Здравствуйте, дорогие подписчики и гости канала! Сегодня немного о жизненном.
- Представляете, он не отвечает на мои звонки!
- Да что ж вы так нервничаете! Может бы, он просто занят или не слышит звонка…
Два пожилых человека сидели на лавочке в парке. Один, который возмущался, был немного грузным, интеллигентного вида, в строгом темном костюме, рубашке и шейном платке. Для завершения идеального образа крупного руководителя или ученого на заслуженном отдыхе не хватало лишь шляпы и трости. Солнцезащитные очки он бросил на лавочку между собой и собеседником и сейчас размахивал свернутой газетой, рискуя смахнуть ни в чем не повинные очки на асфальт.
Собеседник интеллигента был его противоположностью. Худощавый, но крепкий и жилистый, высокий и немного сутулый, он был одет в костюм из тех, что предпочитают рыболовы и охотники, крепкие ботинки и кепку. Рядом с ним стоял зеленый рюкзак, который хозяин регулярно проверял, на месте ли тот. Из-за своего вида он был похож на жителя пригорода. Собственно, так оно и было, потому что после ухода на пенсию, пресытившись городской суетой, обладатель кепки предпочитал жить в загородном доме, вести хозяйство и, как он любил говорить, «есть лучок с грядочки».
- Нет, Виктор Игнатьевич, вы не понимаете! Я всю жизнь на работе, по 12 часов, все в дом, все для него! Эти кружки, репетиторы, курсы! А одежда? А развлечения и подарки? Он же ни в чем не знал отказа! А каково было его выучить в Москве? Мы хоть и были обеспечены, но это же по нашим меркам, провинция, как-никак! Ведь все уходило на его учебу и проживание! А он? Бессовестный потребитель! – продолжал сердиться интеллигент
- Ну оставьте, Петр Федорович, что вы, в самом деле. Отличный парень, красавец, вежливый, работает, квартиру купил, чего еще желать?
Петр Федорович злился давно и небеспочвенно. Он вкладывал в своего сына все силы и время, которых с выходом на пенсию оказалось немало. Он старательно подталкивал его в карьере, устраивал его личную жизнь, до сих пор помогал материально и давал советы на все случаи жизни, но его сын встречал это все с прохладцей, без энтузиазма и радости, а в последнее время, с получением новой должности, сын и вовсе стал отдаляться и - страшно представить! – позволял себе не отвечать на звонки отца.
- Я хочу внимания, Виктор Игнатьевич! Разве напрасно я старался? Разве не заслужил элементарного уважения?!
- Да не сгущайте, Петр Федорович, вы себя накручиваете. Вы же видитесь каждую неделю, и на даче вместе по выходным, и ремонт он вам помогал делать…
Виктор Игнатьевич пытался утешить друга, опасаясь за его больное сердце, а сам думал о своем сыне, который давно живет в столице и по которому он очень скучал. Дня не проходило, чтобы он не вспоминал о нем, не думал, как его дела, чем он интересуется, какие его взгляды на жизнь.
Несмотря на это он сыну звонил нечасто. Много лет назад, после развода с женой сын остался с ней. Отношения между ним и бывшей супругой были сложными и это не могло не сказаться на его отношениях с сыном. Его подарки сыну игнорировались или высмеивались матерью, их встречи не одобрялись, и мальчик сначала сторонился отца, начал избегать их и без того нечастых встреч, а ближе к совершеннолетию почти совсем перестал отвечать на его звонки.
Виктор Игнатьевич не хотел надоедать и быть обузой, и тем более не хотел, чтобы сын из-за него ссорился со своей матерью, и поэтому не настаивал на общении. Единственное, что он позволял себе, так это нечастые звонки в надежде на ответ. В конце концов, из недолгих разговоров он знал, что наследник жив и здоров, умен и образован, у него есть работа и жилье, на жизнь хватает денег и «пап, да все нормально». Тогда он неизменно напоминал сыну, что если тому понадобится помощь, он может рассчитывать на отца. А после того, как клал трубку, напоминал себе, что удел родителей – подготовить детей к жизни и потом не мешать им проживать свою судьбу так, как они хотят, не лезть к ним со своими непрошенными советами и не обременять их своими проблемами, болячками и страхами.
Он жалел своего друга и надеялся, что тот увидит в нем пример другого отношения к детям, и от этого жизнь Петра Федоровича и его отпрыска переменится к лучшему. Но годы шли, Петр Федорович продолжал настойчиво быть отцом, а Виктор Игнатьевич по-прежнему был его другом, терпеливо выслушивал его обиды, утешал и вспоминал о своём сыне.
- А знаете что? Я его наследства лишу! Вот тогда он вспомнит меня и то, как он со мной обращался!
- Петр Федорович, мы много лет дружим и я вам этого никогда не говорил, но разве вы его растили для себя? Разве он ваша собственность? Разве все, что вы делали для него, была плата за то, что он потом будет всю жизнь обязан вам и будет жить так, как вы решили? Отпустите его, дайте жить своей жизнью!
- Не сравнивайте меня с собой! - воскликнул интеллигент, схватил ртом воздух, чтобы продолжить, но закашлялся, потянулся рукой к карману пиджака и стал заваливаться набок…
… «Скорая» приехала быстро. Петра Федоровича погрузили в машину, вокруг него суетились фельдшер и санитарка, а дружелюбный врач успокоил:
- Ничего страшного, все обошлось, через неделю будет, как новенький. Вы сами-то как? Бледный что-то.
- Спасибо, все хорошо, беспокоюсь просто, - ответил Виктор Игнатьевич. Он был расстроен словами Петра Федоровича, но понимал, что не может его изменить, если тот сам не задумается об этом.
- Простите меня, - прочитал по губам друга житель пригорода, глядя на него через открытую заднюю дверь, пока в машину садился врач, и помахал ему рукой.
«Съезжу к нему завтра»,- подумал Виктор Игнатьевич, - «пусть старик успокоится немного. И позвоню – ка я сыну, на прошлой неделе он не ответил».
Он набрал номер сына и стал ждать ответа…
Еще произведения:
Взрослые тоже взрослеют, или Михалыч и алкоголь
Несколько дней из жизни Василия
#рассказы из жизни #отцы и дети #мысли #истории #размышления