Анатолий Степанович Муравлев
Жители Алтайского края стали прототипами целой плеяды героев Второй мировой войны: памятников «Алёша» — в Болгарии, «Родина-мать» — в Волгограде; художественного прообраза Василия Тёркина и героев фильмов «Четыре танкиста и собака» и «Чистое небо».
Один из самых известных литературных героев войны, созданный талантом Александра Твардовского, безусловно, является Василий Тёркин. Образ этот, как неоднократно подчеркивал поэт, — собирательный. А вот художественный облик рисовали с тёзки героя — Василия Глотова, уроженца села Прыганка Крутихинского района.
Вот что он сообщал о себе по просьбе ребят из местной школы через много-много лет: «Первый класс я закончил в Прыганке. В первые годы Советской власти все Глотовы вступили в коммуну «Лев» и выехали в лога за двадцать, а может, за тридцать километров от Прыганки. После там образовывается посёлок Лев, а ещё позднее жители его разъехались по разным колхозам Алтайского края. Из этого посёлка я ушёл учиться в город Камень, в ФЗУ (фабрично-заводское училище – А.М.), а потом — в Красную армию, где служил, продолжил учёбу, прошёл путь от рядового солдата до подполковника запаса.
В члены Союза советских писателей был принят в 1939 году. Живу во Львове, в Прыганке я не был уже много лет».
В том же письме Василий Глотов отмечал: «...Если у вас есть книга А. Твардовского, обратите внимание на портрет Василия Тёркина. Орест Верейский рисовал этот портрет с меня в боях под Москвой».
Сам Орест Верейский в одном из очерков вспоминал, что Александр Твар-довский попросил его проиллюстрировать «Книгу про бойца». Тому хотелось открыть книгу портретом Василия Тёркина, уже полюбившегося фронтовикам. Но солдаты, с которых художник пытался рисовать с натуры героя войны, не очень нравились ему.
Они были чем-то похожи на Тёркина: улыбкой, весёлым прищуром глаз, лицом, но Верейский всё искал иной, более точный, как он представлял себе, типаж.
Однажды в редакцию фронтовой газеты приехал из армейской газеты Василий Иванович Глотов, намеревавшийся почитать Твардовскому сочинённые им стихи — известный поэт уже был знаком с его творчеством. «С пронзившим меня радостным чувством я вдруг узнал Тёркина в Василии Глотове, — вспоминал Орест Верейский. — Я бросился к Александру Трифоновичу со своим открытием. Он сначала удивленно вскинул брови, потом попросил меня для начала нарисовать Глотова.
Идея «попробоваться» на образ Тёркина показалась Глотову забавной. Когда я рисовал его, он хитро прищуривался, расплывался в улыбке, что делало его ещё больше похожим на Тёркина, каким я себе его представлял.
Я нарисовал его в профиль и анфас, в три четверти, с опущенной головой. Показал рисунки Твардовскому. Александр Трифонович сказал: «Да!»
С тех пор он никогда не допускал ни малейшей попытки изобразить Тёркина другим. Все мои прежние поиски тёркинских примет не пропали даром, я аккумулировал их, рисуя того Тёркина, основой которого стал Глотов».
Александр Твардовский любил бывать в армейской газете у Василия Глотова. Вместе выезжали на передовую, ночевали, укрывшись одной шинелью. Известный поэт любил наблюдать, как его алтайский знакомый колет дрова, играет на гармошке, поёт частушки.
Возможно, какие-то сцены его знаменитого «Тёркина» тоже списаны с натуры? Ведь это поэт первым, ещё до художника, подметил в своём герое истинно русские черты: его святость, и одновременно грешность, серьёзность и смешливость, смекалистость и напускную простоту, обаятельность, перемешанную с некрасивостью.
И Василий Глотов, который служил «моделью» для портрета Тёркина — личность действительно незаурядная, колоритная, вышедшая из глубин народной жизни. Он также как и его тёзка, был деревенским, смекалистым, расторопным, не терявшим бодрости духа русским человеком.
Александр Твардовский помог начинающему поэту напечатать стихи в газете «Красноармейская правда». А во время одной из их встреч Александр Трифонович подписал первое издание «Книги про бойца», вышедшее в Смоленске. На титульном листе написал: «Василию Ивановичу Глотову, близкому родственнику Василия Тёркина, моему дорогому товарищу по войне. А. Твардовский. 1945 год. Замок Галинген. Пруссия».
Эта книга бережно хранится в семейной библиотеке Глотовых во Львове. Так же как и последний подарок поэта— оттиск портрета Тёркина с кратким письмецом: «Дорогой Василий Иванович! Поздравляю тебя с 50-летием нашей армии от себя и от имени солдата, чьим изображением он, между прочим, обязан твоей ряшке».
На обороте приписка: «Автор пусть его стареет, пусть не старится перо».
На Смоленщине сооружён памятник: автор «Книги про бойца», сидя на брёвнышке, разговаривает со своим героем.
Глотов-Тёркин написал в 1971 году:
"Тоскую я, ушёл ты, дорогой! Немало дел ещё в двадцатом веке. О буднях, о боях, о человеке Не скажет так уже никто другой!"
После окончания войны, Василий Глотов занимался литературным трудом, издал более 30 поэтических сборников, а также повести «Его вина», «Песня степи», «Наедине с совестью», «Сильнее страха». «Мой путь лежал от батрака до подполковника запаса», – писал наш земляк в одном из своих стихотворений.
Его, в роли Тёркина, рисовали и другие художники. Например, Юрий Непринцев в картине «Отдых после боя».
Собственный корреспондент газеты «Алтайская правда» Иван Микуров несколько лет назад публиковал заметку о земляке. Он выяснил, что в Прыганке и сегодня живут дальние родственники Василия Глотова, которые его не знают и не помнят. А вот некоторые другие его земляки вспоминают, что он приезжал в Прыганку.
Предыдущая часть: