В которой обычное приготовление обычной еды приятно, хотя и несколько хлопотно разнообразится новыми знакомствами – как с людьми, так и с животными, а ещё – с тем самым упавшим в руки стеклянным шаром пока ещё непонятного назначения
После ночных приключений Оля ожидаемо проспала вообще всё. Позднее утро, завтрак свой, для которого в кухонной раковине терпеливо размораживались куриные окорочка, и завтрак кота, звонок Лорику: поболтать перед работой и сообщить, нужно ли что-то ещё привезти.
И проснулась в ленивой тишине почти уже полудня, разлепляя сонные глаза и оглядывая затенённую комнату. Солнце ушло за край окна, поняла Оля, садясь и зевая до хруста в скулах. Ничего себе! Хорошо, хоть ночью прошлась по квартире, прижимая к себе кота, заперла все окна и балконную дверь, чтобы проснувшись, решить, как всё-таки быть с попытками Темучина удрать.
Хмурясь, встала, оглядывая пустоту. И быстро пошла по коридору, заглядывая по пути в распахнутые двери. В кухне выдохнула, успокаиваясь - кот дрых на подоконнике, уложив большую голову на сложенные передние лапы. На появление хозяйки приоткрыл один глаз и смежил снова, всем своим видом показывая - не трогать, я ещё не доспал.
Оля поворочала в раковине курятину, сполоснув, уложила в кастрюльку и залила водой. Сунула на плиту, размышляя о том, что кроме варёного мяса будет и суп, хорошо, додумалась купить пакет вермишели и полкило лука. Надо бы ещё морковки и всяких других овощей, но ничего, купятся. Удивительно, конечно, их всего двое, и коту - открывай пакетик, вываливай в мисочку. А хозяйство занимает практически всё свободное время. …Ещё постирушку устроить. И вымыть полы в коридоре, который уже красовался аккуратными полосками над покрашенными панелями.
В голове крутилось что-то ещё и Оля, отпихнув хозяйственные мысли, с неохотой вернулась к событиям прошедшей ночи. Уж очень сильно переживала, когда носилась по улице, и как милиция не остановила-то. Вспоминать не хочется. А тем более думать о том, что окна всё же придётся заделывать сеткой, которая пока не куплена, и печаль даже не в трудах, а в том, что паршивец кот будет постоянно стремиться улизнуть, и рано или поздно у него это снова получится. Прикручивая под кастрюлей огонь, Оля заодно вспомнила маленькую Мурочку, маму Темучина, та была настоящей уличной кошкой, всю жизнь прожила во дворе. Но сумела таки заселиться в квартиру, улыбнулась Оля, протирая бескрайний кухонный стол. Хотя и казалось, что старенькую кошечку просто пожалела гостившая тогда у дочери Раиса Петровна. Но! Мурочка садилась сбоку от подъездной двери всякий раз, когда женщина шла вынести мусор, или в магазин, или пройтись в город... И - смотрела.
- Чёрт знает что! - возмущалась Раиса Петровна, подкрадываясь к окну маленькой кухни и выглядывая из-за шторы, - сидит! Опять сидит. Хоть бы мяукнула, хитрюга такая!
- Ну сидит, тебе-то что? - удивлялась Оля, ставя на сушилку тарелки.
- Она же мне сидит! - втолковывала Раиса Петровна, отодвигая намазанный маслом бутерброд с приятного вида кусочком ветчины, - кусок в горло не лезет.
- Мам...
- Я - знаю! У меня, у нас, то есть, во дворе мильон кошек, и в доме три штуки. Я их породу хитрую насквозь выучила. То она понимает, какие у неё глазищи. Потому и смотрит.
Мирные кухонные беседы закончились небольшой семейной катастрофой: уезжая домой, Раиса Петровна просто принесла пёструю кошечку в квартиру Оли и Дениса, посадила в старое кресло в маленькой комнате, где гостевала, и заявила, что кошка - Мурка, и теперь она будет здесь жить.
Перебирая в памяти последующие события, Оля поёжилась. Денис устроил вокруг Мурки настоящую войну, но Оля встала на защиту кошки мёртво, и выгонять несчастное существо обратно во двор отказалась.
- Да она всю жизнь там, - возмущался Денис, кидая взгляд на кресло, придвинутое под самое окно, - вынесешь ей пожрать и хватит. Тоже мне, кошачья мать тереза. И мама твоя - великий молодец. Подбросила и уехала. Забрала бы с собой. Шерсть теперь.
