Делая из капитана Голоса майора Вихря Юлиан Семёнов немножко попридумывал. Операция по спасению Кракова длилась дольше и была интереснее
⭐История великих людей в популярных рассказах. Основано на реальных фактах и документах⭐
Капитан Голос
Белорусские леса всегда были раем для охотников. А охота – не столько стрельба, сколько разговоры у костра с интересными людьми
Двери одного из центральных ресторанов Минска были закрыты, как гласила табличка, «на спецобслуживание». Зал - полон, столы сдвинуты в длинные ряды, отовсюду сквозь звон вилок и ножей слышалась речь: болгарская, румынская, венгерская, чешская, иногда – русская. Делегации Всемирного Совета Мира, проводившие очередной слёт в Белоруссии, ужинали.
На плечо курировавшего румынскую делегацию начальника Главного управления школ Украинской ССР Евгения Березняка легла чья-то рука:
- Слушай, майор, чего ты с этими цыганами сидишь? Пошли-ка лучше по 100 грамм хлопнем.
Евгений давно привык к тому, что его называли майором. После фильма «Майор Вихрь» и статьи в «Известиях», в которой рассказывалось о прототипе главного героя, к нему так обращались часто. Но фамилиарности он не любил. Понятно, что на таких официальных мероприятиях «сильные мира сего» стадами бродят, но и сильных военный разведчик ставить на место умел. Невзирая на возможные проблемы. Он поднял голову и неожиданно улыбнулся. Останавливать «сильного» расхотелось.
- А что, Герман Степанович, есть?
- Обижаешь, майор!
Герман Титов, уже явно «под шафе», сделал широкий жест рукой, будто бы весь огромный обеденный зал был его собственностью.
За столом болгарской делегации, которую и сопровождал «космонавт № 2» действительно стояли две бутылки: 5-звездочного коньяка и водка «Столичная». Титов разлил коньяк в две стопки и скомандовал:
- Ну, майор, за дружбу.
Евгений лихо выпил и, традиционно не закусывая первую, поставил стопку на стол. Титов тут же налил по вторую, но поднимать пока не стал.
- Только зря вы меня, Герман Степанович, майором называете. Это в фильме я майор, а в жизни – не выслужился. Капитан запаса.
- Только зря вы меня, капитан запаса, Германом Степановичем называете, - парировал космонавт. – Давай «на ты». Не против?
Евгений не возражал.
- Ну и здорово. Капитан, говоришь?
- Войну закончил капитаном. А в Краков засылали ещё рядовым. Рядовой, псевдоним «Голос».
- «Голос», более известный народу как «Вихрь»... И сколько ты там, в Кракове, пробыл?
- 156 дней.
- За полгода от рядового до капитана – неплохо. Впрочем, у Юры ещё лучше получилось: взлетел старлеем, а через полтора часа приземлился майором. Но, не в этом дело. Звания – ерунда.
Вторую выпили на брудершафт. Народ из ресторана уже расходился и Титов неожиданно предложил:
- Слушай, капитан, мне под Минском, обещали охоту послезавтра устроить. Айда со мной? А то тут народ такой скучный, даже поболтать не с кем. Не говоря уж врезать добряче.
***
Нельзя сказать, чтобы охота прошла неудачно. Кабана, правда, не завалили, но двух достаточно крупных зайцев Титов подстрелил. На Евгения выскочила лисичка, но он стрелять не стал. Та несколько секунд напряжённо смотрела в его сторону, а потом резко прыгнула в сторону и скрылась в зарослях.
К месту привала возвращались ближе к вечеру. Титов шагал в высоких сапогах, с двустволкой через плечо, впереди бежала собака, а на поясе висела добыча. «Ну, прям как «Правдивый»», усмехнулся про себя «Голос». Кличку «Правдивый» он когда-то дал самому ценному агенту – руководителю краковской абверкоманды 115 Курту Гартману. Он на встречу в отряд частенько приходил в охотничьем наряде и с какой-нибудь добычей. Если свои в лесу увидят – что ж, господин офицер охотится. Имеет право.
