Я хотел бы заострить внимание на форме мышления, которое обычно определяют как «новое», но мало разумеют что же это такое. Расскажу об особом устройстве эмоционального разума и, соответственно, принципиально ином формате жизни, проистекающим из него. Сам поворот к принципиально другой форме разумности на концептуальном уровне начинается с вопроса о сложном отношении сущего и не сущего. Начну со смелого утверждения, что в эмоциональном разуме (ЭР) содержательны именно две стороны не сущего, тогда как любое значимое и понятное для сознания существенное сущее не представляет особой важности. Существенное я буду символизировать категорией "Духа" (пневма, нус, св. дух, высший разум, бог), понимая под ним диалектику становления сущего, тогда как на стороне не сущего, - обозначать символом "Души", разумея душу как ритм отношений чувственного жития и мыслимого бытия. ЭР - это Душа. Диалектику Души можно назвать симбиотичной, она развивается в стороне от иерархий Духа и его доказательной диалектики. Для обоснования своей идеи обновления жизни через особую деятельность эмоционального разума, я привлекаю и развиваю смысловую аргументацию как древнего грека Горгия, средневекового Эриугены, так и близких к нам А. Майнонга, Э. Гуссерля, Х. Сибири, а также ряд работ современных социологов и философов, не поддавшихся идее Парменида и выстраивающих свои теории в свете иного рода данности, нежели сущую в круге общего существования - Л. Клагеса, Ж.-Л. Мариона, Ж.-Л. Нанси, Ж. Деррида, Ф. Анкерсмита, Дж. Агамбена, К. Касториадиса, Г. Хармана и др.
Итак, первичное тройственное разделение вполне автономных областей: физическое житие, осознаваемое сущее, мысленное бытие. Одна область предъявлена, другая перепредъявлена, третья действенна своим смысловым подходом. Что фундирует каждую из областей? Назовем это фундирующее начало базовой неинтенцинальной эмоциональностью. Эмоциональная мысль в языке устроена, то есть каждый аспект мысли, выраженной в языке, - с необходимостью троичен. Язык - это порядок интенциональности. Это своего рода клятвенная сторона языка. Само же индивидуальное мышление не интенционально - и предъявляет себя эмоциональным пред-намерением. Преднамеренность лучше всего выражает наше настроение. Эмоциональность - это сразу субстанция и форма мышления. И она не обобществляема. Мысль есть динамический мотивационно-когнитивно-сенсорный потенциал базовой «пустой» эмоциональности.
Помыслим категорию «вещи». Любая вещь воспринимается чувственно и является собранием впечатлений от разных чувственных каналов. Содержательно о субстанциальном качестве вещи судят согласно тому как она замечается чувствами. Вещь как сгущение меток чувственного постижения реальности. Вещь предъявляет себя активно - она что-то вещает. В сознании вещь превращается в предмет, поскольку представлена, отражена - опредмечена, представлена. В предмете вещь замолкает, теперь за нее говорит означающее. В силу рефлексии сознания, вещь делится на референт - означаемое, и денотат - означающее. Качества вещей в сознании представлены уже как признаки предметов. С помощью признаков собирается общее понятие, которое для сознания представляет общую значимость логического объема опредмеченных вещей, их сознательную субстанцию. На этом уровне сознание с помощью общих понятий начинает властвовать над миром. Из всех признаков выделив наиболее существенный - существование, - сознание начинает с помощью общего основания накачивать существенной значимостью какое-либо выделенное сущее, например, бога. Здесь то и возникает генерализующий все и вся «Дух» познания сущего. Для вещей категория существования точно выражает их индивидуальную особенность, не более. Существующие вещи - это "голодные" вещи и "Дух" их утоляет чем-то существенным. Пробуждение сознания активизирует такое общее понятие как «существование» - оно становится главным предикатом, который любую особенность вещей не вписанную в объем сущего, исключает вовсе как "не существенную". Душа в логизирующем сознании оказалась крайне несущественным элементом. Все особенности с необходимостью должны быть особенностями сущих вещей. Не сущее отсекается как ненужное во имя сознательного управления миром сущего. То, что «сущее, есть только отражение, сознательный конструкт, - для сознательного понимания не замечается, игнорируется им. Став общим понятием, существование убивает любое проявление особенного в вещах уже фактом приписывания им "существования". "Не сущего нет" - сказал Парменид, как обрезал. Так началось злоключение вещей потерявших душу (со-весть), но обретших значимость (со-знание). Общие логические по своей природе понятия, становятся своеобразным «гиперболоидом инженера Гарина», с помощью которого сознательное, то есть недоделанное существо, покоряет мир своими означающими. Логизирующее сознание за счет разности потенциалов значимого работает как насос, вместо того, чтобы выполнять роль двустороннего зеркала, обращающего чувственные вещи к их мыслимому бытию и тем переводя из великого прошлого в великое будущее. Вещи заМЕЧательны, поскольку собраны из меток чувственного постижения, тогда как предметы ЗНАчимы, поскольку сотканы из признаков. Господство сознания создает фиктивную троичность - общее подчиняет себе единичность вещи, опредмеченная единичность подчиняет себе особенность вещей. В сознании с его генерализующей идеей существования, человеческий ум как бы окукливается, но внутри куколки - огромный мир сознательных представлений. Не сущее, при этом, тихо стоит в сторонке.
