Шарангская хохлома, пожалуй, наименее известный вариант знаменитого русского промысла. О ее существовании сейчас напоминают разве что этикетки в музеях и на аукционах, где в качестве места производства изделия указана Шарангская художественная фабрика.
Текст и фото: Алексей Макеев
Я отправился в самый дальний угол Нижегородской области, в рабочий поселок Шаранга, чтобы узнать о судьбе некогда популярной росписи. Представление получил двоякое: с одной стороны, в строгом смысле хохломой здесь давно не занимаются. С другой – шарангская хохлома живет и развивается... в детском творчестве. И все благодаря энтузиазму и творческому вдохновению Александры Аркадьевны Ануфриевой, стоявшей у истоков появления хохломы в Шаранге.
История шарангской росписи началась на Красногорском деревообрабатывающем участке. Само предприятие было образовано в 1930 году на хуторе, впоследствии названном «Красная Горка». Спустя 38 лет завод перевели в Шарангу, где и взялись за декоративный промысел. Поначалу небольшой художественный цех располагался в здании проходной местного завода. Но цех разрастался, и в итоге само предприятие переименовали в «Шарангский завод сувениров». В 1973 году завод стал филиалом Семеновского производственно-художественного объединения «Хохломская роспись» (см.: «Русский мир.ru» №7 за 2016 год, статья «Великое наследие ложкарей». – Прим. ред.). Александра Ануфриева пришла на завод в 1975 году 16-летней девушкой.
«ПРОЧАЯ» РОСПИСЬ И «АЛЮМИНИЕВЫЕ» ЛОЖКИ
Дом детского творчества – одно из немногих исторических зданий Шаранги. И в образовательном плане – наследственное: до революции 1917 года в нем размещалась церковно-приходская школа. Здесь мы и встретились с создательницей шарангской хохломы.
Собственно хохломой в первые годы шарангский филиал не занимался. Делали матрешку, сувенирную посуду, карандашницы. Рисовали анилиновыми красителями на воде, изделия грунтовались крахмалом, покрывались масляным лаком. На фабрике это называлось «прочей» росписью. На встречу Александра Аркадьевна принесла редчайшие изделия той «прочей» росписи – салфетницу и карандашницу.
– Мы использовали холодную обработку изделий, – рассказывает Александра Аркадьевна, – а для хохломы нужна горячая обработка лака, чтобы роспись стала именно «золотой». А главное – самой хохломской росписи нужно было учиться. Началось с того, что нам привезли «алюминиевые» ложки! Мы смеялись, не понимали, что это деревянные заготовки, загрунтованные специально под хохлому. Из Семенова приехали две художницы-наставницы, одна из них – Елизавета Владимировна Яковлева, заслуженный художник СССР. Учиться было очень трудно. В росписи хохломы используют специальные кисти, самодельные, из беличьего хвостика. Кисти тончайшие, держать их нужно особым хватом, тремя пальцами, – так кисть свободно поворачивается во все стороны, удобно рисовать завитки, вести извивающуюся линию стебля. Привыкали к масляной краске – она такая тяжелая и пахнет сильно.
ПЕТУШОК С КОРОБКИ ДРАЖЕ
Александра Ануфриева родилась в 1957 году в деревне Малое Гусево Шарангского района. В 13 лет переехала в село Роженцово вместе с родителями – дом в родной деревне раскатали на бревна и собрали на новом месте жительства. Роженцово в те времена было передовым селом: здесь провели электричество, построили медпункт, школу и универмаг, проложили гравийную дорогу до Шаранги. Дети из окрестных деревень ходили учиться в роженцовскую школу за 5, а то и за 15 километров.
– Я с детства любила рисовать, – вспоминает Александра Аркадьевна. – Тягу к прекрасному, к узорам мне привила мама еще в раннем возрасте. Помню, в доме у нас была красиво убранная божница с иконами. К Пасхе мама украшала ее белым кружевом – вырезала узоры из бумаги. В школе до пятого класса рисование нам преподавала Августа Ивановна Криницына. Однажды задала рисунок на свободную тему. Мне приглянулась коробочка от конфет драже с красочной картиночкой: петушок с косой идет, домик, речка… Срисовала ее на большой лист. Августа Ивановна посмотрела и так серьезно сказала: «Шура, ты должна рисовать». И я поверила в свои способности. Увлекалась рисованием, состояла в редколлегии стенгазеты, на конкурсы рисовала. Мне хотелось учиться на художника, но возможности не было – жила я одна с мамой…
По этой причине Александра Аркадьевна после восьмого класса пошла работать на шарангскую фабрику, доучивалась в вечерней школе. В Шаранге юной художнице попалась книга о хохломе, по иллюстрациям она сама взялась осваивать старинную роспись. В 1984 году Александру Ануфриеву назначили старшим художником на фабрике и сразу отправили на стажировку в Семенов.
– Как же работали семеновские художники! – вспоминает Александра Аркадьевна. – У меня дыхание перехватывало. Золотые руки! Я окунулась в атмосферу «золотой» хохломы, словно в сказке побывала. Вернулась в Шарангу – решила на фабрике делать перестройку. Мы ведь рисовали типовую «массовку». Я поняла, что пора расти, заниматься искусством, хохломой. Начальство мои идеи не одобряло, говорили, что это целая проблема: грязно, пыльно, не получится. Стала работать втихую. Сделала под хохлому набор посуды для окрошки и поставила директору на стол. Ему понравилось, сказал: «Давай пробовать». Одной такие горизонты мне было не осилить, подготовила в качестве второго ведущего художника свою ученицу, Светлану Михайловну Волкову. Нам выделили экспериментальный цех, кабинет. Мы разрабатывали хохломские наборы, возили их на утверждение в Нижегородское управление народных промыслов – без их одобрения и выдачи паспорта на изделие мы ничего производить не могли. И брать образцы изделий семеновской фабрики не имели права – все охранялось авторским патентом.
– Когда я привезла набор для окрошки на художественный совет в Нижний, очень переживала, – продолжает Александра Аркадьевна, – какой я художник? Самоучка, раскритикуют на комиссии. Но главному художнику семеновской фабрики Екатерине Николаевне Доспаловой моя работа понравилась. Она была удивлена, что Шаранга рискнула взяться за хохлому. Посмотрела внимательно на сочетание рисунка и формы изделия, о щеку окрошницу потерла – такой у мастеров способ проверки гладкости изделия. Заключила, что хохлома у нас правильная, традиции росписисохранены и свой хохломской стиль обозначился. Одобрила и утвердила.
Для запуска хохломы на фабрике мы отбирали способных художников, учили их более сложной росписи, образовался хохломской цех. С 1989 года мы стали работать самостоятельно, вышли из состава семеновской «Хохломской росписи», объединились с Тонкинским и Тоншаевским участками, образовав Шарангскую художественную фабрику. В Тонкине занимались инкрустацией изделий соломкой, в Тоншаеве точили заготовки для работы. С Семеновом у нас сложился бартер: мы им поставляли липу, они нам – прессовку, то есть заготовки для изделий из прессованной под горячей смолой липовой стружки. Некоторые работы уходили в Европу и Америку. Куда только не отправляли! Я лично самовар для Гонконга расписывала! Художники в те времена хорошо зарабатывали – по 200–300 рублей в месяц, к нам шли талантливые девчонки после окончания школы.
ТРАВКА И ЛАЧКА
– На ярмарке в Нижнем Новгороде в 1985 году родилась идея нашей шарангской росписи, – рассказывает Александра Аркадьевна. – Мы проводили мастер-класс по росписи на деревянных ложках и шкатулках. Заготовки представляли собой просто загрунтованное «белье». Расписывали рябинкой, ягодками, цветками, листиками и элементами травки – все очень скромно. Посетителям такой подход очень понравился – горожанам хотелось видеть больше открытого дерева на изделии.
Вернувшись, решили сделать образцы сувениров, используя простую роспись с элементами хохломы, более доступную в технологическом плане роспись холодной обработки. Заготовки покрывали масляным лаком и рисовали масляными красками для хохломы. Традиционная хохлома ведь очень сложный технологический процесс. Изделия грунтуются специальным глиняным составом, шлифуются; следующий этап – олифление в три приема, затем втирается алюминиевый порошок полуда, заготовки становятся как будто металлические. После росписи просушенное изделие покрывается масляным лаком и закаливается в печи при температуре 270–300 градусов. Для получения более насыщенного золотого цвета лакирование повторяется несколько раз с промежуточным закаливанием. Правда, сейчас в Семенове пишут не по луде, а по золоту, уже лакированному цветным лаком. Расписанные изделия покрывают слоями бесцветного лака. Так получаются более яркие краски. В музеях очень хорошо видно отличие старой хохломы от современной – изделия прошлого более темные.