- Под Краковом зайцев без стрельбы ловили. Стрелять шумно, так мы на петлю. Найдём заячью тропу и петельку из тонкой проволоки над ней мастырим. Тут только надо так рассчитать, чтобы петля была нужного размера. Если маленькая – заяц её стороной обскачет, если большая – насквозь пролетит. У меня помощник, Лёша Шаповалов, «Гроза» кличка, ровненько так делал, чтобы ушастый уже в последний момент её замечал, сигал внутрь, задевал чем-то и утягивался.
- Так на то вы и диверсанты были, - усмехнулся Титов, - чтобы так, втихую работать.
- Ага, как же! Диверсанты. Центр как раз требовал, чтобы мы только разведкой занимались. Была радиограмма: «Создавать диверсионную группу запрещаем. Вы должны всю свою группу легализовать». Я ответил, что диверсионная группа помогает мне доставать языков и решать другие разведывательные задачи.
- Трибунала не боялся?
- В лесу? Кто ж меня там судить будет, старшего группы? Вот по возвращении, конечно, рисковал. Но делал. Таков мой характер и моя «вдача».
С дичью возились долго. Титов занимался подготовкой тушек лично. Березняк помнил, что повар их группы башкир Саша Гатаулин никогда не готовил зайцев сразу, а замачивал их как минимум сутки, чтобы избавиться от тяжёлого вкуса. Но космонавт сказал, что управиться по ускоренной программе за 3-4 часа.
- Тут главное воду почаще менять и мясо добре отжимать.
Он порубил тушки на мелкие, как под гуляш, части, залил их водой, в которую выжал несколько кусков лимона. Каждое рёбрышко разделил натрое, заявив, что это – самое вкусное.
- Всё, - скомандовал Титов, - теперь ждём. Пока костёрчик надо развести, овощи приготовить. Вы-то в лесу как жили? Зайчатина – зайчатиной, а остальное откуда брали?
- Так нам ведь деньги большие передавали. И рейхсмарки, и польские злотые, даже доллары. Да и местные помогали здорово. В селе одном, Тшебиня, под Краковом, у меня был знакомый староста Солтес. Он рассказал как-то, что немцы приказали к субботе собрать продукты по составленному списку. Тогда мы с Солтесом договорились, что я все эти продукты забираю. А когда немцы приехали, он показал им мою расписку, что я, полковник Васильев, я так подписал, реквизировал все приготовленные к сдаче продукты. И дальше – подробный перечень.
- Старосту за это не расстреляли?
- Бог миловал. Немцы поругались и велели ему собирать продукты снова. Так что бульба с буряками у нас всегда были. И не только. Перед Новым, 45-м годом ко мне пришёл командир соседнего партизанского отряда Армии Крайовой с деловым предложением: конфисковать у немцев водку прямо с местного завода «Ежембе». Я категорически отказался. Рисковать не хотел. А у меня диверсионной группой парнишка из Белоруссии руководил, Близняков. Отчаянной смелости. Говорит: «Давай, уведём у немцев водку. За успех – ручаюсь. Нашим ребятам будет радость, немцам – горе. Завод у них мобилизованные инвалиды охраняют, они и стрелять не умеют». Я и согласился. Действительно, всё прошло без единого выстрела. Немцев обезоружили, они даже помогали грузить водку на подводы. Мы там, под Краковым, ящик один в приметном месте закопали. На после войны. Так что, были бы мы сейчас там, была бы у нас «Ежемба» 30-летней выдержки.
- Ну, водка – не коньяк, а свежая у нас и тут есть, - усмехнулся Герман, доставая бутылку. Была она не простая, а с откручивающейся винтовой пробкой, такую в простом магазине достать было сложно. – Жаль, закуска еще не готова.
- Всё готово, - в свою очередь усмехнулся разведчик и достал из рюкзачка объёмный газетный свёрток.
