Окно изнутри
Утро выдалось немного хмурым. Такое летнее утро, когда солнце проглядывает сквозь неизвестно откуда взявшуюся дымку, разгоняя ее к полудню. Небо, тем не менее, было голубым, погода - отличной, а редкие облака - пухлыми и приятными на ощупь (если бы удалось их потрогать).
Петр Семенович проснулся как всегда около девяти часов утра и плавно спустил ноги с кровати. Вскакивать с нее было не в его характере, да и возраст давал о себе знать. Так же, как давали о себе знать вялая спина и отсутствие лишней энергии.
Умывание, одевание и приготовление нехитрого завтрака заняло не более получаса. Петр Семенович любил завтракать по старинке - черный чай, лимон, сахар и бутерброд с сыром. Когда было не лень - варил одно яйцо, присыпал его солью и съедал, мерно пережевывая и глядя в одну точку. Точка эта была - большое двустворчатое окно, прямо за кроватью. В окне виднелись верхушки деревьев, какие-то непонятные антенны и конечно же кусочек неба. Иногда голубого, иногда серого, в общем - по сезону.
Делать ему было особо нечего, поэтому после завтрака Петр Семенович уселся в кресло, откинул голову на подголовник, закрыл глаза и начал вспоминать...
***
Самые яркие моменты в его памяти относились к периоду юности. Тогда было все очень ярко - боевой конь, будёновка на голове с яркой звездой на лбу, острая, как бритва, сабля на поясе. А впереди - бескрайняя дорога и приключения. Хотя для него это были приключения, а для других - не совсем...
Вспомнил он деревню в Тамбовской губернии, где они с товарищами "давили кулацкую гниду". Сколько крови было пролито, сколько домов сожжено! Но более всего запомнилась ему одна ночь, когда он пьяный отошел по нужде и на окраине деревни встретил девицу. Очень эта девица ему приглянулась. Ладная, смешливая, косы до пояса. Тоней звали ее. И не против была Тоня его рук, объятий и прочего. Влюбился тогда Петр Семенович, жениться обещал, когда победят всех гадов. Но не пришлось. Наутро вывели товарищи чекисты кулаков на расстрел, да бросилась красавица Тоня на шею к отцу. Пришлось расстрелять и ее тоже. Слезы катились, мешали целиться, но нельзя было облажаться перед лицом боевых товарищей.
И до сих пор так и боролись внутри Петра Семеновича чувства - правильно это было или нет? Ведь полюбил же! Так полюбил, что всю жизнь потом даже отдаленно похожего чувства не испытал. Поэтому и нет у него ни жены, ни детей, никого рядом. Но и выстрелить же смог, вот в чем штука. Не в воздух, не в землю, а прямо в нее! Как это понимать? И ведь не раскаивался Петр Семенович, не укорял себя за то, что принципы взяли верх на чувствами, нет. Просто ему было непонятно, почему так произошло и что из этого следует.
Или вот воспоминание. В "застенках НКВД" он тогда трудился. Именно трудился, потому что вспоминалось это как трудная работа на благо Родины. Сколько людей он погубил! Не литературно "погубил", доносами, а прямо погубил - застрелил, избил, отправил по этапу. И все этими руками. Вроде совесть должна же мучить его. Ан нет - не мучает. Это же работа была, доверие ему оказали вышестоящие товарищи...
Были, конечно, периоды в его жизни, когда не совершал Петр Семенович никаких злодейств руками. Пятнадцать лет, до самой пенсии, был он судьей по уголовным делам. Вроде бы дело то благое - правосудие совершать. Но как тут объективно можно рассудить, когда на скамье подсудимых девочка шестнадцатилетняя сидит, а обвиняют ее в убийстве отчима. Изнасиловал ее пьяный отчим, а та его ножиком и пырнула в ответ. Необходимая оборона? Да нет, говорит обвинитель, пырнула то она его потом, через неделю. Момент выжидала, умысел, значит, был. И дать ей надо было не меньше, чем 7-8 лет. Адвокат на своем стоит, говорит, что ребенок еще, что мучитель-отчим ее психику изломал, что не было у нее другого выхода, снисхождения у суда просит. И жалко девочку, с одной стороны, а с другой стороны - закон же есть, нельзя убивать людей. Сжалился Петр Семенович, дал девочке пять лет колонии. Позже интересовался судьбой ее - повесилась девчонка, не выдержала и года заключения.
И обратная ситуация. Уголовник матерый, кличка - Стык, попался на грабеже. Гражданина ночью в подворотне прижал и кошелек у него отнял, ножиком угрожая. Стык этот - волк матерый, ни в чем не признается, ножика при задержании у него не было, кошелька тоже. Всех и доказательств - показания потерпевшего гражданина. Обвинитель заливается соловьем - дескать, рецидивист, подозрения на шесть дел уголовных у следствия на него есть. И что тут делать? Что виноват Стык - сто процентов. Но закон велит обоснованно судить, доказывать вину. А доказать никто ничего не может. Отпустил Петр Семенович Стыка, освободили прямо в зале суда. Через полгода коллега Петра Семеновича присудил Стыку смертную казнь за то, что тот с дружками сберкассу взял, да двенадцать человек в той сберкассе народу погубил. Собрал их всех в подсобке, да дверь поджег. Задохнулись люди. Посадил бы его тогда Петр Семенович - живы бы были те двенадцать, наверное...
***
Петр Семенович открыл глаза, растер затекшие руки, встал с кресла. За окном было все то же лето, антенны и облака.
Принял неожиданное для себя решение, подошел к кровати, достал из-под подушки своего самого верного друга калибра 9 миллиметров и выстрелил себе в висок...
Окно снаружи
Безымянный Белый №1765492508 сложил крылья за спиной и отошел от окна, сильно задумавшись. Отвлекло его от раздумий деликатное покашливание за спиной. Он обернулся и увидел Черного, сидевшего на корточках и курившего трубку.
-- Ну что он? -- спросил Черный, -- дошел до точки?
-- Дошел... Да он всегда доходит, толку то что? -- ответил №1765492508.
-- Никак не поймет, что смысл надо найти и покаяться? -- с усмешкой сказал Черный.
-- Никак. Жаль, что правду ему рассказать нельзя. Пятьдесят лет земных уж место тут занимает, все никак очистить душу не может. И я с ним, как привязанный. Вот скажи мне, Черный, почему нас, Белых, на каждую душу по одному, а вас много меньше? Почему так?
-- Тебя что, в школе вашей ангельской, не учили, почему так? Все ж понятно. Душа, как только в человека попадает, сразу как в плену оказывается. Тело человека животное начало имеет и душу под себя подстраивает. Инстинкты - раз, социум - два. И повезет душе, если социум правильный. Хотя за всю историю человека не припомню я такого социума... Вот и тянет тело душу во тьму. Это естественный процесс, его направлять не надо. А добро, любовь и высшая справедливость - это уже насаждать надо. Для того Белые и придуманы. Борьба со злом это называют в школах то. Поэтому вас для каждой души минимум по одному, а нас тем меньше, чем легче тело душу развращает.
-- Ну да, что-то такое помню. Хотя как понять это, если тела никогда не имел и не понимаешь, что это за процесс. И каким образом вообще может светлая душа телу поддаться?! Вселяться то нам давно запретили. Только руководство и помнит, как это было вообще.
-- Да, непросто вам, что и говорить. Ладно, давай решать, что будем с ним делать? Вниз его, в расход? Или ты его уже запустишь в свет? Пятьдесят лет прошли - надо решать...
-- Ответственность то какая... Вон Петр то этот, сам мучается своими решениями. Слушай, а давай жребий кинем? В конце концов всеми же процессами Отец управляет, так и жребием же тоже! Только не говори никому - это же против всех правил...
Черный ухмыльнулся и достал из воздуха золотую монету с неровными краями. На одной стороне был изображен свет, на другой - пустота.
-- Давай. Бросаю?
-- Бросай.
Монета взлетела, сверкнула неровными краями и упала на поверхность. Выпал свет.
-- Ну вот, -- сказал Черный, -- решена судьба еще одной души. Жалеть не буду - мне все равно, у меня еще много душ на подотчете.
№1765492508 расправил крылья, окно пропало, а яркая точка из-за окна стремительно вознеслась вверх.
-- А ты знаешь, вообще, сколько Черных сейчас действует? - спросил Черный, ухмыляясь.
-- Нет, откуда бы я это мог знать...
-- Я - единственный, - сказал Черный и исчез.