Обыватель наверняка не сможет отличить стиль разных хохломских фабрик. Но только не художники. Прежде всего они смотрят на травку – самая тонкая и трудная работа. У семеновских мастеров травка более кудрявая, в Ковернине – травка в виде осочки, в Шаранге – травка не такая богатая, как семеновская. У каждой фабрики своя лачка на изделиях – в соответствии с замыслом технолога или главного художника. В лак добавляется краситель желтый и оранжевый, цвет лака зависит от того, в каких пропорциях разбавили краситель и сколько его добавили в лак. А все же самое важное – это стиль самого художника. Как у каждого человека свой уникальный почерк, так и по почерку письма художники узнают друг друга.
«ДЕТСКАЯ» ХОХЛОМА
Век шарангской хохломы был недолог, в 1996 году фабрика закрылась. Некоторые разработки шарангских художников стали производить в Семенове, восемь из них выпускаются до сих пор – в том числе наборы для окрошки, для салата и другие работы Александры Ануфриевой.
Отработав двадцать лет на фабрике, Александра Ануфриева пришла в Дом детского творчества, где уже трудится четверть века.
– По СанПиНу, мы не могли соблюдать с детьми технологию изготовления хохломы, делать обжиг, использовать масляные краски, – рассказывает Александра Аркадьевна. – Пришлось придумывать свою технологию. Грунтовка изделий лучше всего получилась с помощью крахмала и клея ПВА, для росписи – гуашь или акриловые краски, покрытие – масляный лак с добавлением красителей, растворителя и уайт-спирита. Результата добивалась методом проб. Если в лак, например, добавлять только растворитель, он будет сворачиваться.
Заготовки нам делает местный токарь, Николай Федорович Филимонов – с ним вместе мы работаем уже 45 лет. Я толькоэскизы с размерами нужных изделий создаю, а он их вытачивает на токарном станке. Ну, и старыми заготовками ложек пользуемся – после закрытия фабрики их осталось около 3 тысяч.
Изделия у Александры Ануфриевой получились очень похожие на семеновские – даже мастер хохломы из города Урень удивилась: каким образом добились такого результата без обжига? В классах Дома детского творчества на стенах развешаны лучшие работы учеников и самой изобретательницы «детской» хохломы.
ДУШЕВНАЯ РОСПИСЬ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ
На занятие по росписи пришли ученицы разных возрастов и сразу взялись за дело. Александра Аркадьевна работает с каждым индивидуально, старается, чтобы ученик поверил в свои способности.
Кате Суходольской 8 лет, она рисовала гуашью пейзажи на бумаге в стиле ордынской росписи. «Бедноватая картина, – подсказывает Александра Аркадьевна Кате, – добавь стог сена, сороку, белочку, травки побольше; трубы у домиков должны быть, камень-противовес на колодце-журавле… Интересно, как ты листики нарисовала – полужелтые-полузеленые». Катя признается, что любит рисовать лошадей. Хотя лошадей в хозяйстве в Шаранге сейчас никто не держит, на улице можно встретить красавцев-скакунов из спортивной секции, они же и на праздниках в поселке выступают. Катя считает, что умение рисовать ей пригодится в жизни – хочет стать воспитателем в детском саду…
– Начинаем мы обучение, как правило, с городецкой росписи, – рассказывает Александра Аркадьевна, – она более доступная, элементы простые. Далее ордынская роспись, дети особенно ее полюбили, она очень подходит как подготовительная для хохломы, в ней много хохломских завитков, капельных элементов – такая душевная роспись, которая привлекает начинающих. С Катей мы со следующего года хохломой займемся. В первую очередь я учу правильно держать кисть тремя пальцами. Еще в старину мастера придумали держать кисть особым способом – тремя пальцами в щепотку. Кисть всегда должна стоять прямо, вертикально. Если ее взять как ручку, то брюшком кисть будет задевать поверхность, заплетаться, мазать. А так, направляя кончик кисти, его можно разворачивать в любую сторону, можно тонко рисовать завитки.
