Аня красива, Аня умна, у Ани – высшее образование. Только вот муж ее не любит. «Пузом взяла», - ворчит он в компании друзей. Ане, конечно, не высказывает. Он же интеллигентный человек.
- Не то что, твоя Анька, - говорит свекровь Зоя Павловна, – Инженю с окраины.
В отличие от Ани она - настоящая москвичка. Доцент в одном из московских НИИ. Носит блузку с брошью и немного старомодную, но ужасно стильную, напоминающую дам начала 20 века, юбку в пол. Не то что Анька. Та вечно зажигает в джинсах, а ее волосы вздернуты в не всегда аккуратный конский хвост.
- Ань, котлету мне еще одну положи, - командует муж.
Аня бросает кашу, которую караулила у плиты, и бросается с котлетой наперевес к мужу.
- Ма-ам, пойдем поиграем, - четырехлетний Ванечка дергает ее за край домашней рубашки.
- Сейчас доварю кашу, пока стынет, поиграем, - обещает Аня.
Каша, как будто ожидала ее слов: поднялась морской пеной и с шипением разлилась по плите, погасив газ. Мерзко завоняло.
- Вот ты косорукая, - замечает муж.
Он спокойно кушает добавочную котлету. Человек с работы и имеет право отдохнуть. Каша – зона ответственности жены. К тому же она – пузом взяла. Он, как честный человек, вынужден был жениться.
- Мог бы найти себе партию и получше, - часто говорит Зоя Павловна, – чем эта… пейзанка.
Муж соглашается, но про себя гордится своим благородством.
Зоя Павловна немного ошибается: родители Ани – рабочая косточка из дальнего Подмосковья. Хотя чем плоха жизнь в селе? Будущего мужа Аня встретила в театре. Театр она терпеть не могла, но зато там можно было встретить приличных москвичей. Аня очень хотела замуж за приличного москвича.
- Да, мне очень повезло, - говорит Аня сокурснице из Краснодара.
Она действительно считает, что ей повезло.
- Ох ты ж, прошляпила, - всплескивает Аня руками.
Берет тряпку и начинает драить плиту. Ванечка хнычет, понимая, что обещанная игра отдаляется.
- Ванюш, ну потерпи, - уговаривает его Аня. – Если сейчас не вытереть, застынет так, что ни за что не ототрешь.
Ванечка хнычет, дергает маму за край рубашки.
Муж кушает котлету.
Аня драит плиту, стараясь сделать это как можно быстрее.
Звонок в дверь требует открыть немедленно.
- Зоя Павловна, - говорит Аня.
Восторга в ее голосе не слышно. Свекровь живет в соседнем подъезде, к ним она приходит ежевечернее. Честно сказать, Аня обошлась бы без ее визитов.
- Что-то ты, милочка, поправилась, - замечает свекровь, делая глоток чая из тонкой, почти невесомой чашечки, прабабушкиного наследства.
Аня не обижается. Она знает, что вовсе она не толстая, просто крепко сбитая. «Вульгарный тип фигуры», - часто говорит Зоя Павловна сыну. Сама Зоя Павловна сухая, словно рыбка к пиву, как всегда при полном параде – в блузке с брошью и косметике. Но Ане почему-то жалко свекровь, вот такую, при полном параде. Она сама не знает, почему.
- Угощайтесь печеньем, Зоя Павловна, - ласково говорит девушка.
Ей хотелось бы, чтобы свекровь посидела бы с внуком, хотя бы часик, когда она, Аня, зашивается. Но свекровь не будет этого делать, Аня знает. Ведь это ответственность матери.
- Угощайтесь печеньем, - повторяет она.
- Аня, нам нужно поговорить, - муж откашлялся – горло от волнения стало сухим. Оно и неудивительно, каждый бы волновался, сообщая о грядущем разводе.
Муж говорит горячо, долго и убедительно. О том, что они разные люди, о том, что им и говорить не о чем, о том, что она, Аня, - пузом взяла.
«Разве я была плохой женой?» - думает Аня.
- Ты же понимаешь, - заканчивает свою горячу речь муж.
Сейчас он уже расслаблен, как будто выпустил все, что копилось эти годы. Поглядывает на Аню сверху вниз, как будто развод уже состоялся, и он сейчас удивляется: что же связывало его с этой женщиной?
Аня же не знает, куда деть руки. Взяла карандаш, начала его крутить. Ей показалось, что стало даже немного легче.
- Тебе лучше уехать обратно к себе.
- Ваня поедет со мной!
Теперь Аня ощетинивается, готовясь биться до конца.
Ваньку бывшему мужу отдавать не хочется. Но, посмотрев на решительное лицо Ани, открыть рот не решился. Подумал, что будет Ваньку навещать и брать к себе. Алименты, опять же. Он же честный человек.
- Хорошо, - кивает бывший муж. Он доволен, беседа прошла лучше, чем ожидалось.
- Наконец-то! – всплескивает руками Зоя Павловна, узнав о разговоре. – Не будет здесь…этой.
Уже через две недели после расставания с «неподходящей партией» бывший муж осознал, что свобода не так сладка, как он себе живописал ее в фантазиях. Почему-то быстро начали заканчиваться чистые носки. Оказалось, что рубашки надо гладить, а пол – хоть иногда мыть. Ужасно не хватало котлет, гуляша и прочих щей – символов мещанской жизни и низких отношений. На высокое после покупных пельменей не тянуло. Вместо этого перед внутренним взором навязчиво маячила курица, эротично раскинувшая золотистые окорочка, как умела ее жарить Аня. Мама, предательница, жарить котлеты не спешила, заявив, что сын у нее мальчик уже взрослый, и способен сам о себе позаботиться. Ей на старости лет хочется пожить интересно, и котлеты в эту интересную жизнь никак не вписываются.
Другие отношения успокоения не принесли. «Это я про Аньку говорил, что она косорукая?» - мрачно думал бывший муж, героически поедая жутко пересоленную яичницу, приготовленную очередной пассией. Постоянно быть интересным, воспитанным и деликатным надоедало, как ходить в костюме вместо домашних одеяний по дому. Постоянно хотелось компоту.
А еще он ужасно скучал по Ваньке.
Спустя два месяца.
- Алло, Аня? Аня, я дурак, - с чувством произносит в трубку бывший муж. – Аня, я был такой дурак! Может, ты меня все-таки простишь?