Когда он был очень молод, его прадед рассказывал ему и другим детям сказки о лете 17-го, когда в июле температура редко поднималась выше -57 ° C, и о том, что команда сделала для борьбы со льдом и изоляцией во время строительство АРК. Некоторые истории, такие как их приспособление к бесконечным дням, за которыми следовали, казалось бы, бесконечные ночи, или способы, которыми первоначальная команда объединилась во время миссии, были довольно скучными.
Но все дети требовали снова и снова слышать об опасном снабжении небольшой сети исследовательских станций, построенной на остатках других континентов: Килиманджаро, Эверест, Чимборасо, Ренье; смелое спасение подвергшихся тепловому удару ученых, пойманных в ловушку извергающегося Мауна-Кеа; экспедиции первых дней, корабли, выдерживающие все более хаотичную погоду, обыскивают планету в поисках оставшихся видов и собирают их для ARC.
Это казалось странным названием для массива из четырнадцати биосфер, простирающихся на километры и связанных лабиринтом трубчатых путей, больше всего напоминающих паутину. Отец Джея объяснил, что это название произошло из древней легенды, в которой говорится об огромных разрушениях, а также о восстановлении на обломках того, что осталось.
- Видите ли, это похоже на то, что мы здесь делаем, - продолжил его отец своим теплым усталым голосом. «Мы восстанавливаем, и ждем, и согреваем огонь для будущих поколений». Он остановился, чтобы нежно взглянуть вниз, и даже сейчас, четыре десятилетия спустя, воспоминания о его сморщенной погодой улыбке сжали грудь Джея. «У нас благородное дело, Джей. Прямо как Ной ». Когда он говорил, его отец становился на колени, чтобы помочь рукам юного Джея закончить особенно сложный порез животного, которого они забивали. Он никогда не любил говорить праздными руками. Он никогда не любил никакой расточительности.