Лилия продолжала вспоминать. (Ссылки на предыдущие воспоминания в конце страницы).
Павел серьезно относился к учебе, он строил планы вдолгую. А у Лили не получалось строить серьезных планов, то ей то, а то раз, и это, - разброс в голове. Училась, как получалось, и витала в облаках постоянно, больше мечтала о любви. У них с Павлом случались размолвки на этой почве, он пенял Лиле, что та легкомысленно относится к учебе, никак не определится, чего хочет, куда поступать в дальнейшем думает, подкалывал, что она не знает элементарных на его взгляд, вещей. Бывало, делал болезненные уколы по ее самолюбию. Лилька обижалась, дулась, и замолкала. Могла пару дней не выходить к нему.
Тогда он начинал изводиться. Присылал записки с Надюшкой, младшей Лелькиной сестренкой. Вылавливал Лильку в лабиринте рекреаций школы. Объяснялся, говорил, что не хотел обидеть, а желает для нее только добра. И снова его несло в ту же степь: «… непременно надо, чтобы ты читала, больше занималась, готовилась в институт». И что он во всем поможет, лишь бы она только этого хотела. А ей тогда казалось, что еще столько времени впереди, и все успеется. Это ведь ему в этом году поступать в институт, а не ей. И чего пристал?! Учится она не так уж и плохо, нормально учится, мать довольна, и ладно.
На какое-то время он отступался, не затрагивал этой темы. Зимними вечерами, Лиля, Леля и компания слонялись по всему микрорайону. В зимние месяцы, когда устанавливались такие славные деньки с пушисто-снежной, мягкой зимней погодой, резвились в школьном дворе, кувыркались через укороченный сугробом, и без того невысокий, забор. А в морозы, от холода и ветра прятались в подъезде у Тимура. Там перемалывали разные происшествия из школьной жизни или просто "угорали" над чем-нибудь. Почти все были из одной школы, но из разных классов. Лиля и Леля учились в одном, а Танька и Гоша – в параллельном. Тимур, Павел и Андрей в десятых. Вовка, Ольгерд, окончив восемь классов этой же школы, ушли в ПТУ. Игорь и Сергей стали бывать редко, так, как, поступив в техникум, заимели там себе подружек и пропадали теперь в другом районе.
Ребята играли на гитаре, и пели песни. Лучше всех играл и пел Андрюха, он знал бессчетное количество песен.
"Где бы ни был в далеком краю, наставляя мужьям чьим-то роги. Я всегда с наслажденьем пою про твои волосатые ноги. У тебя есть давно уже муж, и лекарство ты пьешь от изжоги, и детей у тебя уж пять душ, и у всех волосатые ноги. Сижу на заборе, и снова сижу, мурлычет у пузе, только я все сижу. Теплый ветер приносит дыханье весны. И пусть он уносит все невзгоды мои".
Так сидели. Почти каждый день проводили вместе. И дыханье надвигающейся весны уносило на время все невзгоды: огорчения по поводу нерешенной задачки и схваченной на прошлом уроке физики, двойки, и постоянное ворчание матери.
Однажды Андрюха пел на спор три часа с таким же крутым парнем – гитаристом из другого микрорайона, и ни разу не повторился, и выиграл спор. На что спорили, забылось, может, просто так. Неважно. Гордились, что в их компании есть такой клевый парень Андрюха.
К вечеру разбредались парочками: Лелька с Тимуром, Танька с Андрюхой, ребята шли на корт играть в хоккей. Иногда три парочки стояли на трех разных этажах Тимкиного подъезда: Лиля с Пашкой внизу, Лелька на втором или третьем, Танька – на пятом. Дом был пятиэтажным, лифта не было, жильцы, поднимаясь по лестнице и натыкаясь на влюбленные парочки на этажах, бурчали что-то, некоторые стыдили, больше «малолетних беспутниц» и «оторв».
А чего тогда не додумались в девятиэтажку пойти, например, где жила Лелька? И Танька тоже из девятиэтажки, но это в другом конце квартала. А Лелькин дом, вот он, был рядом. Там хотя бы, лифт, и намного реже была бы вероятность встречи с жильцами.
А куда было еще пойти? Не принято было тогда сидеть у кого-то дома. Старшее поколение обзаводилось новой полированной мебелью, хрусталем, коврами. Родители хотели дома покоя, чистоты, уюта, - телевизор, кресло, торшер. А подростки такие неудобные, это уже не дети, они не вызывают умиления: громко гогочут, изощряются в остротах к месту и не к месту, дерзят, бывает даже хамят. Они прыщавые и "патлатые". Много едят и мусорят. От них одни неудобства.
Как-то, Вовка Кочнев - «Кочан», нашел открытый, т.е., не запертый люк в подвал в третьем подъезде Тимкиного дома, и все стали собираться там. Ребята притащили туда, кто что мог: старый стул, табуретку, подушки от протертой софы, натаскали деревянных ящиков от магазина. А девочки по-хозяйски изобразили уют: принесли свечи, салфеточки, наклеили репродукции и фотографии эстрадных артистов и киноактеров, вырезанные из журналов.
Обычно, Кочан стоял «на шухере», а все по очереди, без шума, спускались вниз. Потом, так же тихо выходили, и Кочашок вешал на люк замок-обманку. Это стало их любимым местом обитания в неуютные, непогожие дни.
Было круто, когда на дне рождения у Андрюхи, его демократичные родители предоставляли сыну и его друзьям комнату для танцев в большой своей четырехкомнатной квартире. Иногда Андрей звал всю компанию к себе послушать новые записи, когда предков не было дома. А там магнитофон с колонками и коллекция кассет, больших еще, ленточных. А потом дядя Стас – отец Андрея, достал (купить ничего нельзя было, все надо было "достать") портативный магнитофон «Весна». Это было немыслимой для многих роскошью по тем временам. В гостеприимном доме Андрюхи слушали впервые «The Beatles» и «Rolling Stones». О "Scorpions" тогда еще и не слышали. Слушали раннего Пинг Флойда. "Жаль, что вы не были здесь". Время и Деньги ( "Time" и "Money"). Космическая музыка.
Время ускользает постоянно и безвозвратно. "Тикают секунды, унося этот скучный день, ты разбрасываешься по мелочам и теряешь понапрасну время... ". Кто ценил тогда это время? Деньги - это и разрушающая и созидающая сила, смотря, в каких руках. У Стаса - отца Андрея, деньги приносили благо, и не только для него, его семьи, а вот, и для друзей Андрея.
Лилька находились в легкой прострации. Не верилось, что создатели этой музыки где-то обитают в этой же вселенной. И если бы не Стас, вообще не знали об их существовании еще очень долго. В их провинциальный город все доходило долго.
Еще не была написана "Стена". Стена, которую нужно разрушить. "Учитель, оставьте в покое детей". Стена, за которой свобода. Крышу сносило напрочь от этой музыки. Но негде ее было слушать. Нельзя было торчать у Андрюхи постоянно. Своего магнитофона не было ни у Лильки, ни у Лельки. Дома была радиола, виниловые пластинки Радмилы Караклаич и каких-то ВИА, "мелодии и ритмы зарубежной эстрады". Но и этого Е.И. не выносила, кричала из кухни: "Выключи ты эту лайню". Наушников тогда не было. А стена между Лилькой и ее матерью возникла.
Только потом, в конце восьмидесятых уже все стало доступно, и появились среди Лилькиных кумиров и другие. А тогда увидела фото Дэвида Гилмора на обложке пластинки у Стаса, и это лицо запало ей в душу.
Из "наших" слушали записи Высоцкого, новую группу «Машина времени». "Лица стерты, краски тусклы, то ли, люди, то ли, куклы, взгляд похож на взгляд..." - "Вот вещи Андрюха делает!" - Какой был восторг! Пели вместе с группой, это было легко - и музыка, и тексты незамысловатые.
Как-то, Лиля с Лелькой, услышав на улице, вырывавшееся из переносного магнитофона: « …А за столиком дама, на даме панама, под ней томный взгляд…», пошли, не сговариваясь, следом за парнем, который нес этот переносной магнитофон, - тогда так делали, - это говорило о неком статусе владевшего. Увлеклись, слушая запись, пока не оказались в другом районе города, в незнакомых им, местах. Очнулись, и удивились, пришлось потом расспрашивать прохожих, чтобы найти дорогу назад. "Все очень просто, сказки-обман. Солнечный остров скрылся в туман. Замков воздушных не носит земля, кто-то ошибся, ты или я...".
Б.Г. - эта любовь пришла позже, и уже на всю жизнь. Много споров тогда вызывало творчество Аквариума. «Мочалкин блюз» не мог остаться незамеченным подростками. Но и - казалось бы, маялись дурью парни, несли какую то бредятину, - кто-то из самонадеянных, говорил: "... нуу, это и я так смог бы". Это выглядело, как пробы, особенно, первый альбом, где только двое, Гребенщиков и Гуницкий. Лилька тоже всегда только на уровне чувств, слушала, как «он пришел из туманной дали…», а ей тогда только и хотелось думать о туманной дали. И сама зависала в тумане постоянно.
"Не видать за туманною далью, что там будет со мной впереди, что там... счастье, иль веет печалью, или отдых для бедной груди".(С.Есенин.)
Реальная жизнь в школе и дома была скучна, иногда невыносима, только оттуда, из туманной дали и можно было ждать чего-то волшебного.
Все всегда были голодными. Лилька с Лелькой и Танькой шли на кухню и жарили яичницу или картошку на сале. Нагло шарили у Андрюхи в холодильнике, он позволял, - сметалось все, что находилось: яйца, колбаса, маринованные огурцы из открытой банки. Или опустошали банку вишневого варенья с хлебом. Потом усаживались на софу и смотрели телевизор. Тогда шли сериалы: «Следствие ведут знатоки», после этого фильма Пашке прилепили кличку Знаменского, но она не прижилась. На самом деле, не имело значения, что идет по телеку, лишь бы, сидеть парочками, и держаться за руки. Места на диване не хватало, тогда - Танька у Андрюхи на коленях, а ребята, кто где: на письменном столе, на подоконнике, на полу.
"Мне ничего не надо. Я выбираю праздник с друзьями и не хочу веселья в толпе". - Джим Моррисон.
Фото из Pixabay.
Из неоконченной повести о Лили:
Отпустите меня в Гималаи. Не насовсем. Надо вырваться куда-нибудь.
Мимолетная встреча. Зачем она? Жила спокойно, и вот. Стоит разобраться в себе.
Что мне до его золотого зуба?! Как одна деталь может влиять на восприятие человека.
Это нормально, помнить о первой любви.