Сталин, Кащенко, любовь и пространственный анализ фильма
Москва, ЦАО, Старый — Новый Арбат, дома-книжки, старые коммуналки, Толик… Дурдом во всей красе. Девушка (Друбич) попадает под домашний арест: ей хочется совокупляться, а не зубрить биологию. Предмет ее воздыханий — человек с легкой небритостью и в широченном плаще по моде (Абдулов). Встречаются они в комнате Мити — подростка, мечтающего о Нахимовском училище и не предающего свою светлую мечту даже после известия о наследстве.
Толик (Баширов) настаивает брагу, читает «Огонек» и диссидентскую литературу, периодически «отдыхает» в Кащенко и в лучших традициях интеллигенции видит наяву сны о Сталине. Да что там: он с именем этим ложится, он с именем этим встает. Толик — это типичный актор дискуссий нашего нынешнего фейсбука, застрявший где-то между песнями БГ на ушельском языке и XX съездом.
Перестройка как бесконечный новогодний карнавал
Про «ЧРЭП-КРЭЛ» как-то все привыкли знать одно: что это махровая антисоветчина в полном соответствии с центральной линией партии и официальной пропагандой. Но это совсем не так, потому что эксцентрика в этой новогодней фантасмагории зашкаливает.
Этот фильм сегодня воспринимается (особенно молодежью) не совсем точно и адекватно: кто сегодня вообще вспомнит про журнал «Огонек», и кто такой этот Коротич, и за что ему нужно выдернуть ноги! Не исключаю, что в 1990 в крайне политизированном обществе «ЧРЭП-КРЭЛ» была мощной политической сатирой, хотя сейчас эта картина больше напоминает фееричный набор гэгов, чем серьезное политическое высказывание.
Баширов с Ивановым (лысый дядя-опекун Мити из Люберец), да и сам Абдулов, который буквально стреляет афоризмами, шутками и остротами пулеметной очередью, доходят до такой степени безумства, что им позавидовали бы все монти пайтоны, маски шоу и тони эрдманны вместе взятые. В эту компанию органично влились Збруев с Даниловым, прогрессивный африканец и очаровательная Татьяна Друбич в импровизированных нарядах, отсылающих к предыдущей «Ассе» и к самой перестройке: она буквально беременна этой перестройкой (майка с «Авророй» и крупной надписью «Перестройка» облегает ее большой живот).
И пусть формально перестройка происходит где-то там, вне стен этой странной коммуналки (напомню, что это не что иное, как фильм про домашний арест, один из наиболее ярких и харизматичных, запечатлевших всё безрассудство такого способа диссидентства), перестройка как бы то ни было прочно входит и в быт, и в мысли наших героев, даже в их сны.
А завершается вся эта вакханалия с перерывами на песни-пляски под музыку главного рокера-хиппи Ленинграда и всея Руси дорогой к храму. Ну и новогодней ёлочкой, так что если ищете что-то неожиданно-новогоднее, вот вам отличный пример для создания подходящего предпраздничного настроения.
Проходной двор в отдельно взятой коммуналке
А теперь давайте немного углубимся в пространственный анализ увиденного, ведь все серии (а Соловьев, как умелый рассказчик, любит делить свои истории на серии / главы / части, как это можно было заметить и в «Ассе», и в более ранних фильмах) разворачиваются внутри одного отдельно взятого дома, предназначенного под снос.
Из жильцов тут остались только Толик и Митя. Сам дом нам почти не показывают — только подъезд и выход на крышу. При этом небольшая по площади двухкомнатная коммунальная квартира производит впечатление чуть ли не лабиринта-катакомбы, где можно запутаться и заплутать.
Между тем здесь всего две комнаты плюс кухня с газовым баллоном (центр Москвы, а природного газа нет?), санузел и коридор. У Толика жилплощадь небольшая, кровать да шкаф да стол да старорежимная печка. А у Мити — настоящие хоромы: тут и пианино помещается, и какие-то здоровенные шкафы по углам, откуда в лучшие моменты фильма вылезают участники ансамбля «Аквариум» во главе с Борисом Гребенщиковым.
Таким образом, квартира-лабиринт служит еще и проходным двором, через который можно пройти насквозь, войдя в дверь и выйдя через окно или даже пролезть через шкаф, растворившись в перестроечном балагане. Во многом это заслуга художественного отдела фильма во главе с Марксэном Гаухманом-Свердловым, создавшего пространство, за которым интересно наблюдать на протяжении двух с лишним часов.
То и дело меняется освещение, цветное изображение резко переходит в черно-белое, зритель попадает из 1990 года в начало 50-х к любимцу перестройки Сталину (и снова вспоминаем «Ассу»: там мы вместе с героями путешествовали аж в эпоху Павла I, а в следующем фильме трилогии «Дом под звездным небом» Соловьев пойдет еще дальше: кроме хроники событий нам будут явлены не просто перемещения в пространстве, но и самая настоящая дематериализация!).
О главной локации фильма «ЧРЭП-КРЭЛ» пишет издание mos.ru:
Один из самых китчевых, странных и красивых фильмов перестроечного времени был снят в доме 2/1 на улице Каменная Слобода недалеко от Арбата. Все съемки прошли в квартире 2 на втором этаже трехэтажной части дома и на крыше одноэтажной части.
Любопытно, что это не просто очередная историческая достопримечательность, о которой что-то свое бубнят краеведы, а важное место для Москвы и ее крепостей: в Каменной Слободе жили каменщики, которые собственно белокаменную и построили. Сначала воздвигли Успенский собор — первый каменный храм в Москве (1326 г.), а в том же XIV веке Кремль из деревянного трансформируется в белокаменный.
Из окон квартиры наших героев открывается еще более канонический вид: это самый настоящий московский дворик, только на сто с лишним лет после Поленова:
И Соловьев дает это понять уже в самом начале фильма, когда Друбич спускается по пожарной лестнице из бабушкиной квартиры к гигантской вывеске «Аэрофлот»: на заднем плане виднеется узнаваемая ажурная колокольня Храма Спаса на Песках, запечатленная Василием Поленовым на картине «Московский дворик» в 1877 году.
То есть дом 2/1 на Каменной Слободе — это такое место силы, самое сердце столицы, в средоточии страны и ее культуры. А внутри — модель общества, в котором каждый играет свою странную роль: все взрослые давно сошли с ума, а 15-летний мальчик смотрит на них широко открытыми глазами, не совсем понимая, что будет дальше.
А дальше будет следующий фильм Соловьева «Дом под звездным небом», намек на который можно увидеть на таком кадре:
Не только кирпичная стена в духе нью-йоркских лофтов, но и надписи «Аэрофлот», «Pan Am» (или «Pan American World Airways»), и огромная надпись «Москва — Нью-Йорк» непрозрачно намекают на обстоятельства будущей картины режиссера.