— Не плачь, княже, — впервые так назвал княжича, — не плачь, все там будем…
За окном шумел дождь.
10.ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
Ночь заволокла землю темной и теплой мглой. Сверху лениво падали редкие капли дождя. Тускло горел костер, давно уже в него не подбрасывали свежего хворосту. Бориско лежал, укрытый конской попоной, и сквозь прищур глаз настороженно наблюдал, как все чаще клевал носом караульный, сидевший по ту сторону костра.
«Завтра будем в Твери!» — От одной этой мысли Бориско холодел. Встреча с Тверским князем не сулила ничего доброго, и парень с упорством, но почти без надежды опять иопять начинал шевелить связанными за спиной кистями рук. Медленно, страшно медленно, но путы ослабевали. Наконец одна рука повернулась. Обдирая о веревку кожу, парень вытащил руку из петли. И чуть было не испортил все дело, заспешил распутать другую руку, зашуршал веревками. Караульный поднял голову, прислушался, глаза прояснели. Парень замер. Караульный подбросил хворосту, шевельнул палкой костер. Огонь вспыхнул ярче. Долго пришлось лежать неподвижно, коченея от напряжения. Наконец Бориско чуть приоткрыл один глаз.
«Нет! Сторож даже не дремлет! Чего ему, черту, не спится?» — подумал Бориско, но тут же зажмурил глаз, потому что сторож встал и принялся расталкивать одного из спавших у костра воинов. Тот поднялся, сладко зевая, почесываясь. Сел у огня. Пока менялся караул, Бориско успел высвободить и вторую руку. «А дальше как?» Парень шевельнулся, будто во сне, и чуть придвинулся к костру. Караульный сразу поднял голову.
«Эх, тверичи, тверичи! От них оплошки не жди. Знают: князь Михайло за все взыщет! Лютый человек князь Михайло! А что же со мной будет?» Бориску, несмотря на тепло, озноб начал бить. Караульный бросил в костер сразу большую охапку хворосту. Повалил густой дым: хворост был сыроват и не загорелся сразу. Бориско, не раздумывая, скользнул ужом из–под попоны и сунул ноги прямо в горячие угли. Это движение не укрылось от сторожа, он приподнялся на пеньке, но за дымом ничего не разобрал. Бориско лежал неподвижно. Стиснув зубы, он чувствовал, как сквозь сапоги жар костра добирается до ног, но встреча с Тверским князем была страшнее обожженных пяток, терпел и наконец почувствовал, что веревка, стягивавшая ноги, перегорела.
Бориско вскочил и ринулся в темноту.
— Стой!
Мимо, совсем близко, свистнуло пущенное вслед копье.