Вторым доказательством благочестия народного представляют его просьбы о благословении знамен и дерев свободы; теперь во Франции каждая толпа более или менее многочисленная, каждый клуб, фабричные работники, даже дети в пансионах, никогда не делают своих прогулок без трехцветного знамени, без шумных песен и ужасных криков. Сии-то знамена и приносят, прежде всего, на благословение к Архиепископу, или главному священнику церкви (curé). Благое дело просить благословения знамени, но когда это делают по одной только моде, с шумом и песнями, как к священнику, так и обратно, когда самое знамя есть только игрушка толпы, признаюсь, в этом случае я со скорбью смотрю на подобные церемонии. Другое обыкновение сажать дерева свободы (l’arbre de la liberté) в знак освобождения Франции. Первое было посажено на Марсовом поле, второе — на площади соборной церкви Божией Матери (Notre Dame de Paris), освященное Архиепископом; затем каждый день несколько деревьев на площадях, перекрестках и везде, где только можно посадить, не препятствуя путям сообщения. Все это делается с большими пышностями: из леса несут огромное дерево с музыкой и песнями, со знаменами и стражей, берут из ближайшей церкви священников с церковной процессией и отправляются на место насаждения дерева; там главный священник читает молитву, составленную вообще для освящения всего нового, кропит место и говорит, если находит нужным и приличным, речь; затем собирают деньги для освящения дерева ночью, и оканчивают дело криками и песнями. Истинно дети эти Французы! Все, что духовенство находит выгодного в подобных церемониях, ограничивается поучениями, которые, по всей вероятности, действует на некоторые сердца. Цель, которую думает достигнуть духовенство в республике, состоит в отделении Церкви от государства, в самоуправлении Церкви без всякого влияния государства; предположение неудобоисполнимое! Однако же ему дает вес и силу то, что к выполнению его стремится не одна римско-католическая Церковь, но все вообще вероисповедания, существующие на французской земле; протестантизм действует смелее всех. Страсбургская консистория уже объявила недействительными прежние постановления государства насчет управления протестантской Церкви и, пишут, уже получила позволение от министра вероисповеданий составить новые правила, основанные на характере протестантизма, для управления этой Церкви. Желание церковной независимости простирается до того, что не хотят получать даже благодеяний от государства. Все вероисповедания хотят подавать прошение в народное собрание (Assemblée nationale) об уничтожении жалованья духовенству; много уже говорят об этом и пишут, не обошел молчанием сего предмета и орган Архиепископа Парижского, «L’Univers». А так как для церковного управления необходимо единство, то Епископы Франции хотят восстановить и ввести в обычай соборы, что прежде им было запрещено, а теперь возможно по праву свободы собрания (droit de réunion). Неизвестно, как будет смотреть на сии планы Народное Собрание; но духовенство составляет там себе сильную партию. Сначала журналы религиозные настоятельно подали мнение, что народное собрание непременно должно заключать в своем кругу депутатов из духовенства, так как в этом собрании должны иметь голос все интересы, все стороны жизни государства; потом Епископы в окружных посланиях к священникам внушали им не отказываться от избрания в депутаты. Много голосов подают в пользу лиц духовных; между прочими кандидатами имеют надежду на успех: Архиепископы: Парижский, Лионский; Епископы: Орлеанский, Монтобанский, Кимперский; Лакордер, Ламене, Кокрель —протестантский пастор, и др. Республика в короткое время своего существования уже успела сделать неприятность католической церкви: комиссар Лионский Араго рассеял общество иезуитов и других орденов; на жалобу кардинала Лионского министр вероисповеданий отвечал, что комиссар прав. В Париже явился реформатор религий Шатель, бывший священник: с 1830 года он делает свои попытки; но прежде ему приказали замолчать; теперь снова он возвысил голос. В следующем письме подробно опишу биографию веры и начала (это смесь философии и неверия) Аббе Шателя; теперь посылаю Вашему П‑ву его воззвание. А может быть, обо всем этом буду иметь честь доложить Вам лично, потому что есть слух об отправлении из Парижа нашего посольства. Господня земля! Где ни жить, одному Богу с одинаковой верностью буду служить.
Париж, 18 (30) марта 1848 г.»