– Это ходить выпимши? – спросила обидчивая Зо, назло спросила, папа-то нигде не работал, за всё лето показался на даче только два раза, а в Москве не отходил от неё, опозорил, когда заехал за ней после экзамена по живописи вместе с друзьями. Так ещё хотел везти на ипподром, Зо еле отделалась от родного отца. Ни коробки конфет, ни подарка – ни-че-го! И в техникум Зое от Истры ехать долго, а если бы папа пустил пожить к себе, так совсем рукой до метро подать.
– Вить! – мягко сказала Татьяна Михайловна. – Зоя в техникум поступает особый. Для костюмера техникум нормально.
– Почему костюмер? – удивился дядя Миша.
– Хочу я на костюмера, – упрямо сказала Зо. – Ну так и пойдёшь, но после десятого.
– У нас сейчас одиннадцатый.
– Как?
– Ну так. Мы вот окончили девятый и сразу в одиннадцатый. Реформа какая-то.
Тут папа Витя, сидя в беседке и потягивая ароматный сидр, купленный по рублю «за литруху» у соседа, принялся разглагольствовать о вреде реформ и о том, что они добьют народное хозяйство...
Сейчас, глядя на школьников, всё чаще попадавшихся ей навстречу, Татьяна Михайловна припомнила слова мужа и то лето, которое казалось год назад самым провальным, а теперь – последним счастливым летом. А ведь муж-то был прав насчёт народного хозяйства. Пушной отец, человек, который вытащил Танечку «в эту дыру», как тогда говорила свекровь, человек, которому она была обязана своей карьерой, своим продвижением по службе и хорошим отношением всего города, скрылся, превратившись из руководителя и хорошего организатора, просчитывающего и видящего на десятилетия вперёд, в банального торгаша. Скоро год, а весь город до сих пор только и судачит, что он прибрал к рукам два контейнера лучших пушных изделий. Теперь Татьяна Михайловна сомневалась во всём и во всех, стала подозрительной. А был ли он действительно так болен? Была ли операция на сердце? Татьяна Михайловна перестала доверять людям. Ей теперь повсюду мерещились обман и заговор... Народное хозяйство, народное хозяйство... Тринадцатая пятилетка закончилась, не успев начаться. Все смеялись над этими пятилетками, а Татьяна Михайловна работала на улучшение качества продукции, что в конечном счёте приносило прибыль государству. А теперь государству ничего не нужно, если лабораторию закрыли. Если так будет продолжаться, всё постепенно начнёт деградировать. Норок, рассуждала Татьяна Михайловна, выращивают по всему миру. Теперь она стала жалеть о том, что не настояла когда-то давно на том, чтобы начать разводить песцов. С норками при открытых границах и конкуренции фабрика перестанет получать сверхприбыли, а с песцами это было бы возможно. Татьяна Михайловна