Есть неподалеку от Архангельска небольшой городок — Холмогоры. Скромный по размерам он имеет очень богатую событиями историю, корни которой уходят, скорее всего, еще в доновгородскую эпоху. Во всяком случае, среди гипотез возникновения этого топонима преобладающей является угро-финская, по которой «Холмогоры» - это не холмы и горы (их там вовсе нет), но переиначенное «колме маа» (три земли) — два берега Северной Двины и остров между ними. Известно, что уже в историческое время город довольно долго был Колмогорами и обрел нынешнее название где-то в XVI-XVIII веках. Впрочем, сегодня я не об этом.
К началу XVII века Холмогоры были большим, по меркам того места и времени, городом — примерно 500 дворов. Сейчас мы назвали бы его большой деревней, а может и без определения обошлись бы. Он был столицей Двинской земли — обширной, но малонаселенной территории в низовьях Северной Двины, она приблизительно соответствует теперешней Архангельской области.
Правил краем воевода, назначаемый из Москвы. Вопреки «воинскому» названию должности, заметных без микроскопа войск у него не было — тогда в тех краях воевать было не с кем. Ну, а поскольку микроскоп тогда еще не придумали, то, можно считать, что войск не было совсем.
В начале 1608 года в Холмогорах воеводой был Иван Васильевич Милюков-Гусь. В книжках последующих времен его фамилия пишется по-разному: то через дефис, то «Гусь» в скобках. Это немудрено, поскольку в начале XVII века ни того, ни другого знака в русском языке еще не было. Поди теперь пойми, какое написание правильнее. Я — сторонник дефиса, он мне кажется логичнее, но это — вопрос вкуса.
Милюков-Гусь был там воеводой уже во второй раз. Отличился ли он чем-то в первый раз, еще в предыдущем веке, мы сейчас достоверно не знаем, скорее всего — нет. Даже годы его первого воеводства в точности неизвестны, как и многих других. А вот второй раз получился интереснее.
Иван Васильевич приступил к исполнению своих обязанностей где-то во второй половине 1607 года — точная дата нам неизвестна. И сделал что-то, что очень огорчило местное население. Мы в точности не знаем, что именно. Я встречал предположения, что это было как-то связано с основанным неподалеку в 1606 году Черногорским (впоследствии — Красногорским) монастырем. Милюков, вероятно, либо приписал крестьян к монастырю, либо, если это произошло ранее, увеличил им оброк, либо отобрал «квитанции» о приеме оброка за предыдущий год.
Вообще, всякая попытка составить какое-то суждение о тех событиях неизбежно упирается в то, что источников у нас всего два — Двинская летопись и «Сказание о иконе пресвятой богородицы и присно девы Марии, иже владимирская наречется, в Двинском уезде на реце Пенеги в Черной горе и о начале монастыря того». Там и там событие описано лаконично. Притом есть подозрение, что соответствующая часть летописи писалась под влиянием «сказания» или наоборот, а может их вообще писал один человек. Одним словом, источники скудны.
Так или иначе, 7 января 1608 года двиняне взбунтовались. Милюков и его, выражаясь современным языком, заместитель, дьяк Иван Уварович Елчанин были схвачены и помещены в местную тюрьму. Не знаю, что она из себя представляла, но наверняка в январе там было холодно. Поближе к Москве это наверняка обернулось бы приходом каких-то стрельцов и репрессиями в отношении всего, что движется и дышит, а здесь стрельцов не было никаких. Воевода с дьяком просидели в узилище три дня, после чего местные «революционеры» (едва ли они знали это слово, потому оно и закавычено) утопили дьяка Елчанина в реке. «Гилем» т. е. всенародно.
Воевода остался в тюрьме, ожидая неминуемого конца, поскольку ждать чего-то иного было совершенно неоткуда. Но — свершилось чудо.
Именно так это и называется в «сказании» - пятое чудо, связанное с иконой богоматери, бывшей в местном монастыре. Вроде бы у христиан положено верить в Христа, но ожидающий смерти воевода, после визита своего духовника священника Федора, пообещал иметь веру непосредственно в монастырь и икону и ей молился всю ночь. И чудотворная спасла. Как сообщает Двинская летопись:
и абіе на утріи многомятежный народъ малостію Пресвятыя Богородицы въ тихость преложися: кротцы, яко овчата, пришедше къ тюрьмѣ, съ честію зваша его, да йдетъ по обычаю своему въ Приказную палату и управляетъ ихъ по прежнему.
После чего воевода, конечно же, одарил монастырь всем, что мог знать и додумать летописец. И имел нерушимую веру в монастырь и икону до самого конца своих полномочий.
Мы не знаем, что произошло тогда в Холмогорах на самом деле. Письменных источников мало, доверять им сложно. Очень вероятно, что с воеводой договорились «по-хорошему»: ты дальше будешь белым и пушистым, а не то — в мешок и в речку. А кто старое помянет — тому глаз вон.
Сергей Сысоев
Помочь мне и моему каналу можно переведя любую удобную вам сумму на карточку 5536 9138 2477 9298. Ваше пожертвование даст мне возможность чаще читать, больше думать и писать неглупые материалы. Спасибо!