В свёртке оказались пироги. Были они необычной, частью квадратной, а частью – треугольной формы, сложенные наподобие конвертов.
- Такие плачинды ещё мама моя в Днепропетровске делала. С картошкой, с тыквой, даже с капустой. Говорят, правильно называется плацинды, но у нас почему-то всегда говорили «плачинды». Я повара специально попросил вчера испечь, говорю, самое высокое начальство угощать буду.
- Ну, насчёт «высокого начальства», это ты, дюже задрал.
- И ничего не задрал. Я капитан, ты – полковник, начальство. А самое высокое, так космонавт, куда же выше? Небось, выше 100 километров поднимался?
- Да повыше, в апогее - 244 километра.
- Вот, а говоришь - «не высокое».
Мужики рассмеялись и, быстро хлопнув по рюмке, разорвали первый пирог напополам.
- А скажи, полковник, только не обижайся. Не обидно было, что не ты первый полетел.
- На кого обижаться, на Юру? Юра – святой человек был. Обидно было, когда сказали, почему Хрущев меня вторым определил. Мол, не может быть первым космонавтом человек с именем нацистского преступника. Не на родителей же мне обижаться. Они просто Пушкина очень любили, и назвали меня Германом, по «Пиковой даме». А сестру – Земфира, как в «Цыганах».
- Говорят, у вас и третий кандидат был на первый полёт.
- Был. Хороший парень, но дурак. Гришка Нелюбов, его из отряда за драку с патрулём исключили. В самоволке попался, хотел убежать, не вышло. Тяжёлая судьба у парня, всё наперекосяк пошло. Но, не будем о нём больше. И я тебе о нём ничего не рассказывал, как разведчику доверяю. Давай, за помин его души. Пусть земля будет пухом хорошему парню Гришке Нелюбову.
Выпили не чокаясь. Герман слил из котла с мясом воду, тщательно отжал каждый мелкий кусочек зайчатины, и залил её по новой.
- Ты на время не смотри, четыре часа быстро пройдут. Вон, ты за четыре часа Краков спас.
- Это по фильму, - усмехнулся Березняк. - На деле там подольше получилось. Около месяца. Да и не мы спасли, а войска Конева. Мы им добыли схему минирования города, карту прокладки кабеля и местоположения пункта управления взрывом. 18 января специальная штурмовая группа прорвалась, кабель перебила и центр захватила.
- Соврал, значит, Юлиан Семёнов?
- Ну, не соврал, приукрасил. Он там, конечно, навертел много чего смешного. Что мы этого инженера немецкого, майора Курта Пеккеля, в тот же день, когда Конев прорвался, взяли. Да на кой чёрт он бы нам в тот день нужен, когда прорыв уже пошёл? Мы его ещё до нового года взяли, он у меня три недели в лесу схемы рисовал. Кстати, взял его тот же белорус Близняков со своими ребятами. Мне мой агент, начальник краковской абверкоманды, на него наводку дал, когда мы догадались, что город взорвать собираются. Ребята вычислили, что майор этот к одной польской вдовушке ходит, к пани Зосе. Оделись полицейскими, взяли аккордеон, бутыль самогона, подкараулили, когда он от неё вышел, подходят, говорят: «Герр офицер, у нас праздник, выпейте с нами». Майор, конечно, отказался, тогда Близняков говорит: «А под закуску?» и пистолет ему в живот. Короче, среди бела дня в него влили чуть не литр самогона, накинули шинель полицейского, сверху повесили аккордеон, погрузили на телегу и привезли в лес, на базу.
- А про то, что взрыв города готовится, как догадались? Абверовец сказал?
- Будешь смеяться но тоже самогон помог. С нами работал польский подпольщик Юзеф Присак. У него рядом с домом немцы рыли траншею к городу. Он их пригласил в гости и напоил первачом. А как немцы окосели, спрашивает: «А что это вы, паны солдаты, роете?» Они и давай рассказывать, как город рванёт. Смеются, руками показывают. Потом наша связная Валентина Зайонц рассказала, что фрицы днём и ночью завозят огромное количество взрывчатки. Вот тогда нам Курт Гартман, начальник той абверкоманды и подсказал, что надо Пеккеля брать. Он нам уже точно сказал, что есть приказ взорвать весь Краков.
