Ночь не отпускает. Городская воронка туже затягивает удила, болотит запорошенный грязным снегом асфальт и в подворотнях медленно источает удушливо-люминесцентный запах, надёжно растворяющий любые светлые мыслесочетания. Глухими звуками башмаки отскакивают от замёрзшей тверди, как метроном отсчитывая вместе с шагами время, оставшееся до неизбежного просветления утра.
