24
Ратислав вышел на крыльцо своего дома. Вдохнул полной грудью. Жена его уже хлопотала по хозяйству, а мать, наоборот, слегла.
Последние Луны Акилина чувствовала себя всё хуже и редко выходила из дома. Могла дойти только до знахарки, что жила на краю селения и взять у неё сборов целительных. Никого вместо себя к старухе не пускала...
Дети проснулись, зашумели в доме. Жена на них прикрикнула, чтобы бабушке отдыхать не мешали, во двор играть отправила. А мужа на трапезу пригласила.
- Ладо мой, готово всё, - говорит.
Ратислав не сразу отозвался. Замечал он, что имя это далеко от него. Выбирала его та, которую он за своё спасение матушкой величал.
- Не хорошо тебе без имени ходить, - сказала ему Акилина после выздоровления, - раз себя не помнишь, буду звать тебя, как сына своего, в походе сгинувшего, Ратиславом. Мне привычней, а тебе все равно.
Так и жил мужчина с этим именем. Сейчас уже много Солнц прошло с того момента, да так и не привык он. Но в дом зашёл и поблагодарил жену за приготовленную трапезу. С момента их свадебного огня она насмотреться не могла на своего суженного, каждый день богов благодарила, что разрешили им вместе быть.
Ратислав к жене относился без большой души. Благодарен был за заботу и любовь, но сердце своё не открывал. Сам не знал почему. Может потому, что выбрал её не сам, а матушка привела и сказала, что без помощницы в доме больше не может, а жить в чужом доме огнём не связанной с хозяевами, девице традиции не позволят.
- Уже два Солнца, как ты в моём доме, за сына мне стал, - сказала тогда Акилина, - а жену себе всё выбрать не можешь. Что ж не мила тебе ни одна девица из наших?
- Не серчай, матушка, - отвечал Ратислав, - не смотрит моё сердце ни на одну девицу. Все они милы да пригожи, все счастья достойны, но не дам я им его. Снится мне по ночам образ милый, душе лЮбый, девица юная, совсем на наших не похожая - тонкая, белокурая, с глазами бездонными.
- Да слышала я уже о ней, не первый раз вспоминаешь, - отмахнулась хозяйка, - да пути к ней найти не можешь. - и добавила, - раз совсем юная она, так может не жена, а сестра тебе сниться? И не на наших девиц, а на тебя самого похожа - с волосами да кожей светлыми!
Удивлённо посмотрел Ратислав на матушку. Такое ему в голову не приходило.А ведь и правда, девица из снов на него самого чем-то похожа была.
- Может на самом деле сестра? - вслух проговорил он.
- Так и есть, говорю тебе, - вкрадчивым голосом продолжала Акилина, - о родных твоё сердце помнит, беспокоится, да нет их уже в Яви, лишь ты остался. И жить надо дальше, за них и за себя, род продолжать, детишек пестровать.
Долго противился Ратислав такому ходу, но когда матушка выбрала девицу, что покладиста да тиха, а главное родители у неё ушли в царство Мары, одна она осталась, дань платить нечем, как жить одной? Привела её тогда Акилина в свой дом в качестве помощницы.
Жаль молодцу стало, что пойдут о Лебедяне слухи плохие, ведь живёт она с ним в одном доме огнём не связанная. А ведь как старается, всем угождает, хозяйке не перечит, про него не забывает, с ранней зорки до вечерней мглы по дому хлопочет.
Акилина только знает, как ей обязанности давать. Все заботы на девице. И только еду сыну сама готовит.
- Я пищу заговорю, силы тебе попрошу, - говорит женщина, - не просто так тебя после хвори ратной выходила, дух в тело вернула, так и буду тебя беречь.
Ратислав не перечил, если любо матушке самой для него стол собирать, пусть так и будет.
А после еды её и правда ночами спит спокойнее, без снов тревожных, без образа сестры потерянной.
Так и согласился он огонь свадебный с девицей пройти. Стали они к обряду готовиться. Не многочисленны были свадебные месяцы после ратного похода. Мало мужчин вернулось, а отроки ещё не подросли.
Завидовали Лебедяне другие девицы, да никто из них в дом Акилины идти не хотел. А невеста лишь улыбалась скромно, да на суженого своего поглядывала, не верилось ей, что после всех бед такое счастье ей боги дали. Берёт её в жены молодец, что всех в селении милее да краше.
Стоят они перед свадебным огнём, стали первый круг обходить. Огонь нехотя дрова лuжет, языки невысоко к небу идут. Только на чувстве Лебедяны и держится. А Ратислав идёт сам не свой. Ноги его не несут, в голове туман веет.
А когда второй круг пошли - почти погас огонь, приклонились к земле языки пламени. Зашептались селяне.
- Что же боги отвергают молодых? - пронеслось на поляне.
Остановились они, Лебедяна чуть не плачет. А огонь сильнее тухнет.
- Не принимают боги ваш сговор, - сказал старейшина. - Что же мешает им связать вас? Аль клятвы перед другими имеете? Или род не пускает?
- Чиста я помыслами, - отвечает Лебедяна, - всё сердце моё суженному открыто, только он в душе моей и помыслах.
- А я не помню ничего из своей прошлой жизни, - честно сказал Ратислав, - коли есть у меня обеты перед другими или род мой не пускает меня, то пусть Лада-матушка да Сварог-батюшка рассудят.
Взмолилась тогда Лебедяны, руки белые заламывая.
- Лада-матушка, услышь меня загляни в моё сердце. Ратислав единственный, ради кого живу, кому душа моя открыта. Когда ушли мои родители, одна я по Яви бродила, да куда идти не видела, пока Ладо моего не встретила. И дорожка моя видна стала, рядом с ним она, для него живу, его беречь пущи жизни стану. Позвольте мне его женой быть.
Затрещал огонь, озаряя лица кумиров. Закачали головами селяне, девице юной сочувствуя, переглянулись старейшины, обсуждая что-то.
Налетел ветер нежданный, подул на огонь, сильнее он загорелся, не до небес, но и к земле не сильно теперь клонится.
- Коль не помнит Ратислав своего рода, поэтому он его и не поддерживает, - сказал после кратких переговоров старейшина, - потеряна связь, порвана ниточка. Дети, отцов не помнящие, будто сироты - без помощи и поддержки живут. Вот огонь и затухает, а вы двое для того встретились, чтобы друг другу в помощь быть. Идите третий круг. Идите третий круг.
Взял Ратислав Лебедяну под руку и третий круг повёл. Пламя не гасло, но и не вздымалось.
Девица продолжала шептать слова мольбы, а Акилина тяжело дышала, боясь что сорвётся задуманное ею.
Но обошли молодые третий круг и засчитали старейшины им обряд. Связали руки рушником и праздновать отпустили.
С тех пор стала Лебедяна мужа беречь да лелеять. Слова поперёк не скажет, сыновей красавцев через год приносит. Ратислав принимает всё с благодарность, жену не обижает, но видит в последние Луны, что матушка слегла и всё реже сама ему еду готовит, сон с девой юной, что раньше снилась. Смотрит она на него печально, да младенца больше не протягивает.