- Гартмана тоже на самогон взяли? – рассмеялся рассказу Титов.
- Нет, «Правдивый», я его так звал, пить умел хорошо, по-русски, стаканами и не пьянея. Его этому в разведшколе учили. Он только, когда у нас был, выпив, любил песни советские петь, тоже в школе выучил. Как, бывало, затянет: «Широка страна моя родная...», или «Катюшу», или «Утро красит нежным светом». Хорошо пел! Шаповалов, мой помощник, ему говорит: «Курт, ты что делаешь? Не дразни гусей». А он, по-русски: «Да ну их всех в баню!» Он вообще, сам к нам пришёл, помог сбежать моей радистке Лизе, псевдоним «Комар», и через неё предложил свои услуги в обмен на помилование. Тут, конечно, Лиза тоже постаралась. Она такая бестия была, любого мужика могла очаровать и окрутить. Не случайно числилась у нас не просто как радистка, а как «радистка-осведомитель». Красивая, умная, заводная, смелая. Её когда запеленговали и арестовали, я в тайнике сидел, за тоненькой стеночкой, от неё буквально в двух метрах. Немцы её допрашивали, она про меня ни слова не сказала. Там мой пиджак висел у неё рядом, её спрашивают: «Чей?», она говорит: «Ничей. Шла домой, на базаре предложили хороший пиджак за бесценок, взяла ухажёру в подарок». Мы же с ней после войны поженились, десять лет прожили вместе во Львове, дальше не сложилось. Меня в Киев перевели, а она там осталась.
- «Правдивого»-то твоего помиловали?
- Ну, без фильтрационного лагеря не обошлось, конечно. Смершевцы, когда он к нашим перешёл, в такой оборот взяли, вроде как он специально и Лизу отпустил, и данные правдивые передавал, чтобы поглубже в нашу разведку пролезть. Но потом разобрались, отпустили. Взяли на работу, так что, где он сейчас – сам понимаешь, не знаю и не пытаюсь узнать. Да через эти лагеря почти все мы прошли. Я тоже...
За разговорами время пролетело быстро. Над костром повесили казан, прокалили в нем подсолнечное масло, обжарили отмоченные куски, обложили их луком, обожжёнными помидорами, залили водой... Небо сияло россыпью звёзд, в казане томилась зайчатина, а два мужика у костра, обнявшись, старательно и громко пели:
«Широка страна моя родная,
Много в ней лесов полей и рек,
Я другой такой страны не знаю
Где так вольно дышит человек!»
Ну, совсем, как начальник абверкоманды № 115 Курт Гартман зимой 1945 года в лесу под Краковым.
***
Курт Гартман, «Правдивый», действительно, после освобождения работал в советской разведке. Был резидентом сначала в ФРГ, потом в Турции, где женился на армянке. Последние годы жил с ней в Ереване.
Радистка Елизавета Вологодская, «Комар», с сыном Василием Березняком жила во Львове, работала в железнодорожном строительном управлении.
Алексей Шаповалов, «Гроза», после демобилизации служил инструктором, а потом заместителем заведующего Кировоградским областным комитетом Компартии Украины.
Герман Титов, космонавт №2, «Орёл» до сих пор остаётся самым молодым профессиональным космонавтом: свой полёт он совершил в возрасте 25 лет.
Евгений Березняк, «Голос», после войны вернулся к гражданской профессии педагога, занимал высокие посты в украинском республиканском министерстве образования. Герой Украины (2001 год). В 2005 году получил звание Генерал-майора. Умер в 2013 году в возрасте 99 лет.
Валерий ЧУМАКОВ, Москва
Фото: waralbum.ru
© "Союзное государство", № 5, 2015
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите журнал, подпишитесь и поставьте лайк!