особо от тебя... Прямо так и представилась, как есть, Муськой. Она не хочет, чтобы каждый знал, особенно Настасья. –

особо от тебя... Прямо так и представилась, как есть, Муськой. Она не хочет, чтобы каждый знал, особенно Настасья. – Старушка понимающе покачала головой, обменявшись с кошкой взглядами. – Правда, любит пройтись девчонкой по крыше, говорит, там красиво волосы развеваются, когда танцуешь...

Маричка переводила взгляд с кошки на бабульку и обратно. Оборотень? В конце концов, почему бы и нет, сегодня ей и инопланетянин встретился! Русалку бы еще... Или Дракона. Маричка хихикнула, а старушка все кивала:

– Кому это чашка горячего чая не может помочь, верно, голубушка? Ты пей, пей.

Маричка кивнула и снова глянула на старушку.

– А Василь вышел ненадолго, ему все кажется, что наш лифт мог пораниться от этого твоего приключеньица. Не очень-то приятно, когда тебя тянут, словно ты канат в летнем лагере, а пятый и восьмой отряд не ладят между собой, да? – Старушка подмигнула, расправила невидимые складки на фартуке. – Ну что, уже совсем полегчало поди?

Маричка попробовала встать.

– Сиди-сиди, я тебе еще чайку подолью. Зови меня баба Зина, все меня так величают, а кто не величает, тот ругает тоже так. – Неизвестно откуда в руках бабы Зины образовался чайник, пузатый и в яркий горох. – Натерпелась страху-то? Расскажи-ка мне, что случилось. Да смотри, внимательнее будь, ничего не упускай.

Маричка повиновалась, напиток-зелье развязывал язык; в те моменты, когда Маричка не могла подобрать слова, описания отлично складывались и были даже образными. Девочке казалось, что баба Зина получает удовольствие от повествования: та прикрыла глаза, откинулась на спинку стула и загадочно улыбалась, поглаживая колени.

– Ну надо же. – Баба Зина открыла глаза не сразу после завершения рассказа, а немного помедлила, пожевала губами тишину и запах чая. – И что ты об этом думаешь?