РОСПИСЬ НА КОЛЕНКЕ
– В хохломе для начала изучаем элементы: реснички, капельки, травинки, завитки, кустики, листочки разной формы, – продолжает Александра Ануфриева. – Рисуем ведущую линию-стебелек, на него помещаем главные элементы, добавляем прочие мелкие украшения. Последним этапом идет роспись травки, ею заполняем свободное пространство.
Ведущей линией и написанием травки на деревянных ложках занималась ученица пятого класса Маша Наумова. Делала это традиционным способом: поставила подножку, держала ложку на коленке.
Ложки хоть и получаются внешне как хохломские, но их бытовое использование ограниченно.
– Нашими ложками, конечно, можно есть, но не горячее – они больше сувенир, – объясняет Александра Аркадьевна.
– Я пробовала есть – неудобно, ложка в рот не лезет, – говорит Маша.
– Конечно, ею нужно не как обычной ложкой, а как черпачком еду в рот заливать, – смеется Александра Аркадьевна. – У нас многие помидоры протирают через сито такими ложками. Или как мой дед, который под себя зубами ложку сточил – ему было удобно.
– Хорошо этими ложками оладьи печь, – делится опытом Аня Егошина, – теста как раз на один оладушек помещается в ложке.
Аня на уроке расписывала кухонные разделочные доски. Заготовки из липы для нее сделал папа. Рисунок – клубника с вишней. Точечки-семена на клубнике ставила зубочисткой. На следующей доске в сладкую идиллию пририсовала… снегирей.
Ане 16 лет, рисует она в разных стилях, учится в Шарангской художественной школе. На занятии Аня, как настоящая художница, много работает с палитрой: краски смешивает, нужную консистенцию наводит, пробует кисть. В рисунках любит эксперименты. На смартфоне показывала дипломную работу в школе искусств – картину «Индейцы на поляне». Говорит, что мотив был навеян фильмом «Одинокий рейнджер»…
Ученики Дома детского творчества постоянно участвуют в конкурсах – областных, всероссийских, международных. Аня в последний год стала абсолютной чемпионкой по количеству занятых первых мест. Правда, из-за пандемии о своих победах она узнавала с опозданием. Последние пять конкурсных грамот Ане были вручены при нашей встрече.
ПРАВИЛЬНЫЙ ХВОСТ ДЛЯ ПРАВИЛЬНОЙ КИСТИ
Александра Аркадьевна с ученицами вспоминали, как пару лет назад для них устроили мастер-класс в Семенове. Директор Фонда развития народных художественных промыслов Нижегородской области Николай Смирнов посещал места, связанные с традициями хохломской росписи, побывал и в Шаранге. Курс хохломской росписи в Доме детского творчества ему очень понравился, детей с преподавателем пригласил посетить фабрику в Семенове. Экскурсии и мастер-классы длились более пяти часов. Дети остались под большим впечатлением и от работы художников, и от сложного процесса производства хохломы. А вот на мастер-классе показать себя не получилось – юным художникам выдали «лохматые» кисти.
– Мы привыкли рисовать хорошими тонкими кистями из беличьих хвостиков, какими только и возможно рисовать хохлому, – объясняет Александра Аркадьевна. – Я сама кисти и для себя, и для детей делаю. В советское время мы покупали кисти на семеновской фабрике. Но это было дорого, и мы решили направить наших художников в Семенов перенимать опыт. С технологией они познакомились, но делать кисти отказались – показалось, что очень сложно. Я тоже все посмотрела и зафиксировала. А когда остались без кистей, стала делать их сама. Специалист по снабжению привозил на фабрику беличьи хвосты с охотоведческого хозяйства Кировской области. Хвосты нужно отбирать – не всякий подойдет для кисти, бывает кудрявый, обсеченный, незрелый волос, важно, чтобы шкурка была заготовлена в нужное время. Дома стираю хвосты хозяйственным мылом. Вешаю сушиться на бельевую веревку под прищепку. Соседи первое время удивлялись, что у меня хвосты висят. Сейчас привыкли.
Сам процесс изготовления действительно кропотливый. Беру между пальцев пучок волос – на глаз, сколько нужно для кисти – и отрезаю от хвоста ножницами. Волос берется от корешка, макушка не используется, она слишком мягкая. Держу отрезанные волоски за макушку и выдуваю пух от корешка. Затем вкладываю будущую кисть в изгиб открытки корешками вверх и постукиваю об стол. Опять выдуваю пух, снова постукиваю. Когда пуха не осталось и волоски подравнялись, закидываю петельку на пучок особым узлом, чтобы не развязался. Подрезаю корешки, смачиваю хвостик кисти скипидаром, чтобы волоски сжались; вдеваю пучок в ягилёк (железную трубочку), нанизываю черенок – и кисть готова.
