слову, данному Веберу и каждый день ходил на мост в ожидании встречи с новым руководителем. Он пришёл и назвал заветные слова пароля, паренёк сказал отзыв, молодой человек - высокий, светловолосый - по-деловому проговорил: "Вилли, меня зовут Вальтер и мы с тобой продолжим нашу работу". Снова привычное задание связного и очередная поездка по городу.
Галина Пономарева.
Продолжение следует.