В тот момент, когда человеческий ум, до срока подавленный тиранией знания, вдруг замечает особенность вещей, особенность никак не связанную с идеей существования, - особенность вполне автономных вещей, - происходит чудо. Это третий аспект мышления о мире. Когда в перевернутой фиктивной троичности происходит переворот метода и на первый план выходит особенность не существенного в отдельных частных вещах и на место общего понятия приходит мотивирующее по смыслу, эмоционально целОсообразие, - начинается преображение homo sapiensа в принципиально другой вид жизни - душевный. На место общего понятия "человек" приходят две разного рода жизни - "мужчина" и "женщина". Слово "человек" перестав быть общим понятием для унифицированных единиц, превращается в символ совместности реальных половых объектов. На плане, где мотиватором начинает себя заявлять не значимая установка сознания, и не рефлексы чувственного восприятия, а сама мысль, - мы видим вещи объективно. Объект - фантастическая, но и вполне действительная вещь, поскольку сущее в ней выступает своеобразным ДАРОМ не сущей эмоциональной данности. У вещи - качества, у предметов - признаки, а у объектов - свойства. Объект - это вещь предъявленная в своей самости, в собственной природе, в своих неотъемлемых свойствах- особенностях - вещь как таковая. Объекты, как не существующие вещи, предъявлены именно эмоциональному разуму. Половой объект - это вещая вещь. Сущая вещь зловеща и это показала история развития "человечества" после Парменидовского "откровения".
Особенность объективных вещей регистирирует не логизирующее сознание, не чувственное восприятие, но эмоциональный разум. В объективном мире мотивирующее начало - наша эмоциональная природа. В каком то смысле можно сказать, что реальный объект своеой меньшей частью представлен как сущий, но в своей глубине он пребывает в данности не сущего. Здесь то и уместно различить эмоциональное бытие в не сущем и логическое существование. Объект - самостен в своей особенности, затем - представлен как автономная частность, то есть свободный и, наконец, - эстетически целосообразен (не интенциональная самостность сама-по-себе, которую можно созерцать, но никак невозможно за ней уследить).
Порядок душевной ситуации совсем другой, нежели духовной: особенное-частное-целое. Вместо общего- особенного-единичного. Когда мы пользуемся общими понятиями и казалось бы понимаем друг друга, то это фиктивное понимание, которое препятствует реальной коммуникации между нами на основе эмоционального интеллекта. Якобы беспристрастное отношение к объективной реальности, на поверку оказывается создано насилием когниций сознания. Такое насилие уместно связать с логикой стоиков, которая на тысячелетия захватила власть над нашей жизнью своими третейскими «синтезами» фиктивной троичностью как в формально-логическом смысле, так и в политически-бюрократической диалектике «становления». В практическом смысле Дух – это бюрократическое сословие, тяжелым инертным механизмом довлеющее над жизнью. В стоической троичности - этического, физического и логического (желток, белок, скорлупа)- произошла "катастрофа сознания" исказившая картину объективного устройства мироздания. В символе яйца мы находим два содержательных момента - желток эстетической бытийной мысли и белок физического жития. Также два формальных пограничных момента - скорлупа политического, отделяющая внутреннее от внешнего и пленка этического, отделяющая мыслимое от физически протяженного. Две мембраны. В целом - этическая политика эстетического жития. Никакой всеобщей логики здесь нет вовсе. Но порядок есть. Ab ovo.
В перспективе возможного будущего, продуманный мной порядок осмысления мира, видится единственным в своем род способом разрешить социальные проблемы на концептуальном уровне. Диалектику нового мышления можно назвать симбиотической, поскольку она ведет путем эстетического суждения целого, а не логического общего. Части такого целого вполне автономны, самостоятельны, представляя собой самодовлеющие эмоциональные кванты, из которых может складываться новый объект. Об этом догадывался Кант, что видно из его третьей "Критики способности к суждению". Сущее в симбиотических объектах выступает как разделитель, обеспечивающий не только абсолютную автономность отдельного объекта, но и эмоциональную слаженность - интеробъективность. А не сущее предъявляет себя как два разнонаправленных акта - вдох и выдох жития-бытия. Этакий ноле-нуль.
Категория «существования» на поверку оказалась весьма проблематичной. Дуализм одного сущего и другого сущего принципиально отличается от дуализма сущего и не сущего. Не сущее вполне феноменально, дано как образ, воображаемо, доступно чувствам и особо мотивирует поведение сознательного существа. Второго рода дуализм благоприятствует диалогу, поскольку здесь одна сторона реализует себя в сущности исключительно своего существования – как уникальной характеристики своего бытия – и обращена к предвосхищаемому сущему другой стороны, как явленной особенности образа другого, особенности данной в эмоциональном отклике на «не существование» другого, - другая же сторона представлена как дар мыслимого бытия. Покрывающее общее понятие «существования» с его диалектикой «становления», в действительности является главным препятствием для реального диалога разного рода сущих. Логические парадоксы и разного рода проблемы возникающие среди диспозиций общего сущего, не спасает ни такое базовое сущее как «бог», ни физическое материальное существование, ни онтология единого мира. Дуальности существования легко разрешимы, когда мы в должной степени оценим реальность не сущего и свой эмоциональный отклик на нее.
Если существование есть специфический онтологический голод вещей, то бытийность вещей говорит о их избыточности, ярости (Эрос). Если мир вещей позволяет насыщать голод импликациями сущего, то в случае столкновения с «неперевариваемой» вещью, - человеческим индивидом, воображаемым объектом, - способ существования радикально меняется. Начинается диалог в котором переплетаются сущее и не сущее, где на стороне сущего – наша субъективность. Либо не начинается, когда мы очень сильно не «перевариваем» друг друга, - ведь опыт собственного существования у каждого настолько особенный и не понятный, как будто каждый индивид прилетел со своей планеты. Землю можно представить этаким местом сходки инопланетян – Звездное Единство Множества Людских Я. И это сверхсознательные я - душевные.
В общем сущем мы находились в области репульсивной (Л. Петражицкий) эмоциональности, как бы сворачивающейся на себя, курируемой нашим сознанием, гарантирующим общий план существования; тогда как бытие, как область импульсивной эмоциональности, есть наше разворачивание в мир солидарности, мир дизъюнктивных синтезов, в мир реального диалога, - мир экстатического самоощущения в котором логизирующее сознание теряет свою власть и вступает в игру эстетический разум, воспитывающий нас «пустыми образами», дарами, лишенными содержательной сущности. Если в области общего существования, курируемого Духом в разных его означающих, мы являемся существами недостачи, нехватки, ищущими добро (добрать, дополнить нехватку), истину, красоту, то в области Души – мы являемся насыщенными экстатическими, избыточными в своей Ярости (космогонический Эрос) «злыми» индивидами. И только здесь возможна новая экономика дара, новая политика влияния - харизмой своей онтологической избыточности. Души здесь свободны и для них Дух – ничто. А значит невозможно и никакое «кощунство против Духа», а значит и невозможно в принципе «оскорбить чувства верующих».