СИДИМ ДОМА И ШИНКУЕМ КАПУСТУ
Пока мы обсуждали беличьи хвостики, Маша расписала все ложки. Взялась разбирать свои прошлые рисунки. Она любит рисовать и дома. Особенно много домашних рисунков получилось в период карантина. В серии «Сидим дома» у нее девочки в масках, расписанных под хохлому и городецкую роспись.
Маша, как выяснилось, внучка Александры Ануфриевой, а старшая сестра Маши окончила училище по профессии педагог-художник-дизайнер. Дети Александры Ануфриевой хохломой не занимаются, но любовь к декоративно-прикладному искусству имеют. Сын в свободное время режет по дереву, дочь окончила художественную школу, в свободное время расписывает панно. Если делать с душой, росписью можно зарабатывать, считает Александра Аркадьевна. Неожиданно было узнать, какие сейчас темы наиболее популярны у покупателей. Например, декоративное панно на кухню с изображением женщины, которая шинкует капусту. Уже шесть раз такое панно заказывали. Видимо, примета времени…
– Иногда хочется отвлечься от хохломы, – говорит Александра Аркадьевна. – Мне очень нравится жостовская роспись. Все есть: краски, кисти, заготовки – нет времени. Хочется и маслом пейзажи порисовать. Только когда? Вроде бы живу в поселке, на пенсии, а времени свободного нет. Все пытаешься новые идеи найти для занятий с детьми. А идеи по-разному приходят. Еду в автобусе, смотрю в окно – и вдруг вижу форму. Зарисовываю ее, потом еще полдня и полночи о ней думаешь. Я любила и люблю наблюдать за листьями, цветами, оттенками красок и формами в природе в разные времена года…
Замечательные идеи встречаются в Интернете. Например, художница Нина Ивановна Мухлынина придумала капельную (ордынскую) роспись: дома, деревья, животные, птицы – все из капель. Роспись такая простая, доступная и в то же время сказочная – мы ее дополнили и с радостью используем.
В ПОИСКЕ
За годы работы Александра Ануфриева научила рисовать и понимать декоративную роспись множество детей. Самые способные пошли учиться в Семеновский художественный техникум, среди учеников есть выпускница Йошкар-Олинского художественного училища.
– Жалею, что у меня самой не получилось учиться, – сетует Александра Аркадьевна. – Меня приглашали, а как уедешь, если семья и двое детей? В 1990-е годы я ездила на курсы иконописи в Нижний Новгород. Новое для меня было искусство, загадочное. Увлеклась так, что решила продолжать самостоятельно. Краски в Петербурге заказала, училась готовить поверхность иконы, краски для каждого слоя. Пробовала писать, но почувствовала, что это все не то. Обязательно нужен наставник, знание канонов, на исповедь ходить – все-таки это духовное творчество.
Но я уверена, что нашла себя здесь, в работе с детьми. Это очень интересно. Иногда они такое нарисуют – думаешь, ничего из него не получится. А потом вдруг раз – и настоящий талант открылся. В Доме творчества все время нужно быть в поиске, искать новые темы, формы, адаптировать находки под наши условия. Мы попробовали хохлому на ткани – хороший вариант росписи по батику получился. Козаковскую филигрань освоила наша коллега Светлана Алексеевна Лежнина – только не на металле, как в оригинале, а из бумаги. Делали множество миниатюр – под конкретные темы и праздники, конкурсы. А еще, например, мне попалась старинная каталка-ходунки для ребенка, так мы ее воспроизвели в хохломском стиле. Для детей это особенно важно – попробовать разное творчество, постараться найти свои таланты.
Стоит добавить, что многие находки Александры Ануфриевой получают призовые места на различных конкурсах. А в 2018 году Министерство образования и науки РФ присвоило творческому объединению «Хохломская роспись» звание «Образцовый детский коллектив». Дому детского творчества впору выставочную экспозицию открывать: находок интересных много, но большинство из них лежит в закромах, и далеко не всякий житель поселка их видел.