На первый взгляд кажется, что Дженнифер Лоуренс находится либо в психиатрической клинике, либо на съёмках фильма ужасов: она сидит в плетёном кресле-качалке, медленно раскачиваясь, её длинные волосы отчего-то влажные. На бесцветные и пустые стены такой же пустой комнаты падает причудливая тень от лестницы за её правым плечом. Компьютер актрисы водружён на вершину горы коробок и наклонён так, чтобы её живот был вне поля зрения. Около двери слышится какое-то царапание – это её кот Френк, известный также как Фредерикс, не хочет во всём этом участвовать и отчаянно пытается выбраться.
Я говорю ей моргнуть дважды, если ей нужна помощь, и она смеётся. Актриса вместе с мужем, директором картинной галереи Куком Марони, арендуют жильё, пока строится их собственный дом в Манхэттене. Возможно, аскетизм комнаты это намеренный шаг, чтобы отбить всякое нежелательное любопытство. Лоуренс так хотела уединения, что даже недавно отказалась от любимой собаки Пиппи: папарацци рассчитывали на ежедневные прогулки супругов по Центральному парку, так что поэтому собака может теперь вдоволь гоняться за белками на ферме родителей Джен в Кентукки, а сама Лоуренс – фантазировать о жизни с пятнадцатью кошками.
«Я так нервничаю, – говорит актриса в начале нашего разговора. – Я целую вечность не давала интервью. И теперь, когда у меня появилось то, что я, очевидно, хочу защитить... – Джен скрещивает руки поверх своего мешковатого серого свитера. – Я волнуюсь за тебя. Я волнуюсь за себя. Я волнуюсь за читателей!».
После долгого перерыва Лоуренс возвращается на большие экраны в комедии Адама МакКея «Не Смотрите Наверх», в которой она и Леонардо ДиКаприо играют ученых, пытающихся убедить поляризованное общество в том, что к Земле стремится комета. Это её первая комедия, и хронометраж возвращения актрисы в лучи софитов во время беременности первенцем также практически комедийный.
К началу 2018 года Лоуренс была одной из самых высокооплачиваемых актрис в мире, лауреатом премии «Оскар», споткнувшейся на ступеньках на пути к получению награды и ещё сильнее укрепившей свой публичный имидж кинозвезды, с которой вы больше всего хотели бы выпить пива – но ей этого хватило с лихвой. Последние четыре фильма с её участием («Пассажиры», «мама!», «Красный Воробей» и двенадцатый фильм франшизы «Люди Икс: Тёмный Феникс») оказались либо кассовыми разочарованиями, либо были разгромлены критиками.
Я думаю, что всех уже тошнило от меня. Меня саму от себя тошнило. Дело дошло до того, что я ничего не могла сделать так, как надо. Если я шла по красной дорожке, то это было: «А почему бы ей не побежать?»... Думаю, что большую часть своей жизни я была угодна людям. Работа заставила меня чувствовать, будто никто не может на меня злиться: «Хорошо, я согласна, мы сделаем это. Никто не сердится». А потом я почувствовала, что достигла той точки, когда люди уже не были довольны даже просто моим существованием. И меня поразила мысль, что работа или карьера может принести душе мир и покой.
Джастин Польски, продюсер и лучшая подруга с тринадцатилетним стажем, говорит: «Протокол славы начал убивать её творческий дух, играть злые шутки с её ориентирами и личными границами. И она исчезла, что, вероятно, было самым ответственным способом защитить себя. И свою психику».
Я впервые познакомилась с Лоуренс, когда ей было 20 и она играла роль Китнисс Эвердин во франшизе «Голодные Игры». Тогда, после урока стрельбы из лука в Санта-Монике, она сказала мне, что надеется однажды поработать с Адамом МакКеем, потому что одержима его комедиями с Уиллом Ферреллом. И настолько, что в 19 лет, непосредственно перед своей первой номинацией на «Оскар», она попросила о встрече с МакКеем в его офисе и появилась там с целой папкой заметок о его фильмах. «Мне позвонили и сказали, что замечательная актриса из фильма «Зимняя Кость» хочет со мной встретиться, – вспоминает МакКей. – И она пришла, и мы, типа, целый час говорили только о «Сводных Братьях». И я подумал: «А она мне нравится. Мы с ней больные на всю голову».
Много лет назад Лоуренс также говорила мне, что знает, что хочет быть мамой. После переезда в Лос-Анджелес в возрасте пятнадцати лет, участвуя во всевозможных кастингах, она также устроилась работать няней в семью с девятимесячным ребёнком. Когда она получила роль в ситкоме, она была ужасно расстроена тем, что после того, как она услышала первые слова малышки, теперь вынужденно пропустит её первые шаги. Что ж, возможности даются дорогой ценой.
«Я не хочу никого обидеть, – сказала мне тогда Лоуренс. – Не хочу выглядеть глупо, не хочу быть пафосной стервой. Часть меня такая: «Ой, да и к чёрту». А потом, время от времени, я такая: «Боже, я неудачница». Думаешь, это пройдет, когда мне будет 30?».
Сейчас ей 31 год. За плечами у неё достаточно много фильмов, и скоро она станет матерью, хотя её чувства – кроме того, что она благодарна и взволнована – слишком священны, чтобы делиться ими с миром.
Если бы я была на каком-то ужине, и кто-то подошёл ко мне и сказал: «Боже мой, ты ждёшь ребенка», я бы, конечно, не сказала: «Ох, я не могу говорить об этом. Отойди от меня, псих!». Но каждый инстинкт в моем теле хочет защищать мою личную жизнь до конца, столько, сколько смогу. И я не хочу, чтобы кто-то вторгался в неё.
Актриса определённо хочет быть более внимательной к тому, что выбирает и что говорит, и хочет как можно меньше быть «удобной», какой бы мучительной она не находила эту практику сдержанности.
Когда я спрашиваю, использует ли она юмор, чтобы скрыть чувство уязвимости, она извиняется и уходит в уборную. «Секундочку, я обещаю ответить на вопрос!». Когда она возвращается, она смеётся и качает головой. «Я правда надеюсь, что приглушила громкость. Я всё время думала про себя: «Слышно ли там?».
Да, выстраивание личных границ будет делом трудным.
Был момент, незадолго до того, как актриса взяла перерыв, когда она была убеждена, что умрёт: это было летом 2017 года; она села на частный самолет в своём родном Луисвилле, штат Кентукки, направляясь в Нью-Йорк. («Я знаю, летая частными самолётами, я заслуживаю смерти»). Она только что закончила съёмки в проекте «мама!» – фильме ужасов библейских масштабов её тогдашнего бойфренда Даррена Аронофски, в котором её героиня (осторожно, спойлер!) сгорела заживо после того, как кишащая толпа съела её ребёнка. Во всяком случае, её собственные надпочечники были в кошмарном состоянии перед взлётом.
Оказавшись в воздухе, они услышали громкий шум, и с давлением воздуха в салоне что-то пошло не так. Другого пассажира, сына доктора из Луисвилля, предоставившего самолёт Лоуренс и двум её братьям, вызвали в кабину пилотов. На нём лица не было, когда он вернулся с новостями о том, что один из двух двигателей вышел из строя, однако подчеркнул, что они всё ещё могут совершить безопасную аварийную посадку только с одним. Затем воцарилась тишина, и Лоуренс поняла, что самолёт сломался окончательно. «Всё, что от меня осталось сидеть там – это мой скелет», – вспоминает Джен. Они потеряли второй двигатель.
Она слышала, как лязгала кабина, пока самолёт стремительно терял высоту. «Ещё чуть-чуть – и мы все бы умерли. Я мысленно начала оставлять маленькое голосовое сообщение своей семье, знаешь, типа «Я прожила прекрасную жизнь, мне так жаль».
Я прерываю её, чтобы поинтересоваться о том, о чём она тогда сожалела.
«Я просто чувствовала себя виноватой, – отвечает Лоуренс. – Все были бы сильно потрясены. И, Боже, Пиппи у меня на коленях – вот это было самое худшее. Маленькое существо, которое не просило быть частью всего этого кошмара». Она увидела внизу взлётно-посадочную полосу, на которой стояли пожарные машины и машины скорой помощи. «Я начала молиться. Не конкретному Богу, с которым я выросла, потому что он был пугающим и очень осуждающим парнем. Но я подумала, Боже мой, может, мы переживём это? Я буду пострадавшей с ожогами, это будет больно, но, может, мы будем жить». Она делает паузу и шутит: «Пожалуйста, Господь Иисус Христос, позволь мне сохранить волосы. Пожалуйста, не позволяй мне остаться лысой».
Самолёт сильно ударился о взлётно-посадочную полосу города Баффало, отскочил в воздух, а затем снова врезался в землю. Спасательные бригады взломали дверь кабины самолёта, и пассажиры, и экипаж, все плакавшие и обнимавшиеся, остались физически невредимыми. Сразу после этого Лоуренс, обезболившись очень большой дозой таблеток и несколькими мини-бутылками рома, пришлось пересесть на другой самолёт.
Чушь, когда люди говорят: «Всё, что нас не убивает, делает нас сильнее». Это сделало меня намного слабее. Летать ужасно страшно, а я должна летать постоянно.
На этом стресс не закончился. В 2014 году хакеры iCloud распространили в Интернете личные фотографии обнажённой актрисы, предоставив возможность каждому токсичному человеку с клавиатурой взглянуть на них. Это было бесчеловечно. «Любой может посмотреть на моё голое тело без моего согласия в любое время дня. Кто-то во Франции только что опять опубликовал те фотографии. Моя травма будет вечной. Ты когда-нибудь хотела стать актрисой?», – спрашивает она у меня с дрожащей ухмылкой.
Конечно, это суровая и чреватая неприятными последствиями индустрия для женщин. В разгар движения «MeToo» в ходатайстве 2018 года об отклонении обвинений, выдвинутых против Харви Вайнштейна шестью женщинами, его адвокаты утверждали, цитируя Лоуренс вне контекста, что Вайнштейн «был только добр ко мне». Рот актрисы кривится, когда я произношу его имя: «Типа, да как же он мог быть насильником, да?». В отдельном иске неназванная актриса утверждала и то, что Вайнштейн подвергал её сексуальному насилию, и то, что он солгал, сказав: «Я переспал с Дженнифер Лоуренс и смотрю, где же она – а она только что получила «Оскар».
Жертвами Харви стали женщины, которые считали, что он собирается им помочь. К счастью, к тому времени, когда я столкнулась с Харви по работе, я уже собиралась выиграть премию «Оскар». Поэтому я избежала этой конкретной ситуации. Конечно, я женщина в профессиональном мире. И я не прошла весь свой карьерный путь, встречая исключительно приличных мужчин. Но, да, это прекрасный пример того, как скорое получение славы и власти спасло меня.
Перед тем как взять перерыв, Лоуренс считала герметичные пределы съёмочных площадок безопасными по сравнению с непредсказуемыми опасностями реального мира.
Внимание было настолько пристальным и экстремальным, что, причудливым образом, съёмки стали своего рода великим побегом. Все относятся к тебе нормально. Не так, конечно, что ты приходишь в гримёрку и люди такие: «Боже мой!». Но ты выгораешь. В конце концов мне приходилось спрашивать себя: «Я говорю «да», потому что я хочу пойти на работу завтра? Или я делаю это, потому что хочу сняться в этом фильме?».
Оставив работу, Джен стала вставать гораздо позже, тусоваться с друзьями – в том же самом узком кругу друзей, который у неё был до того, как она стала знаменитой. Она стала активным членом совета антикоррупционной кампании RepresentUs.
Жизнь Лоуренс стала проще настолько, насколько даже она сама не считала возможным. «Со времён «Голодных Игр» у меня был телохранитель на случай, если я зайду в ресторан, и все такие: «О, Боже!». Это только ради собственного спокойствия, – подчёркивает актриса. – Но, Господи, это так ужасно! – говорит она, смеясь. – Когда я начала встречаться с моим теперь уже мужем, мне было так неловко привести с собой телохранителя на свидание. В смысле, насколько это было бы унизительно? Так что я не стала этого делать, и это заставило меня сильно нервничать в первые несколько раз, но оказалось, что это совершенно нормально. Я поняла, что можно гораздо лучше уединиться, если... – она делает паузу и перефразирует. – Я не знаю, безопасно ли об этом говорить. Со мной охрана постоянно. Двадцать четыре часа в сутки. И пистолет!».
В 2018 году Лоуренс и её давняя подруга Польски, создали продюсерскую компанию «Excellent Cadaver». Название отсылает нас к старомодному термину, означающему «нападение мафии на знаменитость». Лоуренс объясняет, что она выбрала его, потому что «у него немного тревожное послевкусие». «Это не похоже на «Цветочные Фильмы (Flower Films)» Дрю Бэрримор, – говорит она, смеясь. – Итак, «Ослиное дерьмо» (согласно словарю сленга, «любой фильм, созданный Джейсоном Фридбергом и Адамом Зельтцером» – прим. пер.), «Зомби-насильники», «Верблюжий жир»... Когда я спрашиваю её, в каком типе историй в «Excellent Cadaver» не заинтересованы, актриса говорит: «Ну, это трудный вопрос, потому что если я отвечу честно, то останусь без работы. Разве у нас не достаточно историй о белых женщинах?».
Какой бы правда ни была, компания недавно заключила сделку на байопик о суперагенте Сью Менгерс, режиссёром которого станет итальянский мастер Паоло Соррентино («Молодой Папа»).
Также есть ещё один проект «Red, White and Water» с Лоуренс в главной роли и театральным режиссёром Лилой Нойгебауэр в режиссёрском кресле – там Лоуренс играет американскую женщину-солдата с черепно-мозговой травмой, возвращающуюся домой к неопределённой жизни. «Очень маленькая, относительно абстрактная роль с режиссёром-новичком-в-кино да ещё и после перерыва? – подытоживает Польски. – Это определённо не то возвращение, которого многие ожидают. В команде Джен не было обстоятельного обсуждения. Она глубоко верила в произведение, она глубоко верила в Лилу, и три месяца спустя мы уже плавились в Новом Орлеане».
Несколько лет назад Джоди Фостер поделилась с Лоуренс мудростью, которая гласила: «В какой-то момент, когда ты станешь старше, ты оглянешься назад и увидишь закономерность. Увидишь, почему ты снималась в фильмах в определённое время своей жизни». Лоуренс была помолвлена, когда фильм под руководством Лилы Нойгебауэр перешёл в стадию производства.
Сценарий этого фильма говорил со мной как с кем-то, кто исцелился от невидимых глазу травм и входил в мир, который был здоровее и лучше, но страшнее. Оставаться тяжело. Страшно, когда ты привык уходить.
Производство было приостановлено из-за подготовки к свадьбе Лоуренс и не могло возобновиться в течение двух лет из-за всем известной пандемии COVID-19. Так что актриса вернулась, чтобы закончить съёмки, уже как счастливая замужняя женщина, или, как она сама выразилась: «Я вернулась с лучшей перспективой на то, чтобы остаться» (фильм ожидается в прокате в 2022 году).
Перед ответом на вопрос, что ей нравится в её браке, Лоуренс делает паузу, чтобы решить, чем она готова поделиться. «Мне очень нравится ходить с ним в продуктовый магазин, – говорит она. – Я не знаю, почему, но это наполняет меня большой радостью. Думаю, это потому, что это же почти метафора брака. «Так, у нас есть список. Вот то, что нам нужно. Давай сделаем это вместе!». И я всегда беру какой-нибудь из журналов о кулинарии, типа «Здоровая еда за 15 минут», и он всегда смотрит на меня этим взглядом, говорящим: «Тебе же это не пригодится. Когда ты это будешь готовить?». И я говорю: «Пригодится! Во вторник!». И он всегда прав, я так и не готовлю».
Я вижу у Лоуренс белую бутылку с водой, покрытую стикерами из её любимого фильма «Реинкарнация», включая один с испуганной Тони Коллетт, которая играет там главную героиню. Джен носит на шее три подарка от мужа: обручальное кольцо на цепочке, жемчужное ожерелье и бриллиантовое ожерелье, которое Марони подарил ей на её тридцатилетие. Он подсунул его в печатное издание сценария «Реинкарнация», где оно лежало на глянцевом изображении отрубленной головы персонажа на обочине дороги, кишащей муравьями. «Это было так мило», – со счастливым вздохом говорит актриса. Действительно говорят – на каждый горшок найдется своя крышка.
В начале фильма «Не Смотрите Наверх» кандидат наук в области астрономии (Лоуренс) обнаруживает комету звёздной величины, убивающую планеты. У её персонажа, Кейт, рыжие волосы, двойной пирсинг носа, вкус в практичных свитерах и неспособность играть по правилам с коррумпированными политиками (в частности, с президентом-Сделаем-Америку-снова-великой! (Мэрил Стрип), её болтающим без умолку сыном (Джона Хилл) и бездушными, одержимыми рейтингами СМИ). «Красивый астроном, возвращайтесь в любое время, – говорит телеведущая (Кейт Бланшетт) доктору Минди (ДиКаприо) после того, как учёные попытались забить тревогу на популярном утреннем шоу, прежде чем сморщиться в сторону Кейт. – Но кричащая девушка – не так часто».
«Ни у кого нет более красивого гнева, чем у Джен, – говорит МакКей. – Когда она раскрывается, это настоящее зрелище. Вспомните её в «Мой Парень – Псих», да в чём угодно». После его последних двух фильмов о коррумпированных белых – «Игра На Понижение» и «Власть» – МакКей хотел написать сценарий, частично построенный вокруг способности Лоуренс к честной ярости. «Её персонаж вылился из меня. Я просто представил Джен, и я точно знал, что она скажет... Она не станет играть по их правилам. И, конечно, её пригвоздят к позорному столбу за это, и это будет душераздирающим, но она никогда не будет играть по чьим-либо правилам».
ДиКаприо называет Лоуренс «одной из самых талантливых современных актрис», добавляя, «способность Джен импровизировать и быть всегда настолько в моменте просто удивительна». Лоуренс говорит, что недавно отправила своему другу-активисту по климату текст со ссылкой на новостной сюжет о том, как ядерный синтез может затормозить глобальное потепление. «Но он довольно быстро поставил на нём крест». На съёмках Лоуренс шутила со своим коллегой об их детских актёрских историях: «Типа, когда он пошёл что-то поесть, я крикнула: «Оно окрашено!». Нам всегда так говорили: «Не ешь это. Оно окрашено». Они не хотели, чтобы юные актёры ели реквизит. «Только когда вы становитесь старше, то, наконец, узнаёте, что не было никакого «Окрашено!».
Лоуренс говорит, что у неё была одна реальная цель на съёмках: «Больше всего я не хотела раздражать или каким-то образом беспокоить Мэрил Стрип. Это мой худший кошмар. Так что я буду говорить только в том случае, если говорит кто-то ещё, и я буду наименее надоедливым и раздражающим человеком в комнате». МакКей вспоминает: «Лоуренс так и говорила: «Я буду вести себя тихо, я буду молчать». Мэрил Стрип появлялась на площадке, и Джен приходила ко мне, будто ей двенадцать лет, и спрашивала: «Что мне говорить? Что мне делать?». Но Стрип сразу же вытащила её на свою орбиту, показав Джен списки домов Zillow (американская компания по продаже недвижимости – прим. пер.). «А теперь я бы сказала, что она мой лучший друг», – шутит Лоуренс.
Язвительная комедийность «Не Смотрите Наверх» происходит из весьма узнаваемого посыла МакКея про наше поляризованное общество. В фильме ультраправые настаивают на том, что вся эта кометная истерия – подстрекательство и паникёрство; левые же в состоянии самодовольной и импотентной паники надеются на крупные события, например, такие, как «Последний концерт ради спасения мира». В фильме также есть сцена, когда героиня Лоуренс приходит к своим родителям: «Мы с твоим отцом поддерживаем то, что принесёт с собой комета», – говорит её мать. Хорошие новости для отчаявшейся героини Лоуренс заключаются в том, что ей приходится целоваться с уличным панком Тимоти Шаламе. «Это было бы намного приятнее, – говорит актриса, – если бы вы не видели стареющую себя рядом с 17-летним подростком в кадре на вашем совместном среднем плане, а он, к тому же, насквозь мокрый и весит 45 кг. Я никогда в жизни не чувствовала себя жирнее и старше!».
В ноябре 2020 года актриса поделилась редким видео, в котором она бежит в пижамных штанах по Бостон-стрит, на которой она жила во время съёмок, крича от радости о победе Джо Байдена. А она была воспитана богобоязненной республиканкой консервативными родителями из Кентукки и культурой штата во главе с лидером сенатского меньшинства Митчем МакКоннеллом. Я спрашиваю её, простили ли родители свою дочь за её «либеральное голливудское «Я». «Я не знаю, – говорит она. – Правда не знаю». Простила ли она свои корни? «Да, типа... Нет, были определённые вещи, в президентстве Трампа, и есть определённые вещи, которые произошли за последние пять лет, и они непростительны. И это было дико. Дико не соглашаться с тем, с чем вы думали, что никогда... ну, мы не сможем не согласиться с этим в 2021 году. Превосходство белых. Нападение на Капитолий. Нацисты – плохие парни. Или просто – наука. Я не знаю».
Увидят ли родители новый фильм с её участием? «Да».
Стали бы они его смотреть, если бы её там не было? «Да», – говорит она и заговорщицки подмигивает.
Я говорю ей, что, как человек, который живет в Техасе, я понимаю её противоречивые чувства к политике родного штата. «Ну, – говорит Джен, – если тебе когда-нибудь понадобится шма-шморшн (shma-shmortion – аборт, прим. пер.), ты можешь приехать ко мне». Мы обе смеёмся, и она прикрывает рот рукой: «Теперь мне как-то стрёмно».
Один момент о фильме «Не Смотрите Наверх» глубоко меня поражает: я упоминаю тот факт, что её имя появляется первым во вступительных титрах, за полсекунды до появления «Леонардо ДиКаприо». Она довольно улыбается: «Я была номером один в списке звонков, так что»... И я не могу не спросить: «Ты нормально к этому относишься?».
«К тому, что была «номером один» в списке звонков? Да. И я подумала, что [титры] должны это отражать. И Лео был очень любезен. Думаю, что у нас было что-то типа «Лаверна и Ширли» («Лаверна и Ширли» считается первым сериалом, который был направлен на защиту прав женщин, а также единственной программой о независимости женщин в пятидесятые годы – прим. пер.). Но, я понимаю, типа: «А что, если бы всё это было по-другому?».
Есть что-то вдохновляющее в женщине-профессионале, знающей себе цену. Она указывает на пример Скарлетт Йоханссон и ситуацию с прокатом «Чёрной Вдовы». «Я считаю, что это очень смело, – говорит Лоуренс – Если две стороны обсуждают, с какими условиями фильм выйдет в прокат, а потом оказывается, что одна из сторон на это не соглашалась, то это несправедливо. Она тоже участвовала! Благодаря ей, в том числе, идея о фильме нашла своё воплощение в реальности».
Польски говорит мне, что самоирония и юмор Лоуренс – это «её достоинство, которое перевешивает все недостатки, и её суперсила. В социальном контексте её самоирония нравится людям. В профессиональном контексте это приводит к недооценке её способностей. Мужчины-руководители не ожидают, что актриса может вникать в каждое слово сделки и внимательно её исследовать. «А сучка-то смекает».
После первой части нашего интервью я узнаю, что Лоуренс заплатили за роль в фильме 25 миллионов долларов по сравнению с 30 миллионами, которые получил ДиКаприо. Другими словами, актриса получила 83 цента, а актёр – доллар. Эти цифры поразительно соответствуют данным Бюро трудовой статистики, которые показали, что годовой заработок женщин, работающих полный рабочий день, в 2020 году составил 82,3 процента от мужского. Этот разрыв трагически больше для цветных женщин в Голливуде и за его пределами.
Во время нашего следующего разговора, я отмечаю горькую иронию того, что она получает меньше, чем человек, который ниже её в списке звонков. «Да, я тоже это видела, – говорит она, тщательно подбирая слова. – Слушай, Лео приносит больше кассовых сборов, чем я. Мне очень повезло, и я довольна своим контрактом. Но в других ситуациях то, что я видела – и я уверена, что другие женщины на рынке труда видели тоже – это то, что крайне неудобно просить о равной оплате труда. И если ты ставишь под сомнение то, что кажется неравным, тебе говорят, что это не гендерное неравенство, но они сами не могут сказать тебе точно, что это».
Но кое-что приносит Дженнифер Лоуренс радость в последнее время: осень в Нью-Йорке – город снова открывается («Иметь возможность снова заказать Uber, не опасаясь, что заразишь всю свою семью и умрёшь»); тыквенный хлеб, который она испекла вчера и вовремя вытащила из духовки, чтобы центр остался клейким и мягким; спортивные видео и видео с сельскохозяйственными животными в TikTok (через несколько дней после нашего интервью она прислала мне видео со щенком золотистого ретривера и лошадью, написав: «Я имела в виду...»); игра Дженнифер Кулидж в «Белом Лотосе»; «Настоящие Домохозяйки» на Bravo TV. «Что думаешь о том, чтобы муж Кэндис был её менеджером? Хм, это не здоровая динамика». Слышится стук двери, и Джен смеётся. «А что, если Кук зайдёт сюда и скажет: «Хочу быть твоим менеджером!».
Лоуренс могла бы написать диссертацию о завораживающей токсичности домохозяйки из Солт-Лейк-Сити Джен Шах. «У неё самый сильный случай расстройства личности, который я когда-либо видела в своей жизни, – говорит актриса.
Знаешь таких людей, которые никогда не берут на себя ответственность, и ты им почти завидуешь? Полное отсутствие ответственности, отсутствие стыда. Типа, «Да как ты смеешь?». Я лично лежу в постели беспокоясь о том, что случайно может ранить чьи-то чувства, обо всём беспокоюсь. Наверное, поэтому у меня так сильно от этого пригорает.
Лоуренс волновалась и перед этим интервью. Ей было неловко не хотеть больше говорить о своём ребёнке. И о муже. И о будущем, которое они надеются построить вместе. «У меня была идея просто сделать интервью не для печати». В начале нашего разговора я сказала ей, что у неё будто пистолет к голове приставлен. «Боже мой, мне так жаль», – ответила она.
В «Не Смотрите Наверх» есть сцена, где паникующий учёный ДиКаприо умоляет репортёра серьёзно отнестись к необходимости фактического взаимодействия друг с другом. «Мы не всегда должны быть умными, обаятельными или приятными! – говорит он. – Иногда нам нужно уметь говорить друг с другом и вести честный разговор».
Итак, я говорю Лоуренс, что она имеет право на личные границы. Пусть они хорошо служат ей и её семье.
Лоуренс снова нужно отлучиться в туалет. На этот раз она помнит, что должна приглушить громкость. Она улыбается, что-то произносит, и я уже не слышу, что именно, и показывает мне два больших пальца вверх, прежде чем выйти из поля зрения.
По материалам ресурса Vanity Fair.
