Мгновенно, и прежде чем было произнесено еще одно слово, старуха вскочила с горящими глазами и бросилась к двери с больным ребенком.
‘Отойдите от меня все до одного!" - дико закричала она.
- Теперь я понимаю, что ты имеешь в виду.
Позвольте мне идти своим путем, все вы.
Я скорее убью Красавицу и покончу с собой!"
‘ Останься, останься! ’ сказал Роксмит, успокаивая ее.
- Ты не понимаешь.
- Я слишком хорошо понимаю.
Я слишком много знаю об этом, сэр.
Я слишком часто убегал от этого в течение года.
Нет!
Ни для меня, ни для ребенка, пока в Англии достаточно воды, чтобы покрыть нас!"
А в изголовье кровати висела красивая цветная картинка, изображавшая как бы другого Джонни, сидящего на коленях у какого-то Ангела, который, несомненно, любил маленьких детей.
И, что удивительно, лежать и смотреть: Джонни стал членом маленькой семьи, все в маленьких тихих кроватях (кроме двух, играющих в домино в маленьких креслах за маленьким столиком у камина): и на всех маленьких кроватях были маленькие платформы, на которых можно было увидеть кукольные домики, шерстистых собак с механическим лаем в них, не очень отличающихся от искусственного голоса, проникающего в недра желтой птицы, оловянные армии, мавританские стаканы, деревянные чайные приборы и богатства земли.
Когда Джонни пробормотал что-то в своем безмятежном восхищении, служанки у изголовья его кровати спросили его, что он сказал.
Казалось, он хотел знать, все ли это его братья и сестры?
Поэтому они сказали ему "да".