В евангелии Иоанна нет описания причащения учеников за Тайной Вечерей – что, забыл?
В синоптических евангелиях это описание дано под копирку, буквально слово в слово. Но лишь один Иоанн мог быть достоверным свидетелем происходившего там: Лука-Матфей-Марк, если и видели Иисуса хоть когда-нибудь лично, во всяком случае в ближний круг не входили, на Тайной Вечере не присутствовали, в Причастии лично не участвовали, и видеть происходившее там, чтобы потом описать во всех подробностях, не могли. Но говорят слово в слово одно и то же: «примите, ядите…». Откуда же взялась сама эта евангельская формула Причастия, которой пользуется весь крещеный мир и поныне? В самой древней из литургических чинов в Дидахе, являющемся ранним памятником первоначального иудеохристианства, чин евхаристии преподан без всякого упоминания Плоти и Крови:
«Сперва о чаше: Благодарим Тебя, Отче наш, за святой виноград Давида, отрока Твоего, который (виноград) Ты открыл нам чрез Иисуса, Отрока Твоего. Тебе слава ирво веки!
О хлебе же ломимом: Благодарим Тебя, Отче наш, за жизнь и ведение, которые Ты открыл нам чрез Иисуса, Отрока Твоего. Тебе слава во веки.
Как сей преломляемый хлеб был рассеян по холмам и собранный вместе стал единым, так и Церковь Твоя от концев земли да соберется в царствие Твое, ибо Твоя есть слава и сила чрез Иисуса Христа во веки».
И ни слова ни о Жертве, «Теле ломимом за вас», «Крови за вас проливаемой», ни об «Истинных Плоти и Крови» в Чаше – но лишь, прямо и буквально, о ломтях хлеба и общей чаше вина на празднике Благодарения.
Так откуда же синоптики дружно списали эту евхаристическую формулу?
Никто не станет оспаривать, что самым древним из наличествующих подлинным источником являются послания Павла, относящиеся к периоду примерно середины первого века. И именно в павловых посланиях обнаруживаем упомянутую евхаристическую формулу в следующем контексте (1Кор гл.11):
«23 Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб
24 и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание.
25 Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание.
26 Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет.
27 Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней.
28 Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей.
29 Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем.
30 Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает».
Это что? А – учение Павла о ЖЕРТВЕ, которое именно он развил и ввел в употребление христианским богословием.
Смысл его в том, что Иисус, безгрешный человек, как невинный Агнец принесен в жертву еврейскому родовому богу Иегове-«Отцу», требовавшему себе кровавых подношений «во оставление грехов». И такой жертвой убитого Иисуса-Сына - Отцу, якобы был искуплен первородный библейский грех и снято изначальное проклятие Бога с Творения. Такова языческая подоплека павлова учения, легшая в основу как христианского богословия, так и литургической практики христианского жречества, постепенно подменившего собой первоначальные евхаристические агапы, Вечери Любви.
Однако, Павел далеко перешагнул границы дозволенного в иудейских языческих практиках жертвоприношений, заставив христиан не только есть Плоть, но и пить Кровь своего Бога – хоть и под видом хлеба и вина, но провозглашается за каждой литургией и утверждается в богословском учении, что вино и хлеб ПРЕСУЩЕСТВЛЯЮТСЯ (или прелагаются, что в общем одно и то же, магия) волшебным образом в ИСТИННЫЕ Плоть и Кровь Иисуса.
С точки зрения иудаизма потребление жертвенной крови считалось святотатством и наказывалось смертью (Лев. VII:27, XVII:10): кровь – это священная жидкость, содержащая в себе душу, то есть жизненную силу, дыхание самого Бога, которому она (душа) принадлежит и только ему одному должна возвращаться. Поэтому кровью жертв кропили во святая святых и мазали роги жертвенника в ознаменование, что жертва принята. Мясо жертвенных животных съедалось за ритуальными трапезами, но кровь – никогда. «Главная причина, по которой воспрещалось законом Моисеевым употребление в пищу крови, несомненно заключалась в том, что кровь главнейшим образом посвящалась Богу. Да и все почти по закону, говорит ап. Павел, «очищается кровью и без пролития крови не бывает прошения» (Евр. IX, 22)».
Так что именно Павел ввел в употребление эту привычную христианам евхаристическую формулу, основываясь на полученном им личном Откровении от Господа – когда и где он его получил, Павел не уточняет. Однако, разработанное им новое богословие Жертвы, хоть и остается по своей внутренней сути совершенно языческим, является поистине революционным с точки зрения личного дерзновения Павла, посягнувшего на святая святых еврейского Закона, запрещавшего употребление крови жертв в пищу под страхом смерти за святотатство. То есть воровство божьего – у бога. Теперь Павел принуждает христиан не только поедать Плоть, но и пить Кровь своего Бога, содержащую в себе, по языческим представлениям Павла, душу Богочеловека, и сообщающую пьющим ее Его Божественное бессмертие, что соделывает причастников богочеловеками, равными Иисусу сынами Божьими – вот что задумал и осуществил Павел в своем богословском учении.
Безусловно, это было абсолютно неприемлемо для иудеохристиан, отвергнувших Павла не только как преступника Закона и предателя отеческих преданий, но и – как святотатца, повинного смерти. Для иудеохристиан он был неприкасаемым так же, как и для иудеев – и потому встречи с апостолами равно как и собор с ними – личные выдумки Павла, его сладкие мечты, никогда не сбывшиеся. И если бы не Иудейская война, снесшая иудеохристианство с лица земли подчистую вместе с самими иудаизмом и еврейством – вряд ли бы учение Павла распространилось.
Но война все списала. А в христианской среде греко-римских язычников, не столь щепетильно относившихся к крови жертвенных животных, идеи Павла пришлись очень даже ко двору и прижились, превратившись в богословие Бескровной Жертвы, обрекшее христианство на постыдное участие в языческом жречестве вместо Трапезы Любви Господней.
Ну что, всем все ясно?
Остается лишь добавить еще одно замечание, ответив на неотвеченный вопрос: «Так откуда же синоптики дружно списали эту евхаристическую формулу», которой просто нет в евангелии Иоанна? Так вот у Павла и списали, от сих до сих, включив в описание Тайной Вечери первое причастие апостолов, которого там не было от слова совсем. Не было и никакой пасхальной Тайной вечери в Сионской горнице в ночь ареста Иисуса на – заметьте – на горе Елеонской за городом. Я лично думаю, что Первое Причастие было в день воскрешения Лазаря в его доме вечером за трапезой – и это было очень символично. А то, что синоптики, сами не могшие быть свидетелями Тайной Вечери, списали у Павла, еще раз подтверждает, что синоптические евангелия писались гораздо позже евангелия Иоанна, и являются вторичными и малодостоверными источниками сведений об Иисусе и его утраченном Учении.