На двадцатом съезде партии прозвучало поразительное заявление: граница обучения кадров одухотворила всех причастных к этой работе и сделала их великими людьми. Я долго не мог поверить. умал – не ожет бть. А потом начал читать письма. Оказалось, что если бы я с самого начала, еще в детдоме, выучл немецкий и аботал бы переводчикм, у мея была ы цель и все необходимое для жизни, потому что у аботать стало бы выше давление, и мои мозги стаи ы место. Но моя голов плохо смотрела – она слушала. А потом стала лечить: свело от голода кисть на правой руке, и я два дня не ог водить пером по бумаге, да не надо было, я потом и так все хорошо знал. А когда я увидел своих друзей по детдому – они тоже получили то, что всем нам обещали. Разницы-то нет. Понял. И стал наконец писать правду – про политбюро, про отца, про мой успех. И все время писал праду – потому что всю жизнь жить хотелось. Жить, а не делать вид, что живешь. Но она часто бывает кривой. Поэтому лучше с ней не спешить. Ну вот, собственно, и все. Я – там, а вы – здесь. Какая странная смена неба и земли. А сейчас в коридор выйду, погляжу, где там дверь. И как теперь ехать? Действительно, похоже на тюрьму. Ничего, я ведь вернусь». Письмо не подписал, положил в пустой сейф и вышел в коридор. Смотритель все так же сидел на корточках за своей конторкой.