- Да она дальше кресла никуда не ходит, - возражала Оля, - ну на полу ещё. А тебя боится, прячется вон. И сколько там на ней шерсти.
Шерсти на Мурочке было, и правда, чуть, а зубов, как вскоре выяснила Оля, не было вовсе. Зато ни у одного зверя или человека не видела Оля таких прекрасных, таких восхитительно нефритовых огромных глаз. А ещё крошечная Мурочка была весьма любвеобильна и, невзирая на возраст и беззубость, разок в год исчезала в амурном вихре, покоряя дворовых красавцев.
После очередного загула Оля усадила уже домашнюю кошку в хозяйственную сумку и потащила в ветеринарный кабинет. Но молодая докторша с пышными каштановыми волосами, убранными под крахмальную стильную шапочку, стерилизовать Мурочку отказалась.
- Старенькая совсем. И мелкая. От наркоза может сердце остановиться. Знаете, я вам лучше таблеточку посоветую, их, конечно, ругают, но кошечка, вы говорите, почти уличная? У них намного крепче иммунитет.
Докторша прервалась и быстро осмотрела на этот раз не кошку, а саму Олю - её простенькие джинсы, потёртые кроссовки и стоящую у ног обычную сумку из кожзама с двумя ручками...
- …Есть ещё другие, сильно получше, только цена у них...
- А часто давать? - Оля насупилась, понимая, что осмотр докторши как бы наглядно показывал - да почти нищая. Но не напяливать же дорогие шмотки, если тащишь кошку к ветеринару! Или - напяливать?
- Нет. Ещё и потому, наверное, дорогие, - девушка подвинула к ней бумажку с четко выписанным названием, - раза два в год и хватит. В нашей аптеке сейчас нет, но найдёте, я думаю.
- А переноску у вас можно купить? - Оля сунула записку в карман, даже не посмотрев, - и всякое, по мелочи. Миски, поводок.
Гордо вышла из кабинета, миновала небольшую очередь, сплошь из персидских котов и сфинксов, встала у аптечного прилавочка и, ругая себя за рефлексии по поводу чужих мнений, накупила для старенькой Мурочки кроме переноски ещё всякого барахла - от лежанки с матрасиком до ярких звенящих игрушек....
Шарики-звенелки и резиновые мышки пригодились чуть позже, в детстве внезапного Темучина, который появился в результате первого домашнего загула любвеобильной Мурочки. И звенеть истрёпанные и погрызенные острыми зубками игрушки перестали ну очень быстро.
Воспоминания о звенелках, шариках и пёрышках повернули её мысли ещё в одну сторону.
Оля замерла у раковины, вытирая руки непросохшим клетчатым рукавом, который исполнял роль кухонного полотенечка. Эта штука. Которая ночью свалилась на неё сама. Влезла буквально в руку. Как в своё время свалилась на нее Мурочка и в следующее, видимо нужное мирозданию время Оля была одарена внезапным чёрным котенком – последним и единственным сыном старенькой кошки. А куда она делась-то?
Раз уж рядом был холодильник, Оля вытащила пакетик корма (Темучин открыл один глаз и приподнял голову), надорвала краешек (кот открыл второй глаз, сел и потянулся) и, присев на корточки, вывалила корм в чистую миску. А кот уже толкался рядом, щекоча ухом голый локоть.
- Ты не помнишь? Мы с тобой с улицы забрали это? Это, круглое которое?
Она выпрямилась и пошевелила пальцами, вспоминая ощущения. Нет, наверное, странная безделушка осталась внизу. Оля тащила кота домой, обхватив его обеими руками, да ещё держала в кулаке ключ - длинный, неудобный. Рук не хватило бы. Ну и ладно.
Она занялась луковицей, усаживаясь на табурет и расстелив на столе кусочек обоев. А кот, который обычно шумно выедал любимые свои «кусочки нежной ягнятины в желе», поднял голову от миски, словно прислушивался. И уверенно вышел в коридор.
- Иди-иди, - мстительно сказала Оля, - я закрыла вообще всё. Всё! Сваримся тут от жары, конечно, но сейчас никуда ты не просочишься.
Глаза уже плакали, бульон на плите призывно кипел, булькая и источая аромат варёного мяса. Как вдруг из коридора послышался тонкий звон - тот самый.
Оля мгновенно толкнула от себя бумагу с шелухой и кубиками белого лука и, держа руки на весу, помчалась на звук.
Замерла на полпути, глядя в сторону прихожей. Там, почти у самой входной двери, под мрачной вешалкой, закреплённой на все ещё пыльной лакированной тумбе, сидел её кот, касался поблескивающего шара, похожего на ёлочную игрушку и отдёргивал лапу, слушая рождаемый касанием звон - тонкий и очень краткий.
- Подожди, - Оля пошла медленно, вытягивая вперёд руку с пальцами, вымазанными луковым соком, - она стеклянная, что ли? Не катай, ладно? Вдруг разобьётся…
Темучин дёрнул усами, составил лапы, очень аккуратно, как ученик кладет руки на парту перед собой. И посмотрел на Олю так, словно её очередь получать двойку. Лампочка на высоком потолке светила тускло, но Оле все равно показалось, что на большом лице с огромными глазами написано неодобрение, мол, ты меня за кого принимаешь.
Она присела на корточки и стала разглядывать внезапную вещь. Вытирая руки о подол футболки, потрогала круглый бочок пальцем. И наконец, взяла шар в руки, медленно повернула, разглядывая. Выпрямилась, сначала нахмурив тёмные брови, потом приподняв в удивлении. И так же медленно, продолжая рассматривать вещь, направилась из коридора в комнату, к большому окну. Вернее, развернулась, чтоб пойти.
В дверь постучали, негромко, но так неожиданно, что Оля дёрнулась и чуть не выронила шар, потом сглотнула, расслабляя пальцы, чтоб не раздавить. На повторный стук шагнула ближе, жалея, что в старой двери нет глазка.
- Кто там?
За спиной мякнул кот, очень громко. Обойдя Олю, встал, вытягивая нос к самой двери.
- Тише! - из-за мяуканья не услышав ответа она повторила строже, - кто там?
- Телефон, - произнес невнятный голос, - ваш телефон?
- Телефон?
Оля вдруг поняла - проснувшись, ни разу не вспомнила про свой смартфон, а ведь в нём заведён будильник, да и Лорик должна была, утром ещё!..
- Я тут положу... – гость, видимо, по-своему истолковал её колебания.
Но Темучин заорал снова, прям таки завыл грозно, царапая дверь и глядя на хозяйку с упрёком (она могла бы поклясться), и Оля поспешила ответить, неловко одной рукой поворачивая в скважине ключ:
- Щас я. Подождите.
«Ещё чего», бормотала про себя, крутанув ключ на последний оборот, «положит он» ...
В приоткрытой двери виднелось что-то невероятно высокое, напротив Оли маячил взятый коричневыми пальцами смартфон, её смартфон! И уже светил экраном, высвечивая на нем белые буквы ЛОРИК.
- Да. Спасибо, да. Извините.
Смартфон вибрировал и мигал, внизу шоркал по голой ноге кот, и Оля спохватилась - она же в трусах, бессовестно маленьких, да ещё с растянутым на пузе краем. Схватила из загорелых пальцев смартфон и, прикрывая перед носом доброго самаритянина дверь, попыталась одновременно совершить ещё несколько дел: нажать ответ на экране, подтянуть трусы, пониже спустить футболку, отпихнуть кота и бедром придержать тяжёлую дверь.
- Да! - рявкнула она в трубку, - подожди ладно? Я перезво...
- Краевская! Тут такое было! Не отключайся!
- Вы где его? Нашли? - Попыталась она продолжить светскую беседу через щель в двери.
- В кабаке! - заорала в ухо Лорик, - и не только его, между прочим. Ты что там, в сортире заседаешь? Чего голос такой?
- Какой... ой. Ничего не в сорти… Ларис, извини.
Толкотня внизу как-то усилилась и Оля, держа в одной руке мобильник, а в другой - странный прозрачный шар, опустила глаза.
В щель двери протекла, изящно изгибая пепельное стройное тело, кошка. Кошка? И пошла по коридору в сторону кухни, не глядя по бокам.
Следом, уже не оря, а помуркивая, торопился Темучин, вертел кончиком хвоста быстрые фигуры, временами своей мохнатой тушей перекрывая миниатюрный силуэт гостьи напрочь.
Оля отпустила дверную ручку, и дверь медленно раскрылась. Лампочка не смогла осветить лицо гостя - Оля увидела лишь длинный, весьма тощий силуэт в каких-то коротких, задранных по краям, как спортивные трусы, шортах.
Протянулась к ней длинная же рука, практически голая - на госте белела майка-алкашка. Палец тронул шар, Оля тут же сунула его в руку гостя и потянула вниз футболку.
Мужчина взял шар за литую петельку на маковке, где ещё торчал обрывок шнура и кусочек сухой платановой ветки. Поднял к свету, осматривая. И качнул. В вырезанном донце качнулась привязанная палочка, сверкнула лучиком. Шар зазвенел тихо и длинно, звон плыл и плыл, стихая.
- Вы нашли свой фурин, - сказал странный гость. И, качнув шар ещё раз, вернул растерянной Оле.
- Марта, - строго позвал над Олиной головой, - нехорошо. Без приглашения. Марта! Ох, упрямая кошка. Ладно. Мурка! Кыс-кыс!
Из проема кухни показалась исчезнувшая там парочка, теперь они шли в обратном порядке. Впереди - пепельно-серая Марта (или Мурка кыс-кыс?), за ней - темной горушкой Темучин, все так же помуркивая и вертя хвостом.
Не посмотрев на Олю, Марта-Мурка просочилась в двери, обошла длиннейшие голые ноги в пыльных сланцах и исчезла на лестничных ступеньках.
- Убежит, - кратко сообщил гость и внезапно захлопнул двери перед Олиным носом.
Она полсекунды пребывала в изумлении, но потом поняла и отпихнула ногой кота, который явно намеревался процарапать себе выход наружу через толстую доску, обитую потёртым дерматином.
Схватив кота под мышку, Оля снова распахнула двери. Крикнула вслед шагам:
- Вы где нашли? Спасибо!
- На перекрёстке, - отозвался мужской голос и стало тихо.
Зато распахнулась дверь напротив, и Оля впервые за неделю увидела соседа по лестничной площадке.
В темном проеме, окутанный запахом жареной картошки, стоял приземистый дяденька с лысой круглой головой, изукрашенной густыми бровями и усами щеткой. Держа в опущенной руке выбивалку для ковров, смотрел сурово - из-под густых бровей.
Оля попыталась сказать что-то, наверное, поздороваться, но мысль о неподобающей одежде вспыхнула снова и вместо добрутра или здрасти получилось невнятное бормотание плюс полыхнувшая по щекам горячая краска.
Дяденька пошевелил усами и вдруг раздался мощный, но явно не мужской голос:
- Занавеску спалишь!
- З-занавеску? - удивилась Оля, снова притягивая двери, чтобы прикрыться, но не захлопывая – из вежливости.
Над круглым шаром мужской головы показалось багровое лицо со сдвинутой на лоб белой косынкой. Сердитые небольшие глазки быстро обежали дверную щель, мазнули по олиному лицу и задержались на черной туше кота, который, побрыкавшись, обвис, щекоча голую ногу хвостом.
- Тьфу ты, - с интересом сказала высокая тётка, - блох теперя не обересси, поразводят зоопарк, Петя, я сказала кому, а? Занавеска летает жа!
Тётка оттеснила в глубину квартиры низенького Петю, который так ничего и не сказал, ещё раз смерила глазами Олю, вернее, кусочек её лица и руку, прижимающую кота. И дверь закрылась, оставив на лестничной площадке вкусный запах жарёхи, приправленный острым ароматом солёного огурчика.
Курица! Оля снова притянула дверь, крутанула ключом в замке и помчалась в кухню, на бегу спуская кота, чтобы не окорябал ей ногу. В другой руке по-прежнему держала найденный шар, который, казалось, найдясь, теперь решительно не собирался снова теряться, и как умудрилась замок закрыть, с двумя напрочь занятыми руками!
В кухне воняло совсем неаппетитно - бульон вскипел, перелился через край кастрюли и теперь скорбно подгорал под синим венчиком газа.
Темучин с большим благоразумием уселся подальше, рядом со своими мисками, выпрямился, окружив лапы хвостом, и принялся наблюдать, как Оля, сунув шар в угол подоконника, сражается с огнём, бульоном и горячей кастрюльной крышкой. Иногда настораживал уши, повёртывая одно к покинутому коридору, и занятая Оля слышала низкий звучок вибрации - Лорик снова пыталась дозвониться и оставленный в прихожей смартфон ползал по старой полировке, пока с глухим стуком не свалился на деревянный пол.
- Уф, - наконец Оля вытерла вымытые руки клетчатой тряпкой, повесила её на спинку стула, окинула взглядом плиту со спасённым бульоном.
- А ты сиди, - обратилась к коту, - навёл тут панику, теперь подождешь, я поговорю с Лориком.
(продолжение следует)
