Авинов бросился на землю, и в ту же секунду загрохотала пара
«льюисов». Толстые чёрные трубы пулемётов расцветились дрожащими
«розочками» огня. Струи пуль секли строй красногвардейцев – фигуры в
тужурках ломались в поясе, выгибались, падали, корчились, двое или трое
попытались открыть огонь, но хлёсткие очереди выбивали жизнь из
задёргавшихся тел.
Шоффэр грузовика вылез из брезентовой кабины, пополз на карачках,
но и его достали раскалённые, увесистые кусочки металла – впились,
изорвали спину, лишили жизни.
«Льюисы» смолкли, и упала тишина. Ошеломлённый, оглушённый
Кирилл поднялся, тщательно отряхивая брюки. Он отряхивал их и
отряхивал, пока полностью не пришёл в себя. А текинцы, как ни в чём не
бывало, уже обыскивали трупы, вырывали винтовки из скрюченных
пальцев, выворачивали карманы.
Подошёл Томин, бледный, но спокойный.
– Ктото сдал нас, – выцедил он, – ещё в Быхове.
– Революционной сволоты везде хватает… – пробурчал Матвей,
показываясь в дверях корабля.
– Улетайте отсюда, – сказал Кирилл авиаторам, – и поскорее. Где
сейчас эскадра?
В Виннице? Вот, туда и махните. Скоро здесь станет
жарко. Очень жарко.
Штабскапитан серьёзно кивнул и отдал честь.
– Удачи, поручик.
Авинов молча козырнул в ответ, благо фуражка была при нём. Шинель
он оставил в Быхове, а взамен генеральские жёны облачили Кирилла в
чёрную курткукожанку – вылитый комиссар получился.
Авиаторы заметались, спеша заправить бензобаки, а корниловец
побежал к грузовику, перескакивая через окровавленные тела.
Запекшейся крови и розовых костей он насмотрелся на фронте, но здесь, на траве
аэродрома, растерзанная плоть смотрелась дико, противу всех заповедей.
«Сами виноваты! – озлился Авинов. – Первыми начали!»
Он запрыгнул на место водителя и завёл мотор.
– Махмуд! Эй! Все в кузов!
Текинцы с готовностью полезли в кузов «шайтанарбы» – что им
какоето авто после прогулки в поднебесье? Вооружённые трофейными
винтовками, бойцы здорово походили на прежних
пассажировкрасногвардейцев, разве что изрядно осмуглённых.
– Сердар! – окликнул командира Махмуд. – А тут водка! Один… два…
три ящика!
– Много не пей! – натужно пошутил Кирилл.
Он тронул с места и порулил мимо трибун, пока не выбрался к
Коломяжскому шоссе.
…На Галерную Авинов подъехал в третьем часу дня. Генерал
Алексеев поселился в общежитии московских общественных деятелей как
член Предпарламента – замечательное прикрытие.
Искать его высокопревосходительство не пришлось – отставной
генерал вышел сам. С тросточкой, в пальто и шляпе он стал неузнаваем.
Оглядев текинцев, Алексеев бегло улыбнулся.
– Садитесь, Михаил Васильевич, – Кирилл похлопал по сиденью
рядом.
Покряхтывая, генерал взобрался и заворчал:
– Как на облучок садишься…
– Куда едем? – поинтересовался Авинов, трогая с места.
– Есть тут один заводец. Паровозостроительный. Езжайте прямо, я
покажу дорогу…
Корниловец покосился на генераладъютанта. Тому наверняка были
любопытны новости из Быхова, но лицо Алексеева было спокойно и
безмятежно, будто и не сжигало его нетерпение.
– Генералы высказались за уход на Дон, – заговорил Кирилл и передал
в подробностях разговоры в кельекамере и в трапезнойстоловой.