В 1928 году вся Норвегия была горда за пятнадцатилетнюю девчонку, звёздного чертёнка с ямочками. Какими званиями и титулами её не награждали – «Настурция Севера», «Ледяная королева Норвегии», «Белый лебедь фьордов».
Её фамилию рифмовали с geni и penny, ведь вслед за триумфом на неё просыпался дождь из славы и денег. Он лил всю жизнь, не переставая. После её смерти, в 1969 году, состояние Сони Хени оценивалось в 47 миллионов долларов. И никто тогда не переживал за её тело и неокрепшую душу, как нонче!!! волнуются за юных воспитанниц Этери Тутберидзе.
На момент её участия в I зимних Олимпийских играх в Шамони, Франция, с 25 января по 5 февраля 1924 года, норвежской фигуристке было только 11 полных лет. День её Рождения – 8 апреля 1912 года. Теперь норвежцы сами, конечно косвенно, ставят под сомнение легитимность её участия на том старте, также, как и завоёванной золотой медали, на следующих Играх 1928 года. Ведь спортсменке было всего 15 лет, как Таре Липински из США и Алине Загитовой из России.
Молчавшая тогда и вдруг очнувшаяся нынче Норвежская ассоциация конькобежцев опоздала на 100 лет с введением возрастных ограничений, допуск на главные старты только для достигших 17-летнего возраста, в одиночных видах фигурного катания на льду.
Ввели бы тогда. И, вероятнее всего, не было бы вообще трёхкратной олимпийской чемпионки Сони Хени. Выбрала бы, под давлением мудрых родителей, себе другую стезю для построения карьеры. Не выгодно было тогда норвежцам, и, спрятавшимся за их спинами атлантистам, писать петиции и требовать пересмотра.
Уже в 9 лет она взрослая!!! спортсменка чемпионата Норвегии, в 14 завоевывает первый из 10 (подряд) титулов чемпионки мира. Три ЧМ до 17 лет. Золотой олимпийский пьедестал покорён в возрасте 15 лет 316 дней с композицией «Умирающий лебедь», а ещё шесть титулов (подряд) чемпионки Европы. Когда там с возрастом разбираться.
Мир помнит победы норвежской фигуристки и кинозвезды, а не возраст Сони Хени. Она единственная в истории трехкратная олимпийская чемпионка (1928, 1932, 1936) в женском одиночном разряде. Правильно ли, заслуженно ли, теперь сеют сомнения в родной для неё стране, ведь она показывала, как сейчас вещают все утюги и чайники, не зреложенское фигурное катание, придумали же несуразную формулировку.
Всех восторгало новаторство и харизма бойкой девчонки, обратившей мощь своей неуёмной натуры и всеобщий массовый голод на шоу и развлечения в триумфальное шествие по миру Сони Хени – суперзвезды.
Куда там принцам от фигурного катания: американцу Джексону Хейнсу, норвежцу Акселю Паулсену, шведу Ульриху Зальхову. Они не прочувствовали тот градус обожания, который пролился на эту «бестию». Она взлетела, чтобы больше не опускаться.
Без пауз и передышек она покорила спортивный Олимп, студию Twentieth Century-Fox, с которой уже в первые полгода заработала для себя 500 тысяч долларов, а ещё смерчем пронеслась по ледяным аренам Америки, капитулировавшей аншлагами перед её амбициями. Она сделала США державой в фигурном катании и заставила многих детей (О какой ужас!!!) ступить на скользкий лед славы ФК.
Соня, целиком и полностью, проект её отца Вильгельма, от которого унаследовала тягу к «зимнему пьянству», так в их семье образно описывали ощущения от катания на санях, лыжах и коньках, под ледяным ветром Nord. Он же и научил её основным принципам и эффективным подходам к получению всего желанного в успешной жизни.
Родители Сони были счастливы строить жизнь вокруг своей крошечной звезды, которая и на лыжах, и на коньках, уже в возрасте четырех лет, поражала координацией и грациозностью. Капиталы отца позволяли финансировать лучших тренеров для любимого чада – Оскара Холте и Мартина Стиксруда, и чуть позже Говарда Николсона.
Уже в пять лет, немыслимо для того времени, у неё был свой учитель балета. Развитием балетной хореографии, ставшей, в последствии, ключевым аспектом в успехе стиля катания Сони Хени она продолжила заниматься в Лондоне, изучая классический танец с русской балериной Тамарой Карсавиной, солисткой Мариинского театра Санкт-Петербурга, танцевавшей в составе Русского балета Дягилева.
Безупречная отточенность движений и, как результат, мягкое скольжение по льду от мастера с врожденной мягкой пластикой – самой Карсавиной, примы-балерины большой сцены. Она смогла перенять от наставницы артистизм и обаяние танцовщицы. «Я больше всего на свете хотела, – писала Соня, – чтобы моя произвольная программа представляла собой смесь танцев и фигурного катания».
Оценивая её катание чемпионка Олимпийских игр 1968 года Пегги Флеминг писала: «У нее был стиль, артистизм и атлетизм, и, в то время, у нее было мужество, смелость следовать своим мыслям – образу, который она выбрала для себя».
На своих первых Олимпийских играх она была одета в мешковатую форму и черные ботинки. Спустя три года, в 1927 году, на чемпионате мира, она блистала в стройном костюме из белого бархата с юбкой-колоколом, подшитой, какой ужас, выше колена. Публика, сначала испытавшая шок, зашлась в восторге. А освобождение от сковывающих движения юбок позволило Соне продемонстрировать свои козыри – преимущества в технике вращений и спиралей, и даже исполнить одиночный аксель, в то время бывший прерогативой мужчин фигуристов.
А Майкл Кирби, канадский чемпион, вспоминал о её невероятной прихоти носить чисто белые коньки: «с её слов, это напоминало ей о чистом снеге её Родине – Норвегии». Так фигурное катание разделилось на мужскую прозу и женскую поэзию.
Как пуанты у балерины, туфли фигуристки, внезапно, стали белыми, говорящими о юной чистоте и нордической силе. Соня сделала фигурное катание метафоричным. Спорт стал искусством. В фильме «Ледяная Павлова», снятом в 1928 году, она на открытом воздухе совершает медленные прыжки и вращения на фоне заснеженных гор. Дарить миру завораживающую красоту, с её подачи, становится нормой для ФК.
Годы доминирования Сони Хени отмечены и неоднозначными поступками. Так на Олимпиаде 1936 года в баварском Гармиш-Партенкирхене она зиговала нацистским приветствием канцлеру Германии Адольфу Гитлеру и приняла в подарок его портрет с дарственной надписью, позже спасший её дом от захвата и разграбления во время фашисткой оккупации Норвегии. С такой же лёгкостью она отдавала честь армейским генералам USA – страны, гражданство которой приобрела.
1936 год для Сони Хени, как бесконечный выигрыш в лотерее. Артур Вирц, владелец «Чикаго Блэкхокс», «Чикаго Буллз» и стадиона «Чикаго» понял, что с сможет с ней заполнить стадионы по всей стране. Был подписан гастрольный контракт на нескольких недель. Постановка «Ночь Сони Хени» в Мэдисон-Сквер-Гарден имела оглушительный успех. Шоу мечты стали планировать на следующие годы. В центре идеи Соня – прима-балерина с двухчасовой программы и поддерживающим её профессиональным составом.
Свой звонок сделал и Дэррила Ф. Занака из студии «Twentieth Century-Fox». Для этого Соня и ее отец устроили ледовое шоу на ледовом катке Голливуда «Полярный дворец». Искусственно спровоцировав интерес, она, слегка поначалу посопротивлявшись, вскоре согласилась, и только на главные роли.
Пятилетний контракт, 125 000 долларов за картину, съемки только летом, чтобы она могла гастролировать со своим ледовым шоу зимой. Уже первая картина «Одна на миллион» стала хитом. Не обошлось без эксцессов, Соня испытала неразделенную любовь к партнёру Тайрону Пауэру, пронесённую через всю жизнь. Его сердце – единственный непокорённый трофей норвежской хищницы.
Она запомнилась миру своими ямочками на щеках, врожденной музыкальностью, характерныи движением чистой радости – пробежками в стиле «Тинкер Белл» – то, что никто не мог делать с такой восторженной непосредственностью. Улыбаясь и вращаясь, она давала миру то, что он желал и забирала, в воронку личной наживы, все, и, ещё очень много, для себя любимой.
Снежная зима её фильмов, голубой лёд её арен, были настоящей вселенной из сахарной пудры и лекарством от зловещего рокота беспокойного мира и войны.
Катание Сони Хени:
Ледовый фрагмент фильма «Серенада солнечной долины»: