Наверное, не будет преувеличением сказать, что несколько поколений людей росли под звуки песен на его стихи. Практически каждый из нас, рожденных в СССР, помнит, голоса ведущих концертов, произносящие : "Музыка Марка Фрадкина ( Василия Соловьёва-Седого, Никиты Богословского, Матвея Блантера, Александры Пахмутовой и ещё более десятка еще не менее знаменитых фамилий, как говорится, нужное подчеркнуть) , слова Евгения Долматовского.
Вряд ли кто из моих ровесников (да и поколения наших родителей тоже) не вспомнит строчки из его песен - "Любимый город может спать спокойно... " , "Всё стало вокруг голубым и зелёным...", "Ты ждёшь, Лизавета, от друга привета..." , "За фабричной заставой...", "Платком взмахнула у ворот моя любимая" , "И лежит у меня на ладони, незнакомая ваша рука" , "Запели птицы до рассвета, это добрая примета", "Я Земля! Я своих провожаю питомцев..." и так далее. На самом деле эти запомнившиеся очень многим строчки можно перечислять очень и очень долго. Лично моя самая любимая песня на его стихи - "Комсомольская площадь" ( что удивительно, по словам его дочери, сам Долматовский считал эту песню одной из лучших).
Можете мне не верить, но идея очерка о Евгении Долматовском возникла у меня совершенно случайно: когда я писала о Наталье Боде ("Лейка" и синее платье) то, разумеется, не могла пройти мимо истории их любви с поэтом и военкором Евгением Долматовским - такой романтической сказки, да ещё и с хорошим концом, поискать. Но каково же было мое удивление, когда я узнала, что с Натальей они расстались, а третьей женою Евгения Долматовского была Ирина Левченко, Герой Советского Союза, гвардии подполковник бронетанковых войск, автор нескольких книг, о которой я тоже писала ("Хозяйка танка"). Вот я и подумала, что надо и про самого Долматовского написать. Так что восстанавливаем справедливость, тем более, что жизнь знаменитого поэта-песенника сама по себе богата совершенно невероятными историями, в том числе и его, без преувеличения можно сказать, сказочного везение.
Евгений Аронович Долматовский родился в Москве 5 мая 1915 года в семье известного московского юриста, доцента Московского юридического института. Писать стихи он начал еще в детстве - возможно на столь раннее приобщение к поэзии повлияла профессия мамы - она была сотрудницей библиотеки.
А вот отца поэтические устремления сына, по всей видимости, не очень радовали. Женя был поздним ребенком, и отец рассчитывал на то, что сын станет продолжателем его дела. Но юридические науки не увлекали мальчика, и по совету отца Евгений Долматовский поступил в педагогический техникум.
С 1929 года, во время обучения в педагогическом техникуме, он работал детским корреспондентом в периодических изданиях для пионеров: «Пионерская правда», «Пионер», «Дружные ребята». Именно в «Пионерской правде» в 1930 году состоялась первая публикация его стихов. Женя увлекался творчеством Владимира Маяковского и нередко ходил на его выступления.
Судя по фотографиям, Владимир Владимирович имел обыкновение пообщаться со слушателями после своих выступлений.
Существует следующая легенда: о том, как Евгений в юности показал свои стихи своему кумиру, но Владимир Владимирович его творений не оценил, раскритиковал произведения Долматовского за подражание акмеистам и символистам, и даже назвал его Ахматовой в коротеньких штанишках. Говорят еще, что присутствовавший при отповеди Пастернак заступился за мальчишку: «Он же еще совсем ребенок!» Тогда Маяковский ответил в своем репризном духе: «Если ребенок, пускай ездит на трехколесном велосипеде. А если взялся писать стихи, пускай становится самим собой». Евгений принял критику близко к сердцу и в тот же вечер разорвал свою тетрадь со стихами.
Вообще на встречи с самыми разными поэтами Жене везло. Вот еще одна байка:
На школьном вечере поэзии выступали поэты Гастев, Решин, Луговской. Во время чтения стихов Луговским один из школьников громко разговаривал. Луговской прервал своё выступление и спросил: «Вам неинтересно или вы можете предложить лучшие стихи?» Последовал ответ: «Да, могу». Луговской вытащил на сцену мальчика лет четырнадцати. «Женя Долматовский», — назвал тот себя и прочитал стихотворение. «Ну, это не лучше, — заметил Луговской, — но желаю вам успеха».
Разочарование в своих способностях, вызванное критикой Маяковского, к счастью, было недолгим. В 1930-е годы Евгений встретился с другим известным поэтом — Эдуардом Багрицким.
И ему, в отличие от Маяковского, стихи Долматовского понравились, он высоко оценил его творчество, а позже даже стал редактором сборника стихов Долматовского "День". Говорят, что отзыв Багрицкого на свои стихи Долматовский переписал от руки и долгое время носил в нагрудном кармане (возможно, что этот положительный отзыв можно рассматривать как первый пример везения... хотя с Маяковским было совсем наоборот).
Вот такую рекомендацию выдал Евгению Наркомпрос (Народный Комиссариат Просвещения).
По комсомольскому призыву Евгений Долматовский пошел работать по
откатчиком на строительстве Московского метро. С 1932 по 1934 год трудился откачиком на строительстве первой очереди московского метрополитена. Работая, он продолжал писать стихи. В 1934 году была опубликована его первая небольшая книга лирических стихов — сборник «Лирика».
В 1935 году вышел следующий поэтический сборник под названием «День» (именно его редактором стал Багрицкий). В 1933 году Евгений Долматовский поступил в литературный институт, который вскоре был назван именем А.М. Горького, и в 1938 году его закончил.
После окончания института Евгений Долматовский был командирован на Дальний Восток. Впечатления об этой командировке отразились в сборнике «Дальневосточные стихи», вышедшем в 1939 году.
Когда Евгений учился на последнем курсе, его отец, который некогда учился за границей, был арестован. Он был обвинен в шпионаже и в феврале 1939 года расстрелян. Евгений Долматовский узнал об этом намного позже, уже после смерти Сталина, а сразу после ареста Евгений и его родные хлопотали за отца. Дошли до самого Вышинского, вхожего в свое время в их дом, но тот выгнал просителей прочь. Да, Евгению повезло, что не отправился вслед за отцом.
В то же 1939 пришла к нему и первая действительно всесоюзная слава. Когда снимали фильм «Истребители», в котором снимались известные в то время актеры: Борис Андреев, Петр Алейников, а также Марк Бернес, то срочно искали песню, которая бы отразила бы судьбу главного героя фильма.
По дороге в Киев, где снималась лента, Долматовский встретил летчика, улетавшего в Испанию (возможно, это еще одна легенда, но кто знает). Это был герой Советского Союза Анатолий Серов, вскоре погибший в авиакатастрофе. Так родились слова знаменитой песни.
В далёкий край товарищ улетает,
Родные ветры вслед за ним летят.
Любимый город в синей дымке тает:
Знакомый дом, зелёный сад и нежный взгляд.
Спетые гениальным Марком Бернесом они разлетелись по всей стране, став любимыми для миллионов на долгие десятилетия.
В 1939 году Евгений Долматовский был награжден орденом «Знак Почета», что для того времени, к тому же учитывая историю его семьи, было весьма редким случаем.
В песне "Любимый город" были такие слова:
Пройдёт товарищ все бои и войны
Не зная сна, не зная тишины...
Длинную и страшную войну на четыре долгих года предстояло пройти Евгению Долматовскому вместе со всей страною. У него уже был некоторый опыт военкора - В 1939-1940 годах Евгений Долматовский в качестве военного корреспондента находился в действующих частях РККА на войне с Финляндией.
Все четыре года войну прошел вместе с частями РККА в качестве военного корреспондента. Много разного, и трагического, и страшного, и счастливого случилось за эти военные годы.
В августе 1941 года Евгений Долматовский попал в Уманский котел, окружение, был ранен в голову и руку. В районе Зелёной брамы был взят в плен. Казалось бы, шансов выжить нет, но пленный военкор не сдавался.
Из плена он пытался бежать дважды, вторая попытка оказалась удачной - вот тут на самом деле повезло по-крупному.. Скрывался на оккупированной территории. Его спасла украинская крестьянка Марина Михайловна Вербина: выходила, вылечила его рану. Он называл ее второй своей матерью и часто ездил к ней.
А ведь коллеги-литераторы были уверены, что Долматовский погиб. Говорят, что Симонов посвятил ему эти строчки:
Мы не увидимся с тобой,
А женщина еще не знала;
Бродя по городу со мной,
Тебя живого вспоминала.
Коллеги даже устроили вечер памяти, на который пригласили мать Евгения. Женщина, однако, не пришла, передав собравшимся через Александра Твардовского: «Сын жив, я знаю».
Все произошедшее с ним отражено в поэме «Пропал без вести» и в воспоминаниях «Было: Записки поэта». Боям под Уманью посвящена его военно-историческая документальная повесть «Зелёная брама»).
Повесть "Зеленая брама" была написана в 1979–1989 годах. У нее есть подзаголовок "Документальная легенда об одном из первых сражений Великой Отечественной войны".
В ней - одной из первых в отечественной литературе - рассказана история, основанная на личном опыте автора, попавшего в 1941 в окружение и бежавшего из плена. В повести рассказано об ужасах первых месяцев войны, об отношении государства к бывшим пленным и окруженцам.
«Отец говорил, что нужно найти всех пропавших без вести, соратников по Уманскому концлагерю, по сражению в Зеленой браме, а когда «Зеленая брама» вышла и пошел поток писем, ящик домашний не вмещал эти письма. Ему пришлось завести ящик на почте, и, однажды, я помню, с ним случилось - он пошел на почту и получил 300 писем»,
- рассказала дочь Е. Долматовского – Галина Евгеньевна Долматовская.
И еще один удивительный случай связан с пребыванием Долматовского в плену. Галина Евгеньевна так рассказывала эту историю со слов отца:
"Когда отец попал в плен с группой военных командиров, фашисты завели пленных в здание школы, усадили за парты, и генерал фон Даниэльс стал ораторствовать перед ними, что СССР разгромлен, а вермахт непобедим. Но потом, когда отцу удалось бежать из плена, произошла вот какая история. В феврале 1943 года он узнал, что среди гитлеровских военачальников, взятых в плен под Сталинградом, есть и фон Даниэльс. Долматовский обратился к командующему фронтом Рокоссовскому с просьбой провести для вражеского генерала «урок истории». Даниэльса посадили за школьную парту. В класс вошел Евгений Долматовский и по-немецки спросил: «Вы меня не узнаете?» Тот удивился: мол, откуда ему знать. Долматовский напомнил ему «урок истории» под Уманью".
А вот так описаны эти встречи самим Долматовский в книге «Очевидец»;
Генерал заговорил несколько напыщенно, постукивая стеком по перилам крыльца.
Я хорошо запомнил его речь, несмотря на туманный заслон, вызванный ранением в голову и долго ещё потом мучивший меня.
Генерал говорил, что на днях будет взята Москва, что война подходит к концу и останется только расправиться с Англией. Он очень умело и как-то четко унижал нас, обещал, что так же, как мы, за партами скоро будет сидеть и верхушка Красной Армии.
Закончив речь, Даниэльс несколько картинно покинул крыльцо, а мы остались сидеть за партами, не в силах глянуть друг другу в глаза.
Детские размеры парт помогали нам не упасть.
***
Генерала фон Даниэльса доставили в здание школы (кажется, это происходило в селе Малая Ивановка), посадили за парту. Да, тот самый, но понурый, мрачный… Я встал перед ним и фразу за фразой стал повторять то, что Даниэльс говорил нам тогда в Подвысоком, только переворачивая все в обратный адрес, и старался быть сдержанным, чтобы выполнить приказание Рокоссовского. Но Даниэльс разозлился, встал и заявил присутствующим штабистам, что комиссар над ним издевается. Мне пришлось дальше произносить дальнейшую речь по-немецки:
— Я только повторяю ваши слова, генерал. Вспомните прошлогодний август, уманское окружение, школу в селе Подвысокое и группу раненых командиров, сидящих за партами. Я — один из тех командиров!
Но это все было потом, а пока, 4 ноября 1941 года Евгений Долматовский перешёл линию фронта. Потом были проверки в Особом отделе НКВД, и ему снова повезло - после проверок в январе 1942 года в звании батальонного комиссара он вернулся в строй (тут тоже действительно повезло, как везло не каждому).
Говорят, что его спас генерал Александр Родимцев, с которым они были знакомы ещё с 1939 года. Пригрел, дал отменную характеристику. Всю жизнь они потом дружили. А про гибель двух армий в Уманском котле Долматовский потом писал – и в стихах, и в прозе.
И несмотря на весь пережитый ужас он был уверен, что бойцам необходима хотя бы толика тепла, памяти о родных и любимых, а иногда и удалого солдатского веселья - была не была, один раз живём. "Моя любимая", "Офицерский вальс" , " Дорога на Берлин" - каждая из этих песен имеет свою историю создания, и заслуживает отдельного рассказа.
Участвовал в Сталинградской битве в знаменитой дивизии полковника Родимцева.
И без кожуха
Из сталинградских квартир
Бил «максим»,
И Родимцев ощупывал лед
И тогда еле слышно сказал командир:
— Коммунисты, вперед!.. Коммунисты, вперед!
И да, можно сколько угодно ехидничать над «заказом», над тем, что другой поэт, Александр Межиров выслуживался перед всесильной КПСС. Но эти слова, посвящённый Родимцеву, правдивы.
Под Сталинградом Евгений был снова ранен, на этот раз в ногу.
Была выиграна Сталинградская битва, но война еще продолжалась. И только в 1945м, как сказал другой поэт "...пришел конец и ей самой".
Пиво в Берлине, кто бы мог подумать об этом в августе 1941 под Уманью... Везение?
На фронте Евгений Долматовский встретил свою любовь, фронтового фотокорреспондента Наталью Боде (до войны Долматовский уже был женат - он женился, когда ему было 22 года, первая жена - Софья, окончила институт истории, философии и литературы, и как очень многие, этот брак распался во время войны).
Вот так рассказывает о знакомстве родителей Наталия Евгеньевна Долматовская, их дочь, названная в честь матери Натальей:
— Познакомилась мама с отцом на фронте — работали в одной газете, которая вместе с типографией размещалась в специальном поезде. Насколько безопасной была такая жизнь на колесах, судите сами. Однажды, это было в 1943 году, во время стоянки поезда мои родители пошли прогуляться. Началась бомбежка. Когда они вернулись, оказалось, что половины поезда нет. Горели вагоны, цинкография, типография, линотипный и печатный цеха, фотолаборатория, электростанция, склады с запасами бумаги. Погибли многие сотрудники газеты. Сгорел и мамин вещмешок, где было любимое синее платье, которое мама берегла, чтобы встретить в нем день Победы.
Это фотография сделана уже после Победы - Наталья в гражданском, Евгений с погонами майора.
Сколько нежности было в этой паре, что она видна даже на фотографиях сквозь прошедшие десятилетия.
Но это был еще и творческий союз - вот обложка их совместной книжки.
На вопрос, правда ли, что а пятнадцать послевоенных лет ваша мама стала музой вашего отца, Наталия Евгеньевна отвечала:
— Да. Когда поют песни на его слова, мы сидим с моей сводной — по отцу — сестрой Галей и гадаем, чьей это маме посвящено — ее или моей? Пятого мая 1945 года отцу в Берлине исполнилось тридцать лет, и все его известные фотографии той поры сделаны, конечно, мамой.
Евгений Долматовский был свидетелем встречи на Эльбе и присутствовал при подписании акта о капитуляции Германии в 1945 году. Он 1 мая 1945 года вел протокол переговоров генерал-полковника Василия Чуйкова с комендантом Берлина генералом Гансом Кребсом о сдаче столицы рейха. На своем командном пункте в Берлине его попросил это сделать сам Чуйков, хорошо знавший поэта еще со сталинградских боев.
Они были молоды, они были победителями и впереди у них была вся жизнь.
Есть еще такая забавная фотография – Долматовский шагает по освобожденному Берлину с головой Гитлера в руках, История этого фото - тоже еще одна легенда.
В зале заседаний рейхстага Долматовский под трибуной нашел отколовшуюся бронзовую голову Гитлера.
«Поднял я её и пошел на улицу. У Бранденбургских ворот выбросил голову Гитлера, и она со звоном покатилась по брусчатке под смех наших солдат»
Это один из самых выразительных кадров Победы.
Впереди еще были долгие десятилетия плодотворной творческой жизни.
Не ждем тишины,
Мы юности нашей,
Как прежде, верны.
А сердце, как прежде,
горит от того,
горит от того,
Что дружба превыше всего.
Про Долматовского говорили "Он в песнях отразил войну". А сам он, вспоминая военные годы, говорил так:
«Смерти я не боялся никогда, потому что уже считал себя мертвым».
Что в общем не удивительно, зная его историю. И саму жизнь поэт воспринимал жизнь как подарок. Мне видится, что Долматовский понимал, что ему досталась необыкновенная, по сути сказочная судьба. И, как кто-то метко заметил, жил восхищенно. И он использовал бесценный подарок - жизнь на все сто.
Евгений Долматовский писал не только стихи, он занимался литературной критикой, составительской и редакторской работой, а также переводами. В 1965 году он написал книгу «Из жизни поэзии». В 1981 году вышла его книга «Молодым поэтам». Евгений Долматовский также занимался преподавательской деятельностью. Помимо повести «Зеленая брама», он написал документально-публицистическую трилогию «Было. Записки поэта» (1973–1988), а также повесть «Международный вагон» (1986).
И ставшая символом не сбывшихся космических побед человечества фраза - «И на Марсе будут яблони цвести» - она тоже его авторства.
Песни на его стихи прозвучали в 14 (!) фильмах - таких как уже упомянутые "Истребители", "Александр Пархоменко", "Встреча на Эльбе", "Сердца четырёх", "Армия трясогузки" и еще десяток, может быть, менее известных, но не менее любимых зрителями.
Всего в библиографии Долматовского более восьмидесяти стихов, поэм и песен ( песен - около сорока).
В 1958 году совместно с Юрием Егоровым Евгений Долматовский стал автором сценария легендарного фильма «Добровольцы», созданного по его одноименному роману в стихах. Фильм - романтическое и героическое (во многом для современного зрителя наивное) повествование о комсомольцах 1930-х годов, от начала индустриализации страны до послевоенной «оттепели» 1950-х. Главные роли в картине сыграли знаменитые актеры: Михаил Ульянов, Пётр Щербаков, Леонид Быков и Элина Быстрицкая.
Анализируя творчество Долматовского может показаться, что у Евгения Ароновича совсем не было чувства юмора. Но если вспомнить, что он - автор слов знаменитой "Коричневой пуговки " - детской "шпионской " песни всех времен ( стихотворение появилось еще в 1939 году, в пору всеобщей "шпиономании"), то становится очевидно, что это совсем не так. Да и история с головой Гитлера, на мой взгляд, это подтверждает.
Время шло, исчезла страна, за которую сражались.
Старшая дочь поэта Галина о последних годах отца говорит так:
Вплоть до роковой катастрофы он преподавал в Литературном институте, лихо водил машину, писал стихи. Стихи горькие - время после перестройки оказалось для него тяжелым. Телефон замолчал, из радио исчезли позывные - строки из их с Шостаковичем песни «Родина слышит, Родина знает…» А строка из песни «Любимый город» была перефразирована на рекламе колбасы: «Любимый город может есть спокойно».
Сам он писал так:
Все старался успеть, все боялся проспать.
В час ложился и ставил будильник на пять.
…
А сегодня пришел то ли сын, то ли внук,
Кандидат неизвестных каких-то наук,
И с ухмылкой глядит на меня, говоря,
Что спешил я напрасно, что всё это зря.
Может и зря, но это как посмотреть. Ведь теперь, четверть века спустя, и дня не проходит, чтобы по радио не звучали его песни…
Евгений Долматовский умер 10 сентября 1994 года после болезни, причиной которой стала травма, полученная в дорожно-транспортном происшествии, наложившаяся на старое ранение. Дочь поэта о причинах его смерти говорила:
"Его сбила машина, когда он вышел из Литературного института. Не насмерть. Водитель даже отвез отца на вокзал, откуда он поехал на дачу. Но в голове от удара «зашевелился» старый осколок. Это привело к инсульту. Почти год отец лежал. Потом вроде стал идти на поправку. Я надеялась, что все-таки выкарабкается. Но, увы".
Похоронен Евгений Долматовский в Москве на Донском кладбище.
С уважением, @maksina
PS. Кое-кто, возможно, скажет, что все его творчество было кюнъюктурой, фальшью и т.д. Только ведь это он, не а говорящие так были в Уманском котле, в Сталинграде, в Берлине. И солдаты Красной армии слушали и пели его стихи, они были нужны. Пусть он не был великим поэтом, но он был поэтом-песенником, песни на стихи которого знали и любили миллионы.
А спустя почти 80 лет каждые год 9 мая на Ленинских горах, и 22 июня на Поклонной горе, мы вместе с ребятами из хора МИФИ и их друзьями поем и будем петь его песни - и "Любимый город", и "Лизавету", и "Мою любимую", а люди, стоящие вокруг нам подпевают. Потому что эти песни действительно стали народными.
При подготовке публикации использовались следующие материалы, приношу благодарность их авторам: 1 , 2 , 3 , 4 , 5.