Читали ли вы "Отверженных", Виктора Гюго? Как звали персонажа, которому вы сочувствовали более всего? Меня всегда печалила судьба Жана Вальжана.
Одним из прототипов героя стал каторжник Пьер Морен. В 1801 году Пьера приговорили на пять лет каторги за украденный кусок хлеба. Лишь один человек помог каторжнику после освобождения: предоставил приют, а потом дал рекомендацию на работу. Это был епископ города Диня, монсеньор де Миоллис. Пьер полностью оправдал его доверие: он стал храбрым солдатом и отдал свою жизнь в битве при Ватерлоо. Помимо Пьера Морена исследователи также называют Франсуа Видбка, шефа уголовной полиции Парижа, в прошлом каторжника. Именно с Видоком произошел описанный в романе случаи спасения Жаном Вальжаном. старого Фошлевана из-под опрокинувшейся повозки.
Романтика с большой дороги
Сможете ли вы навскидку назвать пару-тройку персонажей со схожей судьбой? Жан Вальжан неразрывно связан с образом дороги: странствия его не авантюрны, а вынужденны, это - бегство. Часто встречающийся в библейских сюжетах мотив бегства героя в романе Гюго разрастается и превращается в определяющий. Жана Вальжана прежде всего «бегущий», а точнее, «убегающий человек».
Жан Вальжан неоднократно бежал с каторги. Его побеги увеличивали срок осуждения с пяти до девятнадцати лет. Подумать только, девятнадцать лет за булку хлеба. Вся его история - бегство от общества, которому он еще на каторге выносит приговор. К несчастью, именно этой общественной морали он сам будет вынужден подчиниться. Как романтический герой, он часто меняет имена, искусно маскируясь. Да так, что даже искушенный читатель не всегда угадывает его в новом облике среди персонажей густонаселенного романа. Несмотря на разные имена-маски, его подлинное имя одно - то самое, под которым он и вошел в культуру, - даже не Ж.В., а некое «Жанвальжан», как будто имя и фамилия слились в единое имя собственное.
Как повлияли на него 19 лет прожитых без имени, под номером 24601?
Эти цифры заменили каторжнику имя. Мы видим, в кого Жан альжан превратился за это время - в осторожного, хитроумного, ловкого, но прежде всего мыслящего, благородного, духовно развитого человека. Логика развития образа этого героя безупречна, нет ничего искусственного в его трансформации. Эволюцию его самосознания определяют два человека. Во-первых, это епископ Мириэль (модификация реального епископа Миоллиса), приютивший всеми гонимого Ж.В. Когда же его поймали с поличным - похищенным у епископа столовым серебром, - тот не только подтвердил, что это подарок, но и присовокупил к нему «забытые» Ж.В. подсвечники со словами:
«Ж.В., брат мой! Вы более не принадлежите злу, вы принадлежите добру. Я покупаю у вас вашу душу. Я отнимаю ее у черных мыслей и духа тьмы и передаю ее Богу».
Великодушие, скромность и бескорыстие епископа Мириэля по сути дела становятся сутью личности Жана Вальжана. Однако прежде автор вводит характерный эпизод: потрясенный добротой епископа, определившей всю его жизнь, Ж.В. почти сразу, едва расставшись с ним, отбирает монетку у маленького савояра «малыша Жерве». Проступок, совершенный автоматически, по инерции, как будто не им, уже просветленным, а тем прежним, ожесточенным каторжником, каким он был до встречи с епископом. Опомнившись, он так и не сумел найти напуганного и обиженного им ребенка. Образы сгинувших племянников и малыша Жерве определили для Ж.В. необходимость служения Ребенку - может быть, именно поэтому он так предан потом Козетте.
Добро и зло
Судьбу «бегущего человека» во многом определил сыщик Жавер. Он явно знает о герое все дурное, игнурируя хорошее. Жавер неотступно следует за каторжником. Несвобода Ж.В. от Жавера двойственна: сыщик не только заставляет его скрываться, но определенным образом деформирует его внутреннюю жизнь. Послушное орудие несправедливого закона, Жавер парадоксальным образом оказывает на Ж.В. нравственное влияние. Ж.В. сам становится носителем общественной морали, лицемерно отторгающей от себя «оступившихся», считая себя таковым. При этом сам Жавер оказывается объектом облагораживающего воздействия Ж.В.: он отпускает его на свободу, а сам кончает с собой. Трагическим образом два человека, которые обязаны жизнью Ж.В., - Козетта и ее возлюбленный Мариус Понмерси - не способны его оценить в силу собственной душевной ограниченности. Но Ж.В. выше того, чтобы ждать достойного отзвука своему бескорыстию. В конце романа, получив наконец не только долгожданную свободу, но и признание раскаявшегося Мариуса и нежность Козетты, он умирает, сам себя «не простив». Умирает не от старости (ему немногим больше шестидесяти), даже не от болезни, а от внутреннего одиночества, на которое сам себя